B. C. Но вашу-то личную творческую судьбу трудно назвать неудачной. Не только в Беларуси, но и в самой России едва ли сыщется поэт, которого бы столько публиковали на самых разных широтах. В самое последнее время ваши произведения поместили около двух десятков авторитетных литературных изданий, одна география чего стоит – от петрозаводского «Севера» и архангельской «Двины» до «Сибирских огней», выходящих в Новосибирске, и красноярского журнала «День и ночь». А ещё публикации в авторитетных столичных литературных изданиях. Совсем недавно вышел объёмистый «День поэзии – 2010», где традиционно представлено лучшее из того, что за год создано в русской поэзии, там тоже есть добротная подборка ваших стихов. Давно заметили ваше творчество и в дальнем зарубежье – издающийся в Калифорнии (США) «Альманах поэзии» за 2010 год открывается именно вашими стихами…
Два года назад Президент Беларуси вручил вам одну из высших наград страны – медаль Франциска Скорины. Вы внесены в десять официальных энциклопедий и множество интернет-изданий. И при этом единства у составителей этих изданий нет – одни именуют вас русским поэтом, другие – белорусским. Так что, видите, и относительно вас единого, устоявшегося мнения нет. Вы-то сами кем себя считаете?
А. А. Это вопрос гораздо более сложный, чем может показаться на первый взгляд. С одной стороны, я родился и живу в Беларуси, патриот и гражданин этой страны, лучше которой для меня нет и не будет. С другой – пишу на русском языке, впитав в себя традиции русской классической литературы. И в этом плане отношу себя, безусловно, к русским поэтам. Не к российским, а именно к русским, разбросанным сегодня по всему миру. Скажем, казах Бахыт Кенжеев нынче попеременно живёт в Англии и Канаде, и это отнюдь не мешает ему быть, на мой взгляд, одним из лучших современных русских поэтов.
К сожалению, на протяжении очень долгого времени белорусской литературой у нас считалось лишь то, что написано на белорусском языке. И неприятие всего иного ощущается в творческой среде до сих пор. Немало известных личностей продолжают утверждать, что белорусская литература – удел исключительно пишущих на "мове", а русскопишущие пусть едут издаваться в Россию… В этой связи я вспоминаю эпизод, когда мне, по долгу службы, пришлось беседовать о литературе с первым секретарем посольства одной из дружественных нам славянских стран. Женщина прекрасно говорит по-русски, наизусть сходу декламирует строки классиков. Она спросила меня – а кого из нынешних молодых белорусских писателей я мог бы отметить? Я осторожно ответил вопросом на вопрос: "Вы имеете в виду только тех, кто пишет по-белорусски или всех молодых литераторов?" В ответ моя собеседница удивленно-возмущенно захлопала ресницами: "Конечно, всех!.. Иначе это преступление, апартеид! В Европе за такое Милошевича судили…"
B. C. Любопытно в этой связи было бы узнать, как писатели Беларуси отреагировали на те события, которые произошли в Минске после переизбрания А. Г. Лукашенко на пост Президента страны? Поддержали они это волеизлияние народа или затаились, ждут, как дальше будут развиваться события, куда подует «ветер истории»?
А. А. Раскол в писательской среде Беларуси произошёл не вчера. И ключевым моментом раскола именно и оказалось отношение к существующей власти. Когда в 1994 году народ Беларуси избрал своим лидером Александра Григорьевича Лукашенко, ставший к тому моменту насквозь националистическим Союз белорусских писателей встретил молодого главу государства едва ли ни улюлюканьем. Чего только не писалось тогда в националистической прессе. Один «поэт» даже сочинил поэму под названием «Убей Президента!»… Едва ли ни каждый шаг нового руководства страны, особенно если дело касалось каких-то вопросов сближения с Россией, создания Союзного Государства, вызывал ярость и негодование в определённой среде. Даже кандидатов на Премию Союзного Государства Союз белорусских писателей решил демонстративно не выдвигать под предлогом того, что, мол, такого государства не существует.
