Жанр книги сам автор определяет как “мозаику”. В ней собраны многочисленные документы, “перелопачены” горы литературы, приведены живые свидетельства людей, близко знавших Сталина, работавших под его началом. Написана она хорошим русским языком, читается с неослабевающим интересом и, несомненно, еще не раз будет помянута добрым словом читателями и критиками, а в ряде случаев послужит и в качестве самостоятельного исторического источника. Общая оценка книги может быть только положительной. Отметив все это, хотел бы, тем не менее, возразить против отдельных неточностей в авторских оценках. И именно Сталина как полководца — хотя мне, старшему лейтенанту в отставке, ни дня не служившему “в кадрах”, вроде бы “не по чину” полемизировать с образованным военным человеком, достойно прошедшим Великую Отечественную войну, а после войны получившим разносторонний опыт штабной (вплоть до Генштаба) и строевой воинской службы.
Неточности эти, как мне представляется, навязаны неясно сформулированной общей установкой самого автора: “Не ставлю перед собой цели оправдывать или осуждать Сталина. Я намерен, как всегда, изложить все объективно” (т.1, с. 6). К чести автора, такая нарочитая “отстраненность” его позиции в тексте проглядывает не так уж часто. Сама логика современной идейной борьбы — борьбы советских патриотов против космополитов и русофобов, лакеев “глобализма” — повелевает автору решать свои творческие задачи иначе: очищать историю великой советской эпохи, особенно ее сталинского периода, имя и дело Сталина от той клеветы и грязи, которую нагромоздили и до сих пор громоздят троцкисты, сионисты, платные и “инициативные” помощники американских и иных пропагандистских центров и спецслужб. Вот она, главная задача — восстановление исторической правды! И основное содержание книги нацелено именно на это, а не на фотографическое воспроизведение упоминаемых по ходу изложения фактов, событий, личностей. “Сбои” же происходят в тех случаях, когда автор словно бы занимается самоцензурой: не перехвалить бы Сталина, не “впасть в культ”. И тем самым делает уступку старым, насаждавшимся с хрущевских времен предрассудкам и предубеждениям.
Возьмем три эпизода времен гражданской войны, где В. Карпов не раз варьирует одну и ту же мысль: не будучи профессионалом, Сталин брал на себя решение сугубо военных задач. Да, так и было.
Подобная претензия предъявляется Сталину, “узурпировавшему” руководство обороной Царицына, хотя изложенные в книге факты подтверждают: Сталин был прав. Когда войска генерала Краснова (известного германофила, в 1947 году повешенного за измену Родине), прорвав оборону, шли победным маршем к городу и остановить их, казалось, уже не было сил, выход из безнадежного положения нашел именно Сталин. Он приказал стянуть со всего фронта артиллерию и весь запас снарядов и, пропустив авангард противника, обрушить огонь на его главные силы. Риск был огромный. А результат получился превосходный; как отмечает сам В. Карпов, “победа под Царицыном действительно имела стратегическое значение” (с. 25). Такое новаторское решение сложнейшей боевой задачи свидетельствует о ярком военном таланте Сталина, о глубоком понимании природы современных (для гражданской войны) сражений и соотносительной роли разных видов войск (разгромленного артогнем врага преследовала сосредоточенная для этого случая кавалерия). Здесь неуместно ссылаться на случайность, отделываться расхожим “победителей не судят”.
Второй эпизод более известен. Будучи назначен членом Реввоенсовета Южного фронта — решающего в пору наступления армий генерала Деникина на Москву, Сталин сыграл важную роль в разгроме Деникина (к сожалению, в книге не сказано, что по инициативе Сталина была создана 1-я Конная армия, зарекомендовавшая себя в годы гражданской войны едва ли не самым боеспособным соединением). Сталин отверг план контрнаступления председателя Реввоенсовета Троцкого, принятый к исполнению главкомом Красной Армии С. С. Каменевым, и предложил совершенно иной путь контрнаступления, увенчавшийся, как известно, успехом. В угоду ложно понятой “объективности” В. Карпов принижает роль Сталина в выработке нового плана, пользуясь, я бы сказал, канцелярским доводом: “Я не случайно выше приводил не только дни, но даже часы издания документов. Из них видно: командующий Южным фронтом Егоров вместе со Сталиным, Лашевичем и начальником штаба Пневским спланировали операцию по разгрому Деникина” (с. 29). Но ведь никакой самый точный хронометраж в этом вопросе ничего не доказывает, не подтверждает вывода автора о том, будто “гениального плана Сталина” по разгрому Деникина не было. Ибо и замысел упомянутого плана, и его обоснование в сталинской записке на имя В. И. Ленина требовали глубокого проникновения в проблемы политической стратегии, масштабного охвата проблем социально-классовой борьбы, составлявшей стержень гражданской войны. Из перечисленных автором лиц такими качествами обладал лишь Сталин.
