людей, что я никуда не могу уехать. Я работаю для них и буду дальше так же работать, носить те же пиджаки и говорить то, что я думаю.
* * *
Позавчера я вернулся из Вашингтона, где участвовал в конференции, цель которой была развивать контакты на гражданском уровне между американцами и россиянами. Понятно, что мне было задано очень много вопросов, в частности, меня спрашивали, могу ли я свободно высказывать свое мнение на телевидении в России. Я ответил, что да, могу. Меня спросили, могу ли я приглашать в свою программу кого хочу. Я ответил, что нет, не могу. И добавил, что в свое время закрыли программу, которую я вел в Америке с Филом Донахью, за то, что мы приглашали не тех гостей, ну с точки зрения руководства канала CNBC. Меня спросили, как следует понимать недавно принятые Государственной думой законы о митингах, о государственной измене, об НКО. Я ответил, что сам не знаю, как понимать. Меня спросили, означает ли освобождение от должности министра обороны то, что в России начинается настоящая борьба с коррупцией. Я сказал, что время покажет, но что пока что в этом многие сомневаются.
Меня попросили сформулировать вопросы, которые россияне могли бы задать американцам. Я сказал, что, конечно, я не могу говорить за всех россиян, но некоторые вопросы могу задать. Например, в семи последних президентских выборах только дважды побеждал тот, за кого проголосовало большинство населения. «Не пора ли, – спросил я, – отменить коллегию выборщиков и отказаться от взгляда, что народ может ошибиться в своем выборе и его надо поправить?» На мой вопрос я не получил внятного ответа. «Почему, – спросил я, – к России, в которой какие-то элементы демократии, несомненно, есть, американские СМИ и политики предъявляют куда более жесткие требования, чем к Китаю, в котором вообще нет даже и намека на демократию?» Ответа я не получил. Тогда я спросил: «А может быть, дело в деньгах?» И мне ответили: «Вероятно».
В 1974 году США приняли так называемую поправку Джексона – Вэника. Причем они рассчитывали таким образом наказать Советский Союз за неправильную, с точки зрения США, политику эмиграции, применяемую к евреям. Расчет, в общем, был ошибочным, потому что поправка не дала ничего, кроме ухудшения между СССР и США. Теперь принимается так называемый акт Магнитского. Я спросил: «Неужели вы полагаете, что он будет способствовать развитию отношений между гражданами двумя странами?» И вновь я ответа не получил.
* * *
Почти ровно две недели тому назад в Кремле состоялось заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ. Был там и президент. Речь шла, в частности, как мне сообщали, о телевидении, содержание которого вызывает всеобщее или почти всеобщее недовольство и раздражение. Естественно, как это всегда бывает в России, было два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Я не член Совета, но замечу в скобках, что я и не стремился к этому, я не просился. Если бы я им был, то наверняка выступил бы с какими-то глупостями (это уж неизбежно). Но выступать с глупостями никогда не поздно, и поэтому я это сделаю сейчас.
Вот кто виноват в том, что в России именно такое телевидение, я имею в виду федеральные каналы, Первый, Россия и НТВ? А кому принадлежат эти каналы, прямо или опосредованно? Государству. Значит, кто виноват? По логике, выходит, государство.
Теперь следующее. А что делать, чтобы исправить это положение? Как мне кажется, надо, чтобы государство ушло из всех средств массовой информации, как федеральных, так и местных. Причем к этому призывал еще в свое время, будучи президентом, Дмитрий Медведев. Надо превратить один из трех федеральных каналов в подлинно общественное телевидение, которое не будет зависеть ни от рекламодателя, ни от власти. А два других нужно приватизировать, и пускай они, таким образом, тоже не будут зависеть от власти, и они будут конкурировать между собой, в частности, за этого самого зрителя. Так же, как конкурируют каналы во всех других странах, при этом обойдясь без той крови, без того беспредела, без той, я бы даже сказал, похабщины, которая то и дело появляется на этих каналах, которые часто обращаются к низменным инстинктам человека.
Глупости, говорите? Так я же предупреждал. Что ж тут поделаешь?
* * *
Совсем недавно, будучи на семинаре, я узнал вещь, которая меня совершенно поразила, и я о ней скажу чуть позже. Давайте сравним то, как народ жил в 1985 году, и как он живет сегодня. Строго говоря, нечего сравнивать. Если брать такие общепринятые показатели уровня жизни, как количество автомобилей на душу населения, реальные доходы, наличие в магазинах продуктов питания и товаров народного потребления, число выезжающих за границу людей, то окажется, что день сегодняшний превосходит 1985 год в десятки и даже в сотни раз по этим показателям. Другими словами, вот если исходить из этих и подобных исследований, то надо сказать, что народ сегодня живет несравненно лучше, чем он жил в 1985 году.
А теперь – то, что меня поразило. Согласно недавнему опросу общественного мнения, очень тщательно проведенному, 68 % опрошенных у нас считают, что в 1985 году они жили лучше, чем живут сегодня. Как это надо понимать? По-моему, так: ощущение того, как человек живет, определяется не только его материальным положением, то есть не хлебом единым. Оказывается, что решающими являются совершенно иные вещи. Например, понимание того, куда идет твоя страна и какая тебе отведена в этом роль. Понимание того, что ждет тебя и твоих детей завтра и послезавтра. Ощущение, что ты – гражданин страны, а не просто статистическая единица, и тебя рассматривают именно как гражданина. Наконец, скажем, наличие какого-то идеала или хотя бы идеи, ясные представления о приоритетах твоего общества. И, конечно, отсутствие постоянного стресса, опасений, связанных с тем, будет ли у тебя завтра работа.
И как выясняется, никакие материальные блага не могут компенсировать отсутствие, скажем так, элементарного внутреннего равновесия, отсутствие чувства защищенности, справедливости и доверия к власти. Вот отсюда 68 %.
* * *
Сенат Конгресса США вслед за Палатой представителей одобрил акт Магнитского. Осталось подписать его президенту Обаме, а это случится вот-вот, и акт вступит в силу. Не знаю, как вам, но мне вся эта история кажется почти что смешной.
Подумайте сами. До сих пор никак не могут решить, опубликовать фамилии тех людей, которые перечислены в этом акте, или не опубликовать. Это первое.
Второе. Совсем смешно: тот человек, который предложил
