Но что-то подсказывает, что, невзирая на все административные штормы и блогерские атаки, пловец-чемпион и гиннессовский рекордсмен Максим Ликсутов обязательно выплывет. Ибо умеет чувствовать подводные течения и ловить попутный ветер.
Открытый перелом / Политика и экономика / В России
Открытый перелом
/ Политика и экономика / В России
Михаил Дмитриев: «Период послевыборного политического равновесия подходит к концу»
Пожалуй, это можно назвать самым громким кадровым скандалом начала года: Михаил Дмитриев, восемь последних лет возглавлявший Центр стратегических разработок — один из авторитетнейших think tank страны, — стал экс-президентом. Научный руководитель ЦСР — так теперь звучит новая должность Дмитриева — рассказал «Итогам» о том, что происходит с экспертной организацией, о плане «Б» для своей команды и о том, что день грядущий готовит нашей стране.
— Михаил Эгонович, так это все-таки отставка или временное «поражение в правах»?
— Это остается неясным. Формально причины моего отстранения носят технический характер. Президент ЦСР назначается на двухлетний срок, после чего его полномочия должны подтверждаться советом фонда. В очередной раз это должно было произойти в декабре минувшего года. Обычно такие решения принимаются заочно, по почте, устав это позволяет. Но зампред совета Дмитрий Мезенцев на этот раз стал настаивать на личном присутствии членов совета, что в нынешней ситуации практически недостижимо: в очном режиме совет не собирался уже около восьми лет. Смысл этой интриги мне до конца не понятен. Если бы было принято централизованное решение о вытеснении нашей команды, это можно сделать буквально в течение нескольких минут. Достаточно нескольких звонков учредителям или ключевым членам совета, многие из которых весьма зависимы от властных структур. Кроме того, я не вижу пока никаких признаков подбора альтернативной команды. Думаю, у власти не сложилось пока однозначной позиции в отношении ЦСР. Ни для кого не секрет, что нами недовольны отдельные группы внутри правительства, прежде всего представители социального блока. Причина — наша критическая позиция по отношению к пенсионной реформе. Но одновременно мы весьма востребованы в других областях. Например, органы власти и инфраструктурные компании активно используют наши новые разработки в сфере транспортной политики.
— Проще говоря — кто-то во власти против вас, а кто-то — за?
— По сути, да. В результате мы получаем подвешенную ситуацию, серьезно затрудняющую нормальную работу. На сегодняшний день у ЦСР нет ни президента, ни председателя совета фонда, совет тоже фактически не работает. Остается лишь один человек, обладающий правом подписи, — исполнительный директор. Если он уйдет на больничный, хозяйственная деятельность ЦСР будет парализована. Я и вся наша команда, безусловно, хотим продолжить работу в ЦСР. Но мы готовы к тому, чтобы отделить бренд нашей команды от бренда организации. Это, конечно, будет грустным событием, но технически никаких проблем не составит. Наша репутация позволяет продолжить работу в другом организационном формате.
— То есть вашим планом «Б» является нечто подобное тому, что сделала старая команда ВЦИОМ, — создание новой, независимой социологической организации под брендом Левада-Центра?
— В принципе да. Но в нашем случае даже не придется ничего создавать. ЦСР тесно связан с рядом других организаций, имеющих свою историю успеха. Достаточно будет просто перенести центр экспертной работы в любую из них.
— А почему, собственно, ваша критика пенсионной реформы вызвала такое раздражение в правительстве? Обычная ведь история: эксперты критикуют — караван идет.
— Да, мы не смогли предотвратить принятие решений по проведению пенсионной реформы. Но караван идет уже далеко не так бодро, как прежде. Результатом проведенной нами — в тесном взаимодействии с другими экспертами и общественными деятелями — масштабной разъяснительной работы явился настоящий перелом в общественном сознании. В экспертном сообществе практически не осталось людей, которые поддерживали бы реформу. Она объединила даже, казалось бы, непримиримых оппонентов — противников и сторонников накопительной системы, еще год назад остро дебатировавших между собой. Сегодня и те, и другие сходятся во мнении, что предлагаемые правительством новации непродуманны и нецелесообразны.
