«…Поздравляю Бориса Николаевича и Вас с нашей Победой! Победой добра над злом. До подсчета голосов переживала очень. А вдруг они? Калининград — город военно-промышленный. А тут закрытие «Бурана». В магазинах злая критика Бориса Николаевича. Были основания для тревоги и по России. Но наш народ, переживший то, что ни один другой, великодушен, благороден, умен… Я готова жить еще скромнее (моя пенсия сегодня 6500 руб.), от многого отказаться еще, только бы не ужас фашистско-коммунистического режима. Господи, защити! У меня к коммунистам особый счет: за исковерканную душу, за вынужденную двуличность, за унижение. За страх, который по сей день сидит во мне. Сколько изуродованных, искалеченных, уничтоженных жизней!
Хотелось бы, чтобы Бориса Николаевича окружали достойные скромные люди. Пусть в ежедневной Вашей работе и поведении будет светлый образ Андрея Дмитриевича Сахарова…»
Увы, произошло то, от чего предостерегали сторонники президента. Энергия мощной победы была потеряна в ближайшие же дни. Вместо того чтобы мгновенно распустить оказавшийся без легитимной поддержки Верховный Совет и мощным броском принять Конституцию, президент «влип» в изнурительный процесс доводки Конституции, а потом в вяло текущее Конституционное совещание. По сути дела, не был решен ни один серьезный кадровый вопрос, на чем настаивала демократическая общественность. Антиреформистским гнездом оставалась вся система прокуратуры. Суды охотно принимали иски против демократов и совершенно не реагировали на антиконституционные действия консерваторов. Единственно, от кого смог избавиться президент, — это от Руцкого.
Разочарованию демократической общественности, особенно интеллигенции, которая сделала все, чтобы обеспечить победу президента, не было предела. Рейтинг Ельцина снова пополз вниз. Проведенный в конце июля опрос мнения москвичей «Сто дней после референдума» отразил глубокое разочарование людей и кризис доверия Ельцину. На вопрос: «Оправдались ли ваши надежды, связанные с референдумом?» — позитивно ответили лишь 9 % опрошенных. Проведенные подсчеты показали, что если бы референдум с теми же вопросами был проведен снова, спустя сто дней, то Ельцин потерпел бы поражение.
Даже сторонники президента заговорили о «неадекватности Ельцина его роли и месту в российской истории». Особенно острым, я бы сказал болезненным, было разочарование демократов в провинции. Все два года, предшествовавшие референдуму, они подвергались сильнейшим гонениям со стороны фактически сохранивших в провинции власть коммунистов. После референдума их положение практически не изменилось. Власть на местах продолжала держать старая коммунистическая номенклатура.
Демократическая пресса, пожалуй, впервые обрушилась на самого Ельцина. Именно в этот период от него начали постепенно дистанцироваться оплоты демократии в прессе — газеты «Известия», «Аргументы и факты». Но если отвлечься от эмоций и персонализации политики, то винить по-настоящему следовало нас — группу помощников и Администрацию президента. Все так привыкли к планам войны с оппозицией, что никто не задумался о планах реализации победы на референдуме. Опять пошли импровизации. Случайные, а иногда и хаотические «мероприятия». Методы работы президента и его команды фактически не изменились.
4 августа 1993 года президент вылетел в Орел. Поскольку в Орле не было посадочной полосы для личного президентского самолета «ИЛ», летели на маленьком «ЯКе». Из-за тесноты самолета президент взял в поездку только В. Илюшина, А. Коржакова, М. Барсукова и меня. Сидели в одном салоне. За разговором я упомянул, что у меня только что родилась внучка. Борис Николаевич, обожающий собственных внуков, предложил выпить по рюмке коньяку «за внучку». Спросил, как назвали. Предложил назвать Анастасией.
Для меня это было единственным приятным впечатлением от поездки. В политическом смысле она оказалась совершенно бесполезной. Программа была составлена в заскорузлом советском стиле. В Москве бурлили политические страсти. Оппозиция снова пошла в наступление. Буквально за несколько дней до поездки в Орел в столице прошел Конгресс Фронта национального спасения, объявивший своей главной задачей ликвидировать пост президента. Оправившийся от удара Верховный Совет требовал от Ельцина освободить от должности руководителя Министерства внутренних дел В. Ерина и мэра Москвы Ю. Лужкова. В кабинете ближайшего соратника президента М. Полторанина бригада Генеральной прокуратуры произвела обыск. Фактически была предпринята попытка «кадровой контрреволюции».
