Через пару дней Дик сообщил, что где-то в городе открылась выставка картин молодого художника, не сходить ли им. Квартира, куда они вошли, была и в самом деле увешана акварелями. Только в ней никого не оказалось: автор картин, его друг, как объяснил Дик, уехал на пару дней.
В Женский совет Айрин пришла, рыдая безудержно. То, что с ней произошло, было натуральным изнасилованием. Она нуждалась в срочной помощи гинеколога да к тому же боялась, что забеременела. Боевые активистки Совета на этот раз растерялись. В их практике это был не первый date raping, то есть изнасилование во время свидания. И они хорошо знали, что ни один суд к рассмотрению такое дело не возьмет. Можно было бы, конечно, упрекнуть: «Что же ты, дуреха, вчера родилась?» Но никто себе этого не позволил. Быстро организовали врачебную помощь. Послали сделать сразу два теста — на вензаболевания и на беременность.
А потом целой группой пришли домой к Дику. Он храбрился, держался нагло: «А чего она ко мне на свидания ходила, если не хотела со мной спать?» — «А тебе никто не объяснял, что если женщина говорит „нет“, ее не принуждают насильно?» Потом девочки жестко сообщили ему решение Совета: «Если она беременна, дашь деньги на аборт, если решит рожать, будешь платить алименты». Айрин не забеременела.
Точно не считала, но на глазок не меньше трети присутствовавших на заседаниях Совета — парни. Они-то здесь почему? Я задала этот вопрос нескольким. Привожу три наиболее типичных ответа.
Майкл: «Ну, я тут просто со своей девушкой. Ей интересно. Мне, откровенно, не очень, но стараюсь вникнуть. Должен же я знать, что ее волнует».
Стивен: «У нас с Ив через месяц свадьба. Мы оба хотим быть современными супругами. И мне очень полезно понимать женскую психологию и иметь представление об истинном равенстве».
Грегори: «Честно? Просто тут легче познакомиться. Здесь, между прочим, много классных девчонок. Мне до смерти надоели смазливые Барби, у которых одно на уме — как выглядеть секс-бомбой и как охмурить побольше парней. Скукота! А эти — и хорошенькие, и себя уважают. Да и меня заставляют их уважать. Что — плохо?»
Это имена трех руководителей Women's Studies Program (Программы исследования женских проблем) в университетах: Северо-Западном (Чикаго) — Арлин Дэниэлс, Мичиганском — Джойс Лейденсен и Кларке (близ Бостона) — Валери Спёрлинг. Каждая из них очень интересная личность, о каждой можно написать книгу. Но я расскажу о них очень коротко.
Арлин Дэниэлс, 70 лет, яркая, подвижная, темпераментная — одна из классиков феминизма в Америке. Она энергично боролась за женское равноправие — и статьями, и книгами, и лекциями. Она участвовала в различных феминистских организациях, какие-то создавала сама. Она воплощает свои идеи в жизнь последовательно и неукоснительно. Сказала, что женщина должна делать свою карьеру наравне с мужчиной и независимо от него. И вот она почти все время своего супружества живет с мужем на расстоянии полутора тысяч километров (я уже об этом писала).
— Наше общество строго разделено на два лагеря — мужчин и женщин, — наставляет она меня. — Именно по этому признаку идет разделение человечества. И при существующем порядке вещей в руках мужчин находится власть. Мужское влияние в обществе огромно. Это ничем не прикрытая эксплуатация одного пола другим.
— Что вы называете эксплуатацией? — пытаюсь я ее охладить. — Это ведь понятие классовое.
— Да, конечно, это и есть два класса. Современная жизнь устроена так, что создает общественные условия, благоприятные для одного класса и неблагоприятные для другого. Первым эти условия предоставляют максимальные возможности для самореализации, для выявления своих способностей — словом, для развития личности. Для вторых же созданы всевозможные препятствия — от работы по дому, которая традиционно лежит на женщине, до областей деятельности, где женское участие всячески ограничено. Например, авиация. Даже лечат женщин и мужчин по-разному. Вы вчерашнее шоу Опры видели?
