Юрий Шатин. Русская литература в зеркале семиотики. – М.: Языки славянской культуры, 2015. – 344 с. – Тираж не указан.
В центре внимания литературоведа Юрия Васильевича Шатина находятся компоненты и схемы сюжетов, знаковые для русской литературы – классической и отчасти современной. Как используются и развиваются различные мотивы (например, «отъезд за границу» или «супружеская измена»), как даёт о себе знать в русских романах большая история, из каких компонентов «сшивается» действие – всё это попадает в поле зрения исследователя. Взаимодействие монолога и диалога, стиха и прозы, повествователя и действующих лиц, жанровые особенности произведений – Шатин затронул многие аспекты, значимые для анализа литературного текста. Его интересуют и отдельные популярные концепты, и авторские стили, их корни и развитие. При такой широте спектра трудно говорить о глубине исследования, но многие наблюдения учёного представляются меткими и обоснованными.
Звучащая книга
Михаил Панов. Лингвистика и преподавание русского языка в школе. – М.: Языки славянской культуры, 2014. – 272 с.: ил. – 1000 экз.
Эта уникальная книга представляет собой курс лекций, прочитанных учёным и учителем Михаилом Викторовичем Пановым в 1995/1996 учебном году в Московском открытом педагогическом институте (ныне МГГУ им. Шолохова). Уникальна она тем, что записана с голоса на магнитофонную плёнку, и в расшифровке сохранены все особенности той тёплой, доверительной, разговорной манеры, которая была характерна для Панова. Но никакая расшифровка не может передать обаяния звучащих интонаций, и к книге прилагается ещё и диск, так что перед нами – звучащая книга.
Но мы не только поэтому рекомендуем её учителям. Учёный-лингвист, ученик Реформатского и Аванесова, Панов был и талантливейшим практикующим школьным учителем. Читая слушателям курс лекций о русской лингвистике, он сопровождает их историческими анекдотами, яркими, остроумными и очень показательными зарисовками: знаменитые Щерба, Ушаков, Гвоздев предстают на страницах его книги как живые. Кроме того, он постоянно делится своим богатейшим опытом, Панов – педагог, любящий студентов, педагог во всём, и недаром для него характерны такие слова: «Учитель – Плюшкин, учитель – скопидом… У учителя два внимания: одно внимание читает художественное произведение и языком щёлкает, головой мотает: «Ах, до чего замечательно!..» А работает там у него фонарик, педагогический фонарик горит: «Как здорово прилагательные качественные тут сочетаются, так что очень интересно!» Сейчас же на бумажку выписывает – и в торбочку». Именно так читал художественную литературу Панов. Но и сам был неистощимым выдумщиком всевозможных сказочных историй, призванных в занятной и лаконичной форме образно объяснить детям лингвистические понятия.
Даже читая курс студентам, Панов заботился о том, чтобы привнести в него элементы игры и лирических отступлений, а уж для школьников придумывал всё новые и новые способы усвоения материала. Вот, например, такой: написать вместе с детьми главу учебника под названием «Части речи» или просто собирать в классе коллекцию аналитических прилагательных. Мы не только разговариваем с помощью языка – мы с помощью языка думаем, и дети должны научиться чувствовать эту связь, оттенки мысли и речи; так, тему обособлений Панов объясняет через логику языка. Подступая к теме синтаксиса, он советует распутывать предложения «с конца», с наиболее зависимых слов, за которые, как за кончик нити, можно вытянуть всё предложение, установить имеющиеся в нём связи.
Весьма интересна заключительная глава книги – «Анализ поэтического текста в школе». Впрочем, Панов говорит о необходимости работы с текстом на всех этапах обучения и выделяет три основных рода таких занятий. Первое: дети пишут сами. Это может быть, например, буриме с заранее заданными шаблонными рифмами, помогающими понять, как устроен текст. Второе: мы подбираем текст, который насыщен определённым грамматическим материалом. Третье: работа над пониманием литературного текста – заключительная глава книги посвящена именно этому.
Помимо своих ипостасей учёного и учителя Панов был воином – артиллеристом, прошедшим всю Великую Отечественную войну, закончившим её в Карпатах. А ещё он был поэтом. В рубрике «Лирическая перемена» мы публикуем его стихотворение «Победа».
