Позже один варшавский журналист назовет эти концерты "двухнедельным праздником искусств", и в этих словах не будет преувеличения. Атмосфера праздника сопровождала все ее концерты. Это не были праздники бездумного веселья. Это было торжество музыки, искусства, человеческого мужества. Тем более высокого, что почти никто из собравшихся не видел на сцене искалеченного человека. Видели певицу, актрису огромного темперамента и мастерства, наделенную редким голосом и дарованием...
После концертов Анна возвращалась домой, ужинала, ложилась и сразу засыпала. Просыпалась поздно, с сильной головной болью, принимала лекарства и через час уже сидела у пианино, разучивая песни.
После выступлений в Большом театре начались репетиции с оркестром Войска Польского - продолжительные и трудные. Раньше Анна военных песен не пела. Она старалась отойти от маршевого исполнения и найти свою форму лирическую и в то же время мужественную. Советские песни давались ей легче. Многие знала с детских лет, хорошо помнила их исполнение. Старалась не отходить от первоисточников, а сохранить их широко известный вариант, их прежнее очарование, "Соловьи, соловьи! Не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят"... Она пела эту песню и по-русски и по-польски. И всякий раз испытывала необъяснимое волнение.
С оркестром Войска Польского Анна отправилась в свои первые после болезни гастроли - счастливая, веселая, опекаемая со всех сторон военным начальством, заботливыми инспекторами и администраторами. Но ей хотелось быть в равном положении со всеми, чтобы никто не помнил, а если помнил, то хотя бы делал вид, что не помнит о ее болезни. Выступления проходили в переполненных залах, ее засыпали цветами, требовали, чтобы она пела еще и еще. И она не находила сил отказать.
Теперь Анна была вполне готова к тому, чтобы приступить к работе над собственной сольной программой. Несколько раз звонила в министерство, интересовалась, как обстоит дело с ее ансамблем. Но там всякий раз ссылались на какие-то постоянно возникавшие финансово-организационные сложности, обещали все в скором времени уладить. И не улаживали. В конце концов Анне ответили, что все решится осенью. А пока ей самой надо найти музыкантов, договориться о возможности поехать с ней летом на два месяца в СССР и по крайней мере через месяц-полтора показать комиссии Министерства культуры свою программу. Когда Анна узнала о таком неожиданном повороте, у нее буквально опустились руки. Легко сказать - найти самой музыкантов, когда почти у всех время расписано надолго вперед! Шла вторая половина октября 1971 года. До поездки оставалось не так уж много времени. Анна записалась на прием к одному из сотрудников министерства, который беседовал с ней несколько месяцев назад.
- По-видимому, мне придется отказаться, - с дрожью в голосе начала Анна. - Я сама так мечтала об этой поездке, я получила и продолжаю получать так много писем из СССР. Выступить перед людьми, которые так поддерживали меня, - мой человеческий долг.
- Это все лирика, - хладнокровно парировал собеседник. - Ваша беда в том, что у вас нет своего импресарио. У всех артистов вашего масштаба должен быть импресарио, в обязанности которого входит в том числе и улаживание таких мелочей, как музыканты, оркестровки и т.д. - Он встал из-за стола, прошелся по комнате. - Вы певица, великая певица!
Анна покраснела.
- Будь я музыкантом, - задумчиво рассуждал он, - я бы счел за честь аккомпанировать вам. Завтра Станислав Хорошевский, превосходный импресарио, будет к вашим услугам. Он все уладит!
Действительно, Станислав Хорошевский, бывший военный, довольно моложавый, хотя было ему далеко за пятьдесят, оказался проворным и знающим свое дело администратором. Через день он представил Анне музыкантов, способных молодых людей, которые готовы были отправиться вместе с ней на гастроли в СССР. За свои услуги Станислав Хорошевский запросил крупную сумму.
- Конечно, конечно, - со скрытой горечью отозвалась Анна, - но сейчас у меня нет и ломаного гроша. Я четыре года болела и не выступала. Я и так вся в долгах.
- Сделайте милость, не беспокойтесь, - понимающе перебил ее пан Станислав. - Я вполне в курсе дела. Я требую абсолютного послушания, и тогда через полгода вы сможете не только вернуть все долги, но и вообще поправить свои дела. Кстати, почему вы не приняли предложение итальянцев? Твердая валюта и готовность уплатить за лечение...
- После всего, что случилось, - ответила Анна, - я бы не смогла поехать в Италию. Когда мне снится Италия, я просыпаюсь в холодном поту.
- Понимаю, - согласился Станислав, - но это эмоции! А эмоции - худший враг в нашем деле. Если мы станем руководствоваться ими, то будем ложиться спать голодными.
