Выбор у палеолитических охотников был невелик: или бесславно вымереть, или осесть на земле, поменяв стереотипы поведения. В роли палочки-выручалочки в очередной раз выступила генетическая неоднородность популяции. Не желающие смириться с новым порядком вещей уходили в небытие, а маргиналы, которых раньше никто в грош не ставил, бросили зерна в землю и собрали первый урожай. Жестокий и чуждый сантиментов отбор вновь продемонстрировал, что пластичные и гибкие всегда обойдут упрямых и несговорчивых на длинной дистанции. В истории человечества подобное случалось не раз. До наших дней дожила поэтичная легенда, приписываемая одному из племен североамериканских индейцев. Как известно, в XVII–XVIII веках в прериях Северной Америки сложилась культура конных охотников на бизонов. Удачливые охотники жили в свое удовольствие и не знали горя, пока не столкнулись с выходцами из Европы, положившими глаз на их родные кочевья. Долгое время борьба шла с переменным успехом, но один умный старый вождь, предвидя неизбежную развязку, однажды обратился к соплеменникам с речью. Безусловно, это был местный Иеремия и Иезекииль в одном лице, но нет пророка в своем отечестве. За неимением первоисточника приведу эту притчу не дословно, но близко к тексту.
«Белые люди едят зерна, а мы едим мясо. Но у мяса четыре ноги, чтобы убегать, а у нас только две ноги, чтобы его догонять. А зерна остаются там, куда их бросили, и возвращаются через год с целым выводком своих братьев. Истинно говорю вам: не успеют сгнить и превратиться в труху вот эти старые деревья, как люди, которые едят зерна, победят людей, которые едят мясо».
Надо полагать, пророка, как водится, побили камнями, но делу это, разумеется, не помогло.
Итак, около 10 тысяч лет назад, когда ледник растаял, переменился климат и не стало крупных зверей, завершилась героическая эпоха великих охот. На смену отчаянным промысловикам пришли совсем другие люди — немного земледельцы, немного собиратели и чуть-чуть охотники, положившие начало современной цивилизации. Многие достижения своих великолепных предшественников они спровадили в утиль за ненадобностью, и спустя века их пришлось открывать заново. Поэтому не стоит поглядывать сверху вниз на наших далеких предков. Сегодня постепенно выясняется, что охотники палеолита создали начала счета, геометрии и астрономии, придумали календарь и освоили земляное, каменное и деревянное строительство. Гравировка по камню и кости, фресковая живопись и круглая скульптура тоже родом из той эпохи.
До сего дня на планете сохранились народы, которые ведут образ жизни, казалось бы, навсегда канувший в Лету. Таковы южноамериканские индейцы амазонской сельвы, новогвинейские папуасы, австралийские аборигены и некоторые племена Центральной Африки.
Еще полтораста лет назад в единении с природой жили эскимосы, отдельные народы Северной Азии и обитатели тихоокеанских островов. За это время поколения историков и этнографов вдоль и поперек исколесили земной шар и написали толстые книги об отсталых племенах, изучив их обычаи и культуру. Казалось, можно до известной степени реконструировать образ жизни, быт и верования доисторических людей. А вот многие этологи (и В.Р. Дольник в том числе) оптимизма гуманитариев не разделяют и с подобным тезисом решительно не согласны. По их мнению, так называемые примитивные народы — вовсе не осколки былого, сохранившие в неприкосновенности наследие далекого прошлого. Они или свернули с магистрального пути человечества и уперлись в эволюционный тупик, или деградировали вторично. Определенные резоны для таких предположений у этологов имеются. Культуру отсталых народов отличают поразительная инертность, редкая неподвижность социальных институтов и великое множество табу. Дольник полагает, что для этих народов типичны «интеллектуальный застой, страшный консерватизм, отсутствие изобретательности, зачастую поразительная нелогичность мышления. Зато необычайно развиты всякого рода ритуалы, запреты, табу, причем в большинстве своем совершенно нелепые. Их суеверия образуют какое-то нагромождение и почти не соответствуют картине мира. Их общественная организация бывает либо невероятно вычурной, либо крайне упрощенной, но всегда какой-то несуразной».
Что касается кривой логики современных дикарей, то Дольник попал в самую точку: этот загадочный феномен с редким единодушием отмечают все специалисты. Выстраивание нелепых причинно-следственных цепочек настолько распространено у примитивных племен, что известный французский этнограф и психолог Люсьен Леви-Брюль (1857–1939) в свое время предложил особый термин для обозначения мышления первобытного человека, назвав его дологическим (или прелогическим) мышлением. По его мнению, это был закономерный этап в становлении общественного сознания людей доисторической эпохи.
