— Сейчас узнаешь.
Его короткий ответ был сродни приговору.
В кабинет вошли приглашенные руководители. Завидев меня, они все, как по команде, выполнили обычный в таких случаях ритуал приветствия с неизменными «хубасти», «четурасти» и касанием своих небритых щек к моим щекам. Послюнявив меня, они то же самое проделали с Мир Акаем, словно не видели его сто лет, и только после этого уселись на стоявшие вдоль стен кабинета стулья.
Поскольку переводчика в этот день со мной не было, Мир Акай выступал сразу в двух ролях. Сначала он держал речь перед своими подчиненными, а потом в укороченном варианте произносил все заново на русском языке. Но даже без перевода, с первых же сказанных им слов, мне все стало понятно.
Причиной происшедших в городе неприятностей стала та самая гуманитарная помощь, поступившая накануне в провинцию. Мир Акай не стал расписывать в деталях обстоятельства случившегося, объяснив это тем, что мы все это увидим своими глазами на месте…
Увидим так увидим. Всей толпой на двух машинах поехали смотреть на то, что так взволновало все кандагарское начальство и лично Мир Акая.
По сравнению с днем вчерашним бурубухаек во дворе «Монополии» было почти вдвое меньше. Разгрузившись, они покинули двор, освободив место для грузовиков, ранее стоявших во дворе таможни. Но те не спешили заезжать в «Монополию», ожидая соответствующую команду от вышестоящего начальства, которое почему-то медлило со своими распоряжениями.
По всей видимости, в ожидании нашего приезда сотрудники «Монополии» и провинциального Комитета социальной поддержки населения уже хорошо подготовились и «отрепетировали» предстоящий осмотр «гуманитарки».
Возле выстроенных в один ряд машин было выставлено содержимое доставленного вчера груза.
Первое, к чему нас подвел бойкий афганец, из того самого «сосального» комитета, были металлические двухсоткилограммовые бочки, доверху заполненные животным жиром. «Социалыцик» специальным ключом ловко сбил крышку на одной из бочек и, зачерпнув указательным пальцем растаявший на солнцепеке серовато-белый жир, демонстративно обнюхал палец со всех сторон, стал визжать на всю округу, произнося в основном только одно слово — «хук». Я и без переводчика хорошо знал, что хук — это свинья. Стало быть, в бочке был обычный свиной жир, а для афганцев потреблять в пищу мясо (я уж не говорю за жир) этого нечистоплотного животного, было сродни с отречением от ислама. Вот почему так и разорялся этот бдительный блюститель заповедей Пророка.
Я точно также, как и тот визгливый афганец, окунул указательный палец правой руки в бочку с жиром и, следя за тем, чтобы жир не капнул на одежду, отправил его в рот.
Меня не поразила молния, и я не скончался тут же на месте от отравы, за которую считал этот истеричный фанатик обычный свиной жир. Наверно, именно это он ожидал, тараща свои выпученные глаза на то, как я демонстративно слизывал с пальца остатки жира.
Закончив процедуру смакования, я удовлетворенно произнес:
— Хуб! Бисиор хуб! — что означало мое очень даже положительное отношение к свиному жиру.
Афганец скривился в гримасе, словно разжевал неспелый лимон, после чего отскочил в сторону и трижды смачно сплюнул на землю.
«Ну и дурак же вы, батенька», — едва не сорвалось с моих губ. Но вместо этого я, повернувшись к стоящему рядом Мир Акаю, спросил его:
— Рафик командони, а как вы относитесь к свинине и свиному жиру?
Мир Акай утвердительно закивал головой.
Да мне и не надо было его об этом спрашивать. В предыдущий четверг он приезжал к нам в гости в ООНовский городок, где мы специально для него организовали баньку, а на ужин угостили фирменными шпикачиками, приготовленными из отборной свинины, которой мы по такому случаю разжились в Бригаде, отдав за целую свиную ляжку литр «Доны».
Та-ак.
Пока я не увидел ничего особенного, о чем сегодня утром мне хотел сказать Мир Акай. Ну и что из того, что не тот жир прислали в качестве гуманитарной помощи. Не захочет местное население его хавать, всю партию заберет себе царандой. Сарбозам до фени, чем набивать свои желудки, лишь бы плов был жирным. Голод не тетка, все уметут за милую душу. Своими соображениями по этому поводу я поделился с Мир Акаем. Тот опять утвердительно закивал головой».[135]
Поразительно спокойно отреагировал Мир Акай на присылку свиного жира. То, что он сам свинину употреблял, будучи у «шурави» в гостях, неудивительно. Многие из учившихся в Союзе и общавшихся с советскими товарищами афганцев обзавелись совершенно неприемлимыми, с точки зрения их соотечественников, привычками. Но неужели он и в самом деле своих подчиненных собирался свиным салом кормить? Это в городе Кандагаре?