О неконтролируемых процессах, флуктуациях и чудесах
Наша школьная литературная студия называется "19 октября": с одной стороны, это день пушкинского Лицея, а с другой - просто моя собственная привязка к мирозданию. Студия – дело для меня скорее сугубо личное, хотя и не без некоторой общественной пользы. По натуре я не проектировщик действительности, а проявитель и взращиватель того, что уже имеется. Вроде садовника. Компания наша так и сложилась – никакого приказа сверху не было, и даже моего личного проекта не было, а было спонтанное желание нескольких учеников остаться после уроков и поговорить о стихах. На тот момент у меня имелся минимальный учительский опыт и никакого опыта ведения студии. Зато Литинститут за плечами и работа в жюри детских литературных конкурсов, где я наблюдала чудовищные примеры детской графомании, поощряемой взрослыми, и теперь точно знала, чего надо опасаться, когда учишь детей писать.
С тех пор прошло пятнадцать лет, и можно делать какие-то выводы. Понятно, что всегда существует некий процент детей, для которых интерес к слову – врождённая способность. Существуют и домашние настройки – немаловажно, что те шестиклассники-энтузиасты, с которых всё началось, принадлежали к филологическим семействам. Но потом вокруг этого «центра кристаллизации» стали собираться самые разные дети, которым было интересно слушать друг друга, говорить о книгах, спорить на самые разные темы и, разумеется, писать самим. Поскольку мы были объединением неофициальным, нашу болтовню за чаем никто не контролировал и не требовал отчётности на предмет воспитательных и учебных задач. Понятно, что в свободной атмосфере дети чувствуют себя прекрасно и могут научиться каким-то вещам гораздо легче, чем на уроке.
Не буду впадать в иллюзии, что воспитываю литераторов, но то, что наша студия воспитывает читателей, причём не только моими усилиями, но и усилиями друг друга, – это факт.
Каждый год мы выпускаем альманах «Непослушная муза», куда входят не только произведения наших авторов, написанные всерьёз, но и так называемые разминки, на которых мы весело тренируем писательскую технику. Часто играем в литературные игры – пишем буриме, моноримы, тавтограммы, акростихи. Иногда сосредоточиваемся на отдельных жанрах – особой любовью пользуются хайку, лимерики и одностишия. Не отстаём от модных тенденций – «танкетки» и «пирожки» нам тоже знакомы. Ещё из наших любимых рубрик: «По следам Сэй Сёнагон», «Надписи на заборе», «Что было бы, если бы[?]» и тому подобное. Иногда мы перемешиваем в шапке бумажки с разными словами, вытягиваем две из них и получаем неожиданную тему, например «Салют и вождь», после чего каждый пишет этюд. Иногда мы отрабатываем конкретные умения – например, художественно описать группу предметов или выстроить динамичный диалог двух антиподов, допустим, Розы и Капусты. «Разминки» заведомо несерьёзны и ограничены во времени – всё делается здесь и сейчас, но даже и в этом случае получаются интересные результаты.
Кроме этого коллективного экстаза под названием «Литклуб», сопровождаемого болтовнёй, смехом, колкими замечаниями, взаимными выражениями симпатии и антипатии и огромным количеством выпитого чая, существует и более серьёзный пласт нашей деятельности. Это то, что пишется детьми дома и в одиночестве, а потом приносится на обсуждение. Понятно, что такие обсуждения полезны не только юным авторам, но и обсуждающим, которые учатся высказывать своё мнение развёрнуто, толково и по делу. Приятная особенность нашей студии состоит в том, что в ней психологически комфортно уживаются дети разных возрастов, и нет ничего странного, если вы увидите, как восьмиклассник уважительно выслушивает попытки критического разбора из уст пятиклассницы.
Нашей традицией стало приглашать самых разных гостей – известных поэтов, прозаиков и даже критиков. Дети не просто слушают их выступления, задают вопросы, но могут неожиданно вывести разговор на какую-нибудь серьёзную тему. Приглашали мы и детских авторов (Марину Бородицкую, Игоря Жукова, Юрия Нечипоренко), и достаточно «взрослых». Приходил к нам и Павел Крючков со своими знаменитыми записями голосов известных поэтов. Итогом таких встреч чаще всего становится интервью. Иногда мы становимся обладателями совершенно уникального материала – грустно об этом говорить, но так получилось, что десять лет назад наш интереснейший разговор с Татьяной Бек оказался последним интервью с ней, и его даже перепечатал журнал «Знамя».