Мы не можем проверить справедливость этой теории. Также мы ничего не можем сказать о том, в какой мере обществу палеолитических охотников были присущи черты застоя и вырождения, отмечаемые у нынешних отсталых народов. И все же кажется, что правы не гуманитарии, а этологи. В распоряжении современной науки имеется богатейший материал о культуре и образе жизни наших далеких предков. Этот материал убедительно свидетельствует о том, что мировосприятие людей верхнего палеолита было несопоставимо яснее и рациональнее, чем увязнувшее в бесчисленных табу и ритуалах мышление папуасов или австралийцев. Охотники на крупного зверя были бесстрашным, изобретательным и динамичным племенем, уверенно двигавшимся по столбовой дороге человечества.
Как мы уже не раз отмечали, VIII тысячелетие до новой эры стало переломной эпохой в истории цивилизации. Присваивающий тип хозяйства постепенно вытеснялся производящим, и первые земледельцы, обреченные в поте лица добывать хлеб, слагали величественные сказания о могучих великанах и оставшемся позади «золотом веке». По всей вероятности, примерно тогда появился один из самых распространенных мифов — миф о всемирном потопе. Вот как это событие описано в Библии: «Чрез семь дней воды потопа пришли на землю. В шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый день месяца, в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей» (Быт. 7:10–12). Далее рассказывается о том, что вода поднялась на пятнадцать локтей выше самых высоких гор, и всякая плоть лишилась жизни.
Библия — не единственный источник легенды о всемирном потопе. Историкам известен аналогичный древнегреческий миф о том, как Зевс решил покарать людей и обрушил на землю сильнейший ливень, затопивший большую часть Греции. Отголоски мифа о всемирном потопе обнаруживаются в древних эпосах Месопотамии, в частности в «Сказании о Гильгамеше», и ученые полагают, что библейская легенда восходит именно к ним. Долгое время считалось, что толчком к рождению легенды о всемирном потопе послужило затопление нескольких сотен квадратных километров месопотамской низменности, лежащей в междуречье Тигра и Евфрата. Однако такое наводнение, пусть даже катастрофическое, вряд ли может претендовать на роль всемирного потопа хотя бы уже потому, что повторялось не раз и не два. Кроме того, миф о всемирном потопе в разных вариантах встречается практически у всех народов, поэтому имеет смысл поискать другой прототип этого события.
Как известно, колыбелью человеческой культуры суждено было стать Средиземноморью, и уже по этой причине на динамику средиземных морей следует обратить самое пристальное внимание. Когда на излете палеозоя (это было около 200 миллионов лет назад) единый материк Пангея раскололся на северную Лавразию и южную Гондвану, между ними вклинился залив, получивший у геологов название моря Тетис. Сталкивались и разбегались континенты, горы вздымались и опадали, и в конце концов от некогда величественного Тетиса осталась хилая цепочка средиземных морей. На протяжении последних 30 миллионов лет эти внутренние моря то сдавали свои позиции, то вновь наступали на сушу, а примерно 6 миллионов лет назад тектонические процессы привели к тому, что Средиземноморский бассейн оказался отрезанным от Атлантики. Уровень моря тогда значительно понизился и средиземноморская котловина превратилась в сухую пустыню, рассеченную пересыхающими озерами. Но уже через 500 тысяч лет средиземноморская впадина вновь наполнилась атлантическими водами.
Эта захватывающая история представляет сегодня сугубо исторический интерес и свидетельствует только о том, что геологические катаклизмы могут иногда совершаться в относительно короткие сроки. Ко времени окончания последнего (вюрмского) оледенения рисунок средиземных морей практически не отличался от современного за одной-единственной малостью: некоторые внутренние бассейны оказались отрезанными от Мирового океана, поскольку его уровень упал по крайней мере на 140 м (вода была аккумулирована в мощных ледниках Северного полушария). Например, Черное море представляло собой в ту эпоху замкнутый водоем, а его уровень был на 120 м ниже сегодняшнего. Около 9 тысяч лет назад ледник растаял окончательно, и воды Средиземного моря устремились в черноморскую котловину. Раньше полагали, что это был сравнительно неспешный процесс, но американские геологи У. Райан и У. Питмен, реконструировав геологическую историю тех лет, пришли к прямо противоположным выводам.