— Но население эти экспертные дискуссии пока, согласитесь, мало волнуют.
— Это верно лишь отчасти. Да, как показывает проведенное нами в декабре социологическое исследование, население до сих пор не имеет представления о том, что происходит в пенсионной сфере. Даже в Москве большинство респондентов не сознает разницы между накопительными и распределительными пенсиями. И уж тем более не понимает смысла перехода на пенсионные баллы. Но это не означает, что они равнодушны к этой теме. Мы столкнулись с категорическим неприятием нововведений. В общем, «не читал, но осуждаю».
— Каким вам видится начинающийся год? В экспертных кругах сегодня популярен шуточный, но достаточно пессимистичный сценарий: 2014-й будет хуже, чем 2013-й, но зато лучше, чем 2015-й. Согласны с такой оценкой?
— По моим ощущениям, с точки зрения восприятия общественно-политических настроений в стране большинство наших коллег-экспертов, социологов и политологов, мыслят трендовыми категориями. Они исходят из того, что изменения, связанные с ростом недовольства властью, происходят очень постепенно, шаг за шагом. В долгосрочной перспективе эти тренды обещают мало хорошего для политического статус-кво, но в ближайшем будущем на ситуацию принципиально не повлияют — ни в плане протестной активности, ни в плане восприятия политиков и политических партий. У нас же после пилотного декабрьского социологического исследования, проведенного в форме фокус-групп, создалось совсем иное впечатление. Интенсивность новых, ранее не звучавших суждений сигнализирует о возможном переломе нынешнего тренда. Похоже, период послевыборного электорального равновесия подходит к концу. Это очень напоминает события конца 2010-го — начала 2011 года: тогда мы тоже выявили совершенно новый дискурс, не просматривавшийся ранее нашей социологией. Этим, собственно, и хороши фокус-группы: они способны выявить изменения в настроениях общества задолго до того, как они выразятся в «классических», количественных опросах.
— В чем именно состоит выявленный вами перелом?
— Пока речь идет лишь о гипотезе. Гипотеза же состоит в том, что процесс эрозии политической поддержки власти со стороны населения, приостановившийся в последние полтора года, в скором времени может возобновиться. Причем скорость изменений общественных настроений очень велика. Еще восемь месяцев назад, в мае 2013 года, когда нами была проведена предыдущая серия фокус-групп, мы не видели даже намеков на те взгляды, которые зафиксировали в декабре. Налицо, например, связь между уровнем удовлетворенности экономической ситуацией и отношением к политическому статус-кво, которой не было в недалеком прошлом. Собственно, именно торможение экономики и стало, по моим ощущениям, главной причиной возможного перелома настроений.
— Каковы, кстати, виды на экономический урожай в этом году?
— Здесь мы тоже находимся на переломном этапе развития. Судя по всему, недолго осталось ждать момента, когда американская Федеральная резервная система приступит к сворачиванию политики дешевых денег, эмиссионного стимулирования экономики. Как только это случится, в США начнется рост процентных ставок. Как следствие капиталы станут покидать развивающиеся рынки, в том числе и Россию, и перемещаться в Соединенные Штаты и другие развитые страны. Рассчитывать на серьезный экономический рост в этих условиях не приходится. Напротив, возникает риск ухудшения ситуации. Но даже если она останется более или менее стабильной, это отнюдь не означает, что число недовольных своим материальным положением перестанет расти. Ведь в данном случае мы имеем дело не с абсолютными, а с относительными оценками. По меркам конца 1990-х даже наиболее проблемные регионы являются сегодня фантастически благополучными. Но люди соизмеряют уровень своего достатка не с тем, что было 15 лет назад, а с тем, как живут сегодня наиболее благополучные слои общества.