Да, я как раз накануне очень внимательно смотрела ток-шоу Опры Уинфри под будоражащим названием «Harts different also?» («А что, сердца у нас тоже разные?»). Речь идет о том, что врачи-кардиологи лечат пациентов с сердечными заболеваниями, мужчин и женщин, по-разному. Применяют к ним разные методики и лекарства. «Как это?! — возмущается аудитория в студии. — Это же настоящая дискриминация!» Пожилой доктор, кардиолог с большим стажем, несколько минут не может начать говорить. Так велик накал женских страстей. Наконец Опра с трудом успокаивает участниц шоу, наступает тишина. Но ненадолго. Опытный врач объясняет: «Мужчины и женщины отличаются не только анатомией, у них различный тип нервной системы. На состояние сердечной деятельности оказывают влияние ежемесячные циклы и климактерические состояния. Поэтому сердечные приступы проходят по разным схемам, соответственно и лечить их надо по-разному».
Бог ты мой, какой тут поднимается шум! В криках и ругательствах можно отчетливо услышать страшные обвинения: «Это же сексизм!» Абсурд этой реакции мне очевиден, Арлин — нет. Она тоже крайне возмущена доктором-сексистом:
— Болтовня о половых различиях — это только псевдонаучный повод поддерживать неравенство полов.
— Послушайте, Арлин, но ведь равенство не значит тождество. Вы же не можете отрицать, что самой природой оба пола разделены по психофизиологическим признакам.
— Физиологическим — да, конечно, — неохотно признает она очевидное. — А вот психологическим... У нас достаточно авторов, которые пишут на эти темы. В том числе и женщины, например Дебора Теннен. Она, кстати, считает себя феминисткой. Но в своей книге «Ты просто не понимаешь» она описывает, как по-разному общаются мужчины и женщины, как они отличаются по манере вести беседу, как различно относятся к супружескому диалогу. Ну и зачем это все? Она разве не понимает, что, подчеркивая психологические особенности каждого пола, только дает повод для нового всплеска сексизма?
— Ну хорошо, подчеркивай — не подчеркивай, а различия-то существуют? — спрашиваю я.
— Существуют постольку, поскольку их определяет общественное мнение. И поскольку по-разному воспитываются мальчики и девочки. Что дарят малышу женского пола? Куклы. А мужского? Машинки. Девочек приучают к домашнему хозяйству, мальчиков — к технике. Девочку упрекают: ты лазаешь по деревьям, как мальчишка! А над мальчиком посмеиваются: что ты плачешь, как девчонка! И так — всю жизнь. Вот вам истоки этих ваших «психофизиологических различий». Природа их не предусмотрела. Их создала история.
— Но уже ведь создала. Что же теперь делать?
— Ломать, ломать эти стереотипы! Создавать новое общественное мнение: между мужчинами и женщинами нет никаких различий, кроме некоторых анатомических.
Джойс Лейденсен на 25 лет моложе Арлин Дэниэлс. Она обаятельна совсем по-другому: негромкий мелодичный голос, мягкая улыбка. Что полностью соответствует характеру. Она предана своей семье. И муж, и дочь — ее приоритеты. Она бы никогда не могла жить с ними раздельно, как Арлин Дэниэлс. Вместе с тем к ней часто приходят сослуживицы со своими проблемами. Каждой она готова оказать помощь. Ее конек в женских исследованиях — положение женщин в науке и в руководстве. Она обращает мое внимание на то, что в палате представителей Конгресса США из 435 депутатов всего 59 женщин. Еще больший разрыв в сенате — только 14 на 100 сенаторов. Особенно пристально изучает она женскую ситуацию в родном университете. И ситуация эта ее не устраивает.
— Почему? — удивляюсь я. — Ведь даже на глазок видно, что женщин-преподавателей больше, чем мужчин. Что же тебя не устраивает?
— А ты посмотри на их карьеру, — возражает Джойс. — При том, что преподавательский состав на две трети женский, в нем полных профессоров-женщин только десять процентов. Если же мы возьмем руководящие должности — вице-президента, декана, заведующих кафедрами, то их и вовсе четыре процента.
— Позволь, — возражаю я. — Но ведь, скажем, заведовать кафедрой может далеко не каждый. Так же, как и стать профессором. На это нужны способности.
— Ну и почему у мужчин этих способностей больше, чем у женщин?
...В одно из воскресений Джойс просит меня прийти на митинг женщин-преподавателей. На главной площади, в самом центре университетского городка, собираются студентки, аспирантки, лекторы, инструкторы (низшее преподавательское звено), помощники профессора (следующая ступень) и профессора. Последние, входящие в десять привилегированных процентов, пришли из солидарности. Митинг проходит дисциплинированно. Участницы несут плакаты: «Женщинам — равные возможности!», «Две трети руководящих должностей — женщинам!». Смысл выступлений все тот же: если женская часть преподавателей составляет большинство, то их участие в руководстве должно быть пропорциональным.
