- Молодой человек! - это парень, который у машины - мне. - На секунду.
Я подошел.
- Вы здесь что делаете?
Я объяснил. Парень достал из кармана удостоверение:
- А я - действующий сотрудник Федеральной службы безопасности. Мне кажется, вы хотите взять интервью у нашего начальника.
Не могу сказать, что я как-то особенно хотел общаться с местными чекистами, но парень меня и не спрашивал - посадил в свою машину и привез в районное управление ФСБ. Местная Лубянка выглядит очень уютно - двухэтажный особняк, стены увиты плющом.
- И без вывески, - заметил я.
- Вывеска с другой стороны, - успокоил меня мой спутник, закрывая за нами железную дверь.
Самое смешное, что начальник печорского ФСБ Олег Спирин действительно дал мне интервью.
- Пятнадцать лет мы долбили Москву - происходит ползучий захват района, - говорит Спирин. - Русские в Эстонии завидуют нашим - там же строжайшая система испытаний на гражданство. Экзамен по языку, экзамен по эстонской истории и прочий бред. Даже если сдашь все, тебе скажут: «Ви не-то-сто-ойни». А здесь давали даже азербайджанцам. Человек приехал со своих гор, не знает вообще такого слова - «Таллин», а ему в зубы эстонский паспорт - на! Был случай, когда где-то в Альпах на курорте поймали двух кавказцев. Они там какой-то дебош устроили. Эстонские паспорта. Был дипломатический скандал, Эстонию пригрозили исключить из Шенгена, с тех пор стало чуть-чуть строже. Но строгость уже не нужна - в районе 50 процентов населения с синими паспортами. Понятно, что у нас не будет, как в Осетии, но все равно - проблема-то есть. Весной Клебанов (полпред президента в Северо-Западном округе) комиссию прислал. Приехали, и как в армии: «Разобраться как следует и наказать кого попало». Построили всех, Васильев вон до сих пор трясется. А крайней сделали начальницу паспортного стола: «Зачем вы им загранпаспорта выдаете? Не выдавайте». То есть эти дядечки из полпредства какую-то чушь говорят.
Еще, по словам Спирина, местная молодежь с синими паспортами уходит служить в эстонскую армию.
- Там, конечно, хорошо - восемь месяцев служба, никакой дедовщины, условия гораздо комфортнее, чем у нас. Но это их не отмазывает от службы в российской армии, так что я даже не понимаю, зачем они там служат.
Я спросил - может быть, они просто патриоты Эстонии? Чекист замахал руками:
- Политики здесь вообще никакой нет. Я точно могу сказать - 99 процентов синих паспортов получены ради халявных виз. Это же прикольно - поехать в аквапарк в Тарту или на праздник в Таллин, просто так, без визы. Ну и сигареты, конечно. Раньше еще бензин возили, но сейчас цены сравнялись.
Как бороться с эстонской паспортизацией, Спирин не знает.
- Сейчас вызовешь человека, спросишь: есть эстонский паспорт? Он скажет: нет. Ты ему: да ведь наши люди видели тебя переходящим границу, а визы у тебя нет. Он в ответ: врут! Наговаривают! - и все, и ничего ты ему не сделаешь. Законы у нас несовершенны.
Понятно, что эстонские танки, защищающие права эстонских граждан в России по примеру российских танков, защищающих российских граждан в Южной Осетии, - это утопия, и если Печорский район когда-нибудь действительно отвалится от России, это произойдет совсем не потому, что у половины его жителей (по версии Федора Коханова - чуть меньше, 10 тысяч из 23,8 тысяч жителей) - эстонские паспорта. А может, и не произойдет. Но сравнение Печор с Осетией интересно хотя бы как частный случай двойных стандартов - тех самых, которые мы так не любим.
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Не потерять Камчатку
Главный итог Крымской кампании
Крымская война свелась к осаде англо-французско-турецкими войсками Севастополя. Мы эту войну проиграли. Факты эти общеизвестны. Гораздо менее известно, что русские войска воевали с турками на Кавказе, причем весьма успешно. Но все успехи перечеркнуло поражение в Крыму. И уж совсем малоизвестны некоторые эпизоды этой войны, имевшие место очень далеко от Крыма.
