В нашей отсталой стране мы должны употребить огромные усилия для достижения общетехнического подъема, потому что если технический базис есть в Англии и Америке, то у нас этого базиса еще нет, нам надо еще создавать крупную промышленность, но, создавая ее, мы должны строить ее таким образом, чтобы не пришлось ее перестраивать. Иногда в докладе хозяйственников слышишь, что мы вот восстанавливали такие-то заводы, а теперь все перестраивать надо. Но они это говорят с технической точки зрения, а надо продумать все эти вопросы и с точки зрения социалистического строительства.
И дальше Энгельс ссылается на Маркса, который говорит, что крупная промышленность постоянно революционизирует все свои средства производства и требует от рабочих постоянной перемены функций и самой различной подготовки, умения приспосабливаться к новым машинам и пр.
Все это заставляет задуматься над тем, что мы должны сделать для того, чтобы помочь созданию нового разделения труда. Мы видим, что сейчас город и деревня экономически сближаются, что техника дает возможность сближению между городом и деревней еще помимо всего общего направления хозяйства. Возьмем такой факт, как радио. Главное его значение в том, что оно сглаживает разницу между городом и деревней, вырывает деревню из ее обособленности, когда ни одна мысль деревенского жителя не перелетает через околицу. Это придает радио огромное революционизирующее значение.
Конечно, не безразлично, что говорится по радио. Я пришла как-то раз с собрания женотдела, где мы разговаривали о парандже, о раскрепощении женщины от религиозных пут, и вдруг слышу, как по радио читается «Бахчисарайский фонтан» Пушкина и рассказывается — без всякого предисловия — деревне, как нежная Мария попала на небо и какими улыбками ее ангелы встретили, а дальше говорится о гареме как об «убежище страсти нежной». С одной стороны, чувствуешь ценность радио, а с другой стороны — как мы горстями бросаем мусор деревне, мусор, уже отживший. Конечно, странно говорить о произведении Пушкина в таких невежливых выражениях, но приходится смотреть на то, что мы даем деревне. Но все это легко исправимо, так или иначе радио — могучее орудие, которое уничтожает разделение между городом и деревней.
В Главполитпросвет приезжали как-то из Центрально-Черноземной области избач и библиотекарь и рассказывали о хлебозаготовках, о том, как они организовали «красные обозы», как они при этом использовали радио, слушание его, как у них даже пастухи узнают по радио о всех изменениях в ценах на хлеб, — все мы почувствовали, какая колоссальная сила радио и как мы все еще недостаточно его используем.
Затем вопрос о кино, о живом показе, который тоже сближает город и деревню. Сейчас создаются новые формы сближения города с деревней. Возьмем хотя бы поездки рабочих бригад. Раньше наше шефство было ни на что не похоже. Шефы благодетельствовали деревню разными подачками, а крестьяне смотрели на шефов как на толстый карман, из которого что-то можно выудить, а настоящей пролетарской помощи со стороны города деревне не было. Сейчас на почве хозяйственного сближения между городом и деревней мы видим, что в лице рабочих бригад, которые едут в деревню помогать чинить там тракторы и пр., создаются новые формы сближения между городом и деревней.
Конечно, в деле машинизации сельского хозяйства, в деле рационализации сельского хозяйства рабочие, если это дело будет правильно организовано, смогут сыграть колоссальную роль.
Сейчас существует разделение труда внутри фабрик. Надо посмотреть, что было внутри фабрик до революции в России, в 1895/96 г. Откуда черпалась квалифицированная рабочая сила? Главная масса черпалась из среды ремесленников и из кустарных промыслов. Есть очень интересная книжка Свирского, где он описывает квалификацию прежнего рабочего, как он служил мальчиком и как он сторожил момент, когда рабочий, которому он помогал, уйдет, чтобы подойти к станку и учиться работать на нем. Некоторые старые товарищи сами прошли эту старую школу ученичества и иногда недооценивают той перемены, которая произошла в самом содержании и самой сути квалификации.
