Когда я начал ездить в Лондон в командировки (а было это в начале 90-х годов далекого XX века), город поразил меня кулинарной аскетичностью, особенно на фоне моей первой заграничной поездки – стажировки в AIB в Дублине.
Мой дублинский период был, как говорят англичане, sparkling во всех смыслах – мне было совсем мало лет, это был первый выезд за рубеж и сразу на родину Оскара Уайлда, великого пива и лучшей команды регби в мире. О последнем я узнал в первый же день по прилету. Летел я через Франкфурт, там самолет «Люфтганзы» сломался, и я вместе с полудюжиной командированных в Ирландию немцев просидел (простоял, пролежал, проел бутербродов, пропил немецкого белого пива из банок) в самолете на поле аэродрома часов шесть, после чего нас пересадили-таки в бело-зеленый Air Lingus с листиком заячьей капусты на борту и через три часа доставили в столицу Ирландии. Улетал я из Москвы часов в шесть утра, встав в три часа ночи, в Дублинском аэропорту я оказался часов в шесть вечера, был встречен веселым темно-рыжим гигантом, похожим на интеллигентного викинга, по имени Джон Канкеннан (он был сотрудником HR-банка), который объявил мне, что ехать в гостиницу (на что я в тайне надеялся) категорически нельзя: Ирландия сегодня играет с Австралией, поэтому мы быстро поедим в пабе и поедем на стадион, он приглашает.
В пабе я впервые попробовал густую темную жидкость с фантастическим горьким и одновременно сладостным вкусом, называемую «Гиннес» (я и сейчас люб-лю «Гиннес» больше любой другой жидкости на свете, разве что «Ардбег провенанс» или «Буннахабхан эйх бхана» могут поспорить, но их много не выпьешь). Я съел несколько кусков невероятного (не забудьте, я прилетел из СССР, ставшего Россией всего года полтора назад) мяса и тарелку острой желтой кашицы под смешным названием карри, в которой плавали креветки невероятных (по сравнению с их собратьями, подававшимися в советских пивных) размеров. Тут Джон сказал, что «Гиннес» надо сравнить с другим ирландским пивом. «Ты же наверняка в жизни не пил пива – в Европе его просто нет», – заявил он авторитетно после двух пинт «Гиннеса», и потому остатки мяса и карри я запивал сперва Bishop’s Fingers, а потом Kilkenny. В состоянии полного просветления мы отправились на стадион, о котором я не помню вообще ничего (и, кажется, не помнил даже двадцать лет назад), часам к одиннадцати вечера ирландцы выиграли и («Spare me discussions!» – сказал Джон) мы отправились праздновать в компании дюжины его коллег-мужчин. Куда, что мы там ели и пили, когда закончили – я не смог бы сказать и под пыткой, помню только, что спать хотелось катастрофически, было безумно весело и очень вкусно. Странным образом от той ночи у меня осталось только одно воспоминание: оказывается самый короткий анекдот в мире звучит так: «Идет ирландец мимо бара». Кто это сказал, говорил ли вообще? Я не помню.
Я моментально оброс друзьями из числа молодых менеджеров Allied Irish Bank, которые считали своим долгом водить еврейского мальчика («Евреи и ирландцы очень похожи – мы тоже древняя нация и нас тоже все притесняли, но мы как и вы восстанавливаем свой язык и когда-нибудь освободим от захватчиков всю свою страну») по всевозможным кабакам в городе Молли Малоун и кормить его фантастическими моллюсками, лучшим в мире мясом в форме стейков или рагу, индийскими соусами, океанской рыбой, говядиной, тушеной в «Гиннесе» и поить элем, ирландским виски и непременно «Блэк энд Тэн» – смесью пива пары сортов.
В приличный ресторан я пошел лишь однажды с менеджментом банка – и попал в идиотскую ситуацию, после которой я ненавижу приличные рестораны.
Ресторан был из этих – с белыми скатертями, тремя бокалами на человека и огромными тарелками, на которых как остров Святой Елены в Атлантике лежали медицинские дозы разнообразной еды. Вести себя надо было на уровне, я боялся что-то не так сделать. Меню, которое нам подали, было написано английскими буквами, но на каком-то совершенно неизвестном мне языке, английский напоминающем лишь слегка (только много позже я узнаю, что в пафосных ресторанах принято писать меню на исковерканном французском). В общем, надо было что-то заказать, непонятно было ничего: стейков, рагу и пива в меню не было. Ткнув в первую попавшуюся строчку, я спросил: «Что это?». Официант коротко ответил: «A bird». Мне, выросшему в Измайлово, были знакомы целых четыре съедобных птицы: курица и утка, гусь и индюк. Я спросил: «Что, целая?» «Половина», – ответил официант. Я решил, что полкурицы хватит мне за глаза, тем более полгуся, и заказал. Это оказалась половина куропатки, величиной с половину жирного воробья. Заказать что-то еще я уже не решился, зато вернувшись в отель, злой и уставший, я пошел в местный ресторан и одиноко съел целый стейк рибай.
К чему это я? К тому, что после ирландского опыта я года через два попал в Лондон на недельку в ожидании такого же гастрономического восторга. В первый же вечер, добравшись до отеля на кэбе, я решил возместить себе аскетизм перелета British Airways (подававших в самолете немножко вареной морковки и горошка с микроскопическим кусочком безвкусной рыбы) и поесть «как в Ирландии». Я быстро понял, что в паб мне не зайти (везде стояли толпы на улице). Потом уже я узнаю, что вряд ли я был бы поражен, зайдя в паб, в те времена меню этих заведений Лондона включало в себя fish and chips, sheperd’s pie, крылышки и чесночные гренки. Я двинулся в поисках еды где-то по Пикадилли и за Циркусом набрел на большой ресторан с надписью ANGUS ABERDEEN. Ресторан называл себя steak house, но по факту подавал фастфуд с уклоном в жесткие кус-ки мяса с French fries. Зубы у меня были крепкие, спать я лег сытым, но разочарованным и в надежде на гастрономические удовольствия на завтраке. Однако на завтрак в отеле были твердые булочки, оплывшее масло и овсяная каша, в которую официант предложил мне добавить виски и коричневого сахара.
Правда ли, что англичане еще недавно питались скудно и неразнообразно, и общепит Лондона отражал этот факт? Я не знаю, но могу предположить, что это так. Моя дочь спустя десять лет после моей первой командировки в Лондон прожила месяц в английской семье на летнем курсе обучения языку. По ее словам, в семье кормили вареными овощами и вареным мясом, а «итальянский вечер» в языковой школе заключался в раздаче кусочков пиццы.
Правда ли, что лондонцы и сегодня питаются так же? Категорически нет. Я не отследил, когда совершился этот переворот (подчеркиваю – возможно он произошел только в моем сознании), но уже лет 5–7 назад Лондон сверкал своими кулинарными изысками. Огромную роль в этом конечно сыграли иммигранты: обычный лондонский high street сейчас состоит из букета,