Крымская война велась между державой сухопутной (Россией) и державами морскими (Англией и Францией). На стороне последних воевала еще и сухопутная Турция. Собственно, все и началось с очередной войны между сухопутными Россией и Турцией, которую Россия бы в очередной раз выиграла. Но в бой вступили две морские державы, не желавшие усиления России за счет Турции. И, в соответствии с еще не написанными к тому времени концепциями Мэхена и Коломба, морская мощь оказалась сильнее сухопутной. России было сложнее снабжать свою группировку в Крыму по внутренним наземным коммуникациям, чем англичанам и французам свою по морю. Кроме того, располагая превосходством на море, наши противники могли воздействовать на другие точки гигантской Российской империи, оттягивая ее сухопутные войска от Крымского ТВД.
В первую очередь речь идет о действиях англо-французского флота на Балтике, вблизи столицы России Санкт-Петербурга. В 1854 г. союзники захватили крепость Бомарзунд на Аландских островах, но тут же сдали ее обратно, в 1855 г. они долго и упорно обстреливали Свеаборг (сегодня оба этих пункта принадлежат Финляндии). Никаких значимых успехов англичанам и французам эти кампании не принесли. Кроме, конечно, отвлечения значительной группировки русских войск для обороны столицы. Всю войну эта группировка простояла под Питером впустую, союзники не то что не высадили десант, но даже не рискнули подойти к кронштадтским фортам. Впрочем, главной их целью в данном случае было то, чтобы лучшая часть русской армии не отправилась в Крым. Эта цель, увы, была ими достигнута.
Летом 1854 и 1855 гг. английские и французские отряды кораблей действовали в Белом море. Все это свелось, по сути, к грабежу поморских деревень и обстрелу Соловецкого монастыря. Ничего, кроме позора, союзникам это не принесло.
Наименее известной, но, наверное, самой славной для нас страницей Крымской войны стали бои за Петропавловск-Камчатский в августе 1854 г.
Даже и сейчас, в начале ХХI века, Камчатка, с географической точки зрения будучи частью Евразийского материка и основной территории России, не имеет с ней никаких наземных коммуникаций. И не будет их иметь в хоть сколько-нибудь обозримой перспективе. Сейчас хотя бы авиация обеспечивает постоянную связь полуострова с материком (хотя в силу своеобразных метеорологических условий на Камчатке долететь до Елизово с первого раза получается отнюдь не всегда), да и морские суда могут туда прийти почти в любую погоду. А в середине XIX века почтовые суда отходили на Камчатку всего два раза в год, в мае и декабре. Отходили из Охотска (ныне - всеми забытый райцентр на севере Хабаровского края), который сам по себе был краем Земли. Не было еще ни Хабаровска, ни Владивостока, земли, на которых они стоят, принадлежали Китаю, Амур был внутренней рекой этой страны и назывался Хэйлунцзян. Переписка Дальнего Востока с Санкт-Петербургом занимала многие годы. Поэтому основанный в 1740 г. Петропавловск-Камчатский был, если проводить аналогии с современностью, чем-то вроде космической станции, если не хуже.
Война между Россией и Турцией началась осенью 1853 г., в начале 1854 г. в нее вступили Англия и Франция. Однако камчатский военный губернатор Василий Степанович Завойко узнал о самом факте начала войны лишь в мае 1854 г. Гарнизон, имевшийся в его распоряжении, насчитывал чуть более 100 человек личного состава. Воевать было почти некому и почти нечем, поэтому Завойко обратился за помощью к населению. Как и повелось на Руси, население откликнулось, начав строить вокруг города укрепления. Кроме того, был сформирован отряд из добровольцев (гражданских служащих, крестьян, охотников-иттельменов).
19 июня в Петропавловск-Камчатский пришел фрегат «Аврора» (44 пушки, 300 человек команды). Его переход с Балтики на Камчатку всего за 198 дней сам по себе оказался событием по тем временам исключительным. Вдвойне исключительным он стал потому, что в апреле на рейде перуанского порта Кальяо «Аврора» оказалась лицом к лицу с англо-французской эскадрой, как раз и готовившейся к походу на Камчатку. Шести кораблям союзников ничего не стоило захватить или потопить «Аврору». Но капитан фрегата И. Н. Изыльметьев, воспользовавшись туманом, сумел с помощью шлюпок незаметно вывести фрегат из порта, ставшего ловушкой, и уйти в океан.
24 июля в Петропавловск-Камчатский прибыл с «большой земли» 10-пушечный транспорт «Двина», доставивший 350 солдат Сибирского линейного батальона и 16 пушек. Жить стало немного легче. Гарнизон теперь насчитывал 920 человек (с учетом экипажей кораблей). С «Авроры» и «Двины» сняли половину пушек и поставили на берегу. Всего у русских теперь было 34 пушки на берегу (сведены в шесть батарей) и 27 на кораблях (22 на «Авроре» и 5 на «Двине», на бортах, обращенных к морю).