Между тем Александр Григорьевич в первые годы своего президентства очень стремился подружиться с творческой элитой страны и в первую очередь – с литераторами. Прекрасно помню тот скорбный день, когда писатели прощались с народным поэтом Беларуси Пименом Панченко. На траурную панихиду приехал А. Г. Лукашенко вместе с тогдашними премьером и главой парламента. У меня и сейчас пред глазами стоит эпизод, когда Глава государства поднялся на второй этаж Дома литератора, чтобы выразить свои соболезнования тогдашним руководителям Союза писателей. Увидев Президента, один из поэтов, имеющий звание "народного", не слезая с подоконника, на котором он восседал скрестив ноги, на весь зал презрительно воскликнул: "Во, Шурык прыехаў…" Президент услышал, но стерпел. Оскорбления продолжались, когда началась траурная панихида – один за другим выходившие на сцену маститые "пiсьменнiкi" говорили почти одно и то же – сердце поэта не выдержало потому, что он не мог смотреть на то, как нынешняя "крымiнальная ўлада прадае Беларусь расейцам…" Замечу, что П. Панченко был до мозга костей советским поэтом и частенько писал стихи типа знаменитого "Я внука веду в Мавзолей". Думаю, что проживи он немного дольше, непременно оказался бы в рядах тех писателей, которые действующего Президента поддержали. Как поддержали те, кто в ноябре 2005 года вышли из ставшего насквозь оппозиционным Союза белорусских писателей и воссоздали Союз писателей Беларуси. Именно на учредительном съезде воссозданного Союза меня избрали первым секретарём новой писательской организации. Сегодня, правда, после того как в СПБ приняли около трёхсот перебежчиков из старой организации, дух здесь заметно изменился – теперь там стараются как можно реже упоминать о тех, кто воссоздавал Союз писателей. Я когда-то сказал нашему Председателю СПБ: "Кого бы в Гражданскую разбил Будённый, пополняй он Первую Конную исключительно за счёт перебежавших махновцев?" Тогда от моих слов просто отмахнулись…
На последних президентских выборах лидеры Союза белорусских писателей открыто поддерживали кандидатуру Некляева, выступали на митингах его сторонников, не забывая при этом в очередной раз облить грязью писателей из противоположного лагеря. Сам Некляев в одной из оппозиционных газет поместил нечто вроде собственных мемуаров о литературной жизни. И там, среди прочего, описал, якобы имевший место эпизод, когда в Минск приезжал выдающийся русский поэт Юрий Кузнецов. Из воспоминаний явствует, что, когда они вдвоём сидели в баре одной из минских гостиниц, к их столику, явно в надежде на то, что Некляев познакомит его с Кузнецовым, подошёл некий русскоязычный минский поэт А. А. и спросил, не почила ли уже в бозе "беларуская мова"? В ответ на что Ю. Кузнецов послал подошедшего на три буквы… Всё рассчитано по-иезуитски верно. Инициалы – вовсе не фамилия и подать в суд за клевету, ибо ничего подобного, описанной встречи никогда в моей биографии не происходило, я не могу. С другой стороны – никакого иного русскоязычного поэта с такими инициалами в Минске никогда не было…
Кстати, уже после выборов в интернете появился некий сайт posobniki.com, где каждый желающий может дописать фамилию человека, своими поступками помогающим нынешней белорусской власти, с бело-красно-белым националистическим стягом, гербом «Погоня» и устрашающей надписью «Знаем и помним». Своего рода расстрельный список на случай прихода оппозиции к власти. Первым в списке значится, разумеется, сам Глава государства, затем идут министры, работники силовых ведомств, суда, прокуратуры, газет, радио и телевидения. Там же значатся Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, популярный актёр Владимир Гостюхин и даже глава Русской православной Церкви Кирилл. Писателей в списке только двое – председатель СПБ Николай Иванович Чергинец и я…
Другой бы, может, и испугался, а я, хотя непосредственного участия в выборной кампании не принимал, воспринял своё включение в этот список почти как награду – эти люди точно знают, что мне с ними не по пути.
B. C. Анатолий Юрьевич, ваша муза трагична и почти всегда грустна, если не сказать – печальна… Причём, печальна порой до отчаяния. В лучших стихах вы, зачастую нарочито полемизируете со многими своими великими предшественниками – от Тютчева до блистательной плеяды поэтов Серебряного века. Откуда всё это взялось в человеке, выросшем на одной из рабочих окраин Минска, ходившим в обычную школу, дружившим с одноклассниками, которых высокая образность интересовала мало?
А. А. А откуда вообще в нас берётся Слово? Некоторые любят утверждать, что стихи им диктует Господь. В чём сильно сомневаюсь – неужели Всевышний настолько себя не уважает, что позволяет издаваться, получать премии и награды такому количеству графоманов?.. Нет, давайте оставим Господу то просветление, что он даёт душе. А вместе с ним – и поэзию. Причём, чем больше просветление, тем горше строки. У меня иногда спрашивают, почему в моих стихах так мало весёлого? Да потому, что создавать весёлые стихи – совсем иная профессия. А все мировые шедевры рождены из душевной боли. Кстати, не так давно я получил письмо от замечательного русского поэта Станислава Юрьевича Куняева, о творчестве которого мне довелось написать и опубликовать пространную статью. Так вот, высказав в послании немало добрых слов в мой адрес, мэтр заметил, что «на его придирчивый взгляд» в моих стихах всё же слишком много отчаянья… И с горечью добавил, что сам в последние годы отошёл от стихов именно потому, чтобы не добавлять собственной печали в океан мирового отчаяния… Возможно, Станислав Юрьевич и прав, но ведь это же именно он написал: «Вечный закон природы // Знают земные дети – // Рвёшься в родные воды – // Значит, в родные сети». И ещё я очень люблю пронзительные куняевские строки о Родине, где: «Даже рябчик и тот, ошалев, // От простора, что ветер очистил, // Ослеплённый, летит меж дерев // И, конечно же, прямо на выстрел»… Написав такое, действительно физически невозможно заставить себя создавать нечто нейтрально-лирическое.