Анна чувствовала, как этот энергичный человек буквально подавляет ее, пытаясь подо все подвести свой материальный "базис". Судя по всему, ему все равно было где работать - в конторе по заготовке сена или в Варшавской эстраде! Важен был бизнес. В конце концов Станислав привез музыкантов. Музыканты должны были работать над аранжировками. Он освобождал ее от всяких бюрократических формальностей, связанных с поездкой за рубеж большого коллектива. И теперь она могла целиком посвятить себя творчеству, А это счастье! Вспоминалось недавнее. Какой испытывала она подъем, как вся горела, как буквально летала по сцене варшавского Большого! Анна понимала, что здесь ей удается все, что если и существовал для нее раз и навсегда установленный рубеж, который нельзя было "перепрыгнуть", то, пожалуй, тут у нее хватит сил одолеть и эту высоту. Песни, которые она пела, были разно-жанровые - они требовали в одинаковой степени и актерского перевоплощения, и изменения вокального диапазона. И каждая ее песня встречалась шквалом аплодисментов. Может ли быть большее счастье для певицы?
В программу зарубежного турне Анна включила почти все песни из сольного выступления в варшавском Большом театре, несколько старых песен. "Эвридики" решила не исполнять: один раз попробовала на репетиции, и ей показалось что-то не то... Ее главная песня, с которой связана вся ее творческая судьба, на сей раз не получилась. Она начала разучивать "Надежду" Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. Песня показалась очень интересной, необычной, свежей - и вместе с тем теплой, на редкость задушевной.
Незадолго до сдачи программы комиссии Анна всерьез задумалась: а хватит ли у нее духу выдержать целый концерт? Да не один, а семьдесят концертов, планируемых на два месяца гастролей.
Комиссия приняла программу прекрасно. Обошлось почти без замечаний, да и те были по пустякам. Но сама Анна, хотя и была удовлетворена результатом прослушивания, чувствовала себя усталой, более того, физически разбитой. Может быть, сказались естественные переживания накануне прослушивания? А может быть, на самом деле она еще далека от своей обычной физической формы и ей сложно выдерживать такие нагрузки? Во всяком случае, прежде чем отправляться в Советский Союз, необходимо "обкатать" программу на родине. Она поговорила с Хорошевским. Тот выслушал ее без особого энтузиазма.
- Поверьте, Станислав, - сказала Анна, - я не меньше нуждаюсь в деньгах, чем вы и музыканты, но есть вещи для меня куда более важные - это выступление перед публикой. - Она замолчала, потом почти шепотом добавила: Может быть, только благодаря этому я еще и живу.
- Я все понимаю, - ответил Станислав, - но согласятся ли ребята? Они ведь не привыкли ездить. Тем более что в Варшаве они могут заработать гораздо больше, чем в поездках.
- Очень прошу вас, Станислав, убедите их, что это необходимо, я буду вам так благодарна. И надеюсь, мне представится случай отблагодарить вас по-настоящему. - Что Анна подразумевала под этим "настоящим"? Она и сама не знала, слова как-то сами по себе сорвались с языка. Но они подействовали.
- Ничего конкретно не обещаю, но сделаю все, что от меня зависит, успокоительно ответил импресарио. Через месяц они отправились в путь.
Шла весна 1972 года. Пять лет она никуда не выезжала из Варшавы и теперь с волнением ждала встреч с городами своей молодости. Она так их и называла - города молодости. Ей уже тридцать шесть лет. Практически все начинается заново. Правда, накоплен большой опыт. Огромное число искренних и верных поклонников. Есть популярность, опыт, голос, мастерство. Хватит ли сил и здоровья, чтобы приумножить то, что достигнуто? И не копировать слепо моду и не идти на поводу у дурного вкуса, который соблазняет популярностью, но, как подсказывает опыт, - сиюминутной, недолговечной.
Жители Вроцлава встретили свою землячку (в газетах ее так и называли "землячкой") на вокзале. Ей трудно было пробиться среди огромной толпы совершенно незнакомых ей людей, которые с энтузиазмом провозглашали здравицы в ее честь. Казалось, вот-вот первые ряды дрогнут, навалятся и сомнут ее. Но люди как будто чувствовали это, и, несмотря на то, что задние напирали, передние ряды бережно и заботливо охраняли свою любимицу. Переполненный зал. Гром аплодисментов, бесконечные овации после каждой песни. Счастливое лицо Анны. Концерт, которому, казалось, не будет конца. Теплая ванна в гостинице, заметно успокаивающая режущие боли во всем теле. Долгий тяжелый сон...