Или афганский начальник просто решил таким образом замять скандал, чтобы страсти улеглись, а потом у тех же советских товарищей на свиной жир что-нибудь приемлемое для афганцев выменять?
Так или иначе, но прибытие этакого провокационного груза, да еще в порядке «извинения» за гибель мирных жителей, могло бы очень осложнить ситуацию в Кандагаре. Кто же это в Союзе додумался «расплатиться» с афганцам свиным жиром в качестве компенсации за «очень серьезную войсковую операцию», в ходе которой «среди мирного населения было довольно много неоправданных жертв»?
В XIX веке в Индии англичане как-то вооружили полки, набранные из местных жителей, новыми винтовками Энфилд с капсюльным замком. Патрон, который надлежало скусывать, согласно тут же возникшим слухам якобы пропитывался смесью говяжьего и свиного жира. Возмущены были и индуисты, для которых корова — священное животное, и мусульмане, для которых свинья — нечистое животное. Справиться со вспыхнувшим восстанием англичанам оказалось очень нелегко…
Но и другие гуманитарные подарочки оказались не менее провокационными.
«Пошли дальше. Опаньки! А вот это уже хуже. Около грузовика-термоса лежало несколько коробок со сливочным маслом. Пара коробок была раскрыта, и в них я увидел какую-то серо-зеленую массу, которая даже отдаленно не была похожа на масло. То ли от длительного пребывания в термобудке, минусовая температура в которой исчезла еще на советско-афганской границе, то ли от того, что товар таким был еще до того, как попал в Афган, но масло это однозначно было не пригодно для употребления в пищу. Таким продуктом питания и отравиться недолго.
Словно уловив мои мысли, именно это и озвучил «истерик».
На этот раз он был на коне. Важно напыжившись, он понес ахинею насчет того, что недобросовестные люди в Союзе желают смерти бедным афганцам, сплавляя им явную отраву, списывая при этом на своих складах доброкачественные продукты. По себе небось судит, гад.
Но возразить ему было нечего — в точку попал.
Я не исключал того обстоятельства, что на моей Родине еще не перевелись аферисты, готовые любыми путями заработать свою левую копейку. Даже вот таким способом, ценой жуткого обмана. Но свои рассуждения я оставил при себе, а внимание окружающих акцентировал на том, что такое чрезвычайное происшествие могло произойти в первую очередь из-за отсутствия у афганских товарищей хороших авторефрижераторов. Если бы такие были у них в наличии, подобного инцидента никогда бы не произошло.
Афганцы, кивая головами, соглашались с моими доводами. Пока вроде удается отбрехиваться.
В тот момент я еще не знал, какой сюрприз ждет меня около открытого контейнера, у которого, согнувшись в три погибели, сгрудилось несколько человек.
Контейнер этот был доверху наполнен мужскими и женскими туфлями.
Вы спросите: ну чего особенного из того, что в качестве гуманитарной помощи в Афган доставлена обувь? Ведь это тоже помощь, хоть ее и нельзя употребить в пищу. Ну, так ведь не пищей же единой жив человек.
Я тоже так думал, когда впервые увидел те туфли.
Самое смешное только начиналось.
Грузчики и просто любопытствующие охранники «Монополии» рылись в куче обуви, пытаясь подобрать хоть одну пару одинаковых туфель или ботинок.
Увы. Все их усилия были тщетны, поскольку в контейнере лежала обувь только на левую ногу. Какой-то «шутник» в Союзе, комплектуя гуманитарный груз, так «отсортировал» всю обувь, что в один контейнер попали только туфли на левую ногу, а в другой — на правую. Интересно, а куда укатил контейнер с обувью на правую ногу? Судя по разговорам водителей грузовиков, второй такой же контейнер с обувью сгрузили в провинции Фарах. Там, наверно, тоже сейчас веселятся.
Выяснилось, что ко всему прочему вся обувь в контейнере соответствовала размерам обуви, продаваемой в наших отечественных магазинах с фирменным названием «Богатырь».
А теперь представьте афганку, которая пытается сделать хоть шаг в туфле на высоком каблуке 43-го размера, имея при этом ногу 33-го размера. А ее муж в это время, запустив ногу в ботинок 45-го размера, волочит его за собой, словно штатную единицу маломерного флота.