В 1895/96 г. количество квалифицированных рабочих было велико. Это были не единицы, это была масса. И тогда стачки имели большое воздействие на капиталиста, так как заменить этих квалифицированных рабочих было некем. Локаут тогда произвести было не так просто. Война в этом отношении внесла огромный переворот, толкнула на изобретение всяких приспособлений к машинам, делающим потребность в старой квалификации рабочих гораздо меньшей. Если мы посмотрим на состав рабочей силы у Форда, то мы увидим, что три четверти этих рабочих — это рабочие, которые выполняют самую простую работу, которой, по выражению Форда, «надо быть идиотом, чтобы не научиться в два дня». И одна четверть высококвалифицированных рабочих, но которые квалифицированны уже по-новому, руководит работой. Такая картина наблюдается в целом ряде крупных современных производств.
В Германии мы видим ту же самую картину — мы видим большой слой рабочих, обладающих очень небольшой, узкой квалификацией, и гораздо меньший кадр квалифицированных рабочих, более технически подготовленных, понимающих сущность производства, умеющих направлять производство.
Как теперь капиталист подходит к этой массе «подученных» рабочих? Локаут в ответ на забастовку. А верхушку он всячески развращает и подкупает, делая квалифицированных рабочих участниками производства.
Возьмем Германию; есть прекрасная брошюра т. Гайсиновича о ДИНТА (немецкий институт технического обучения рабочих. — Н. К.), — он ездил в Германию, где собрал этот материал. Там на верхушку обращается сугубое внимание, так же как в Англии, где тоже происходит подкуп этой верхушки, где приезжает министр завтракать к рабочим, чтобы договориться с этой организованной верхушкой. Сейчас в капиталистических странах особенно резко это различие между квалифицированными, неквалифицированными и полуквалифицированными рабочими.
Для того чтобы у нас подготовить так называемого «подученного» рабочего, нужно не два дня, а два месяца, потому что у нас вообще очень слаба культура промышленного труда.
У нас рабочего надо научить, как подходить, как располагать инструменты, и наш рабочий требует больше времени, чтобы быть «подученным», чем рабочий в Германии, где он подростком научается всему этому. Но и у нас намечается разделение труда по-новому: на квалифицированных рабочих и полуквалифицированных («подученных») рабочих.
У нас были большие споры с т. Гастевым. Он проводит очень большую работу по обслуживанию производства рабочей силой, но все же надо сказать, что рабочие, которых он обучает, производят лишь определенные функции по обслуживанию машин, требующих большего разделения труда. Конечно, в данную минуту, когда мы стоим в самом начале реконструкции, нам нужно культуру труда всячески воспитывать, и тут большое достижение имеется, которое многими недоучитывается. Но когда говорят, что только это и дальше ни шагу, когда недооценивается роль квалифицированной рабочей верхушки, около которой капиталисты буржуазных стран ходят на задних лапах, то такие утверждения крайне вредны, ибо подрывают сознание того, что огромная работа необходима для подготовки современного квалифицированного рабочего, подготовки совершенно по-другому, чем раньше, рабочего, который действительно сможет управлять производством.
Если мы только по Гастеву будем обучать рабочих, то все наши новые заводы, которые по последнему слову техники будем строить, будут натыкаться на то, что исполнителей будет много, а рабочих-руководителей, по-современному подготовленных, технически квалифицированных, не будет. Это чрезвычайно тревожит, тут будут всевозможные срывы. Разве Форд подготовляет только полуквалифицированных рабочих? Он подготовляет рабочих высокой квалификации, пропускает их через все отделения завода, дает им сложные монтажные работы. Две недели ученик работает на производстве, неделю — в школе, где связываются знания техники с навыками. Пробыв несколько лет в этой школе, ученик выходит политехнически образованным человеком. Это не тот политехнизм, о котором мы говорим, это — только частица политехнизма, это — техническая его сторона, но эта техническая сторона у Форда так разработана, что этому надо учиться, учиться и учиться.
То же самое ив ДИНТА. Если вы посмотрите на план этой школы, то вы увидите чрезвычайно глубокое овладение техникой, тут теория сливается с практикой. В статье т. Гастева о политехнизме он говорит о навыках. Навыки — это дело необходимое, но надо, чтобы навыки были связаны с техникой, с наукой, чтобы простейшие процессы осмысливались. Надо сказать, что и Форд и ДИНТА всячески стараются развратить эту верхушку рабочего класса, и это для них является задачей не менее важной, чем всестороннее техническое образование. Вся учеба пропитана преклонением перед капиталистическим строем, они стараются пустить в глаза рабочему пыли «потоньше».