Неточности в комментировании третьего эпизода не менее досадны. 1920 год, советско-польская война. В ней наметился перелом: войска Пилсудского изгонялись с территории Украины и Белоруссии. Троцкий и командующий Западным фронтом Тухачевский бросают Красную Армию на Варшаву, обещая на острие ее штыков принести революцию в Западную Европу. Ленин и Политбюро, к сожалению, поддерживают этот план. Сталин — против, в том числе против переброски 1-й Конной армии под Варшаву. В. Карпов комментирует это так: “Нетрудно понять состояние Сталина: вот-вот будет взят Львов, так много вложено сил в почти достигнутую победу”. И оправдывает протест Сталина тем, что “Первая конная армия находилась в 300 километрах от уже отступающих частей Западного фронта”, а у Сталина накопились “усталость и нездоровье” (с. 36, 38).
А ведь достаточно было взять в руки 4-й том Сочинений И. В. Сталина, чтобы выяснить, что Сталин с самого начала был против “броска на Варшаву” и, более того, указывал на возможность поражения. В статье “Новый поход Антанты на Россию” (“Правда”, 25 и 26 мая 1920 г.) он предупреждал: “В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным”. “Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться” (с. 323, 324). А месяц спустя в беседе с сотрудником УкрРОСТА он заявил: “я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о “марше на Варшаву”, другие, не довольствуясь обороной нашей республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на “красной советской Варшаве” (там же, с. 333). Учет реальной позиции Сталина мог бы помочь автору показать своим читателям масштабность, глубину и зрелость военно-стратегического мышления Сталина.
Есть некоторые неточности и в авторской оценке роли генералиссимуса в Великой Отечественной войне. Жаль, в частности, что автор не стал разрушать до основания миф о том, будто войну выиграл маршал Г. К. Жуков — “Георгий-победоносец”.
Действительно ли первая крупная победа Красной Армии под Москвой является всецело заслугой Жукова? Автор книги, всегда обстоятельный и основательный, начинает эту тему с того, что “29 ноября 1941 года Жуков позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, попросил его дать приказ о начале наступления” (т. II, с. 4). А что было до этого? В книге А. М. Василевского “Дело всей жизни” (М., 1975) читаем: “Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования еще в начале ноября”. “Ставка заранее довела до командующих Западным и Югo-Западным фронтами общие задачи, потребовала от них конкретных предложений по их реализации. Основную роль в этом историческом контрнаступлении должен был сыграть и сыграл в действительности Западный фронт” (с. 161—162). Думается, что учесть эти сведения было бы нелишне.
Задача восстановления исторической правды о Сталине и его времени решается ныне все более настойчиво и все более широким кругом людей. Наряду с произведением В. Карпова в прошлом году вышли в свет: два тома исследования историка Ю. В. Емельянова “Сталин: путь к власти” и “Сталин: на вершине власти”, объемистые тома публициста Ю. И. Мухина “Убийство Сталина и Берия” и ленинградского историка А. В. Островского “Кто стоял за спиной Сталина?” (название “задиристое”, сама книга основана на громадном массиве архивных документов), брошюры А. Н. Голенкова “Что делалось?”, “Что делается?” (в этом году уже вышла еще одна его брошюра “Белеет правда одиноко”), А. Х. Карагезова “Битва за Москву — первая победа”, А. П. Александрова и В. М. Уралова “Сталин и Россия”. Все они заслуживают внимания и доброжелательной критической оценки.