…А президент, как заурядный секретарь обкома, осматривал экспозицию семян в Институте бобовых культур, выезжал на поля, вел известные всем разговоры «об урожае», интересовался, «дойдет ли пшеница до закромов». Потом было выступление на Торжественном заседании по случаю 50-летия Орловско-Курской битвы. Речь не попала «в струю». Заполнившие зал ветераны войны хотели слушать о своем подвиге, о погибших товарищах, о маршале Жукове. И когда Борис Николаевич, не уловив настроения зала, стал говорить о политике, об обмене денег, в зале недовольно зашумели.
Вице-президент Руцкой, оправившись от поражения, создал «Народную партию свободной России» и в бешеном ритме разъезжал по стране, рекрутируя сторонников. Итоги референдума, по его словам, были куплены. Выступая перед своими сторонниками в Новосибирске, он говорил в свойственной ему манере: «Вы же видите, кто голосует за президента и как оболванивают людей. Голосовали спекулянты, проходимцы, ворье. А сейчас еще будут голосовать «голубые», педерасты — потому что по ним приняты решения, и они сейчас легитимные, — прочая нечисть».
Отвечая на вопрос журналистов по поводу своих отношений с президентом, Руцкой бросил: «Можно быть в оппозиции к умному человеку. Сегодня быть в оппозиции и что-то просить, что-то доказывать сегодняшнему правительству во главе с премьером и президентом — это бесполезно».
Тем временем 13 июля 1993 года президент отбыл на отдых в Новгородскую область. Но и по возвращении «политические каникулы» продолжались.
В конце августа взятая под контроль Верховным Советом «Российская газета» опубликовала свой прогноз «политического пасьянса» на грядущий 1994 год. Если бы он сбылся, то президентом России был бы Руцкой, вице-президентом — Н. Травкин, председателем правительства — Ю. Скоков, министром иностранных дел — Р. Хасбулатов, министром экономики — Г. Явлинский. Такими виделись оппозиции результаты их собственной кадровой реформы.
Летом 1993 года снова заговорили о здоровье и, как следствие, — о «неадекватности» Б. Н. Ельцина. Это был дурной знак, ибо за ним стояла некая закономерность: слухи и догадки по поводу здоровья и «вредных привычек» президента разгорались всякий раз, когда российская демократия оказывалась на пороге очередного кризиса.
Неравномерностью рабочей нагрузки, неожиданными исчезновениями из поля зрения журналистов и политиков президент неоднократно давал повод для такого рода слухов. Я помню одну едкую, но, в сущности, основанную на анализе реальных фактов, публикацию в газете «Сегодня»: ««Господин Нету» во главе Российского государства».
«Он исчез из Москвы в сентябре 1991 г., когда провал августовского мятежа перераспределил роли героев и злодеев. Он пропал в январе 1992-года, оставив в недоумении прибывших с важными визитами в Москву президента МОК Самаранча и тогдашнего министра иностранных дел Японии Ватанабэ. Он провалился сквозь землю в мае того же года, когда серия скандалов вокруг Черноморского флота привела к подлинному кризису в отношениях с Украиной. Он бесконечно долго отмалчивался в декабре 1992 года, когда съезд народных депутатов методично додавливал первое правительство Гайдара. И дальше опять и опять через каждые три-четыре месяца. Придется, видимо, раз за разом смирять любопытство, примеряясь вести диалог с лидером, которого нисколько не страшит репутация «Господина Нету». Вот только что был — а теперь нету. И все».
Вспомнил автор и нашумевшую в свое время историю, когда американский президент Клинтон не мог в течение многих часов связаться с Б. Н. Ельциным. Официальное объяснение (не помню, кто его дал) состояло в том, что «президент находится там, где нет телефона». На редкость глупое объяснение, поскольку всем, кто хоть немного знает систему обеспечения президента связью, известно, что в любое время суток, в любом месте, в воздухе или под водой, на службе или на отдыхе, в сауне или на теннисном корте рядом с президентом находятся несколько офицеров (полковники и подполковники) в черной морской форме. В руках одного из них так называемая «кнопка», черный чемоданчик, обеспечивающий президенту доступ к ядерному пульту, а в руках другого — небольшой кожаный футляр с трубкой правительственной связи. Даже если президент поползет в узком угольном забое, эти люди обязательно будут ползти рядом с ним.
