Следующее издание "интеллигентского ордена" явилось в лице новых экономических революционеров - чубайсов, гайдаров и олигархов, выросших из образцовых московских фарцовщиков. Эти новые "комиссары в пыльных шлемах" уже совсем далеки были от "уязвлений сердечных", не обинуясь заявляя о неэффективности существования народа, не способного усвоить демократические идеалы.
Любопытно, что и в нынешнем болотном бунте опорными были те же ноты. Всё время бунта бесконечные поношения Путина перемежались ритуальными возгласами о народе-быдле. А 7 марта заместитель главного редактора радио "Эхо Москвы" В. Варфоломеев писал у себя в твиттере: "Речь надо вести в данном случае не о добавлении кандидатов в протестный сегмент (что само по себе было бы правильно и честно, разумеется), а о ликвидации путинской социальной базы. То есть 40-50 миллионов граждан, которые его поддерживают в любом случае". Никто, собственно, и не сомневался. Но что же это за ценности чистых сверхчеловеков, требующих ликвидации 50 миллионов граждан?
На последней сходке этой кампании на Арбате 10 марта ценности эти довольно беспорядочно утверждались в следующем порядке: "Это наша страна!" (Гарри Каспаров), "Нас будут давить танками, нас будут уничтожать, нас несли за ноги три омоновца" (актёр Максим Виторган). "В следующий раз нас придёт миллион" (революционер Сергей Удальцов). "Свободу бизнесмену Алексею Козлову!" Напоследок собравшиеся бурно приветствовали некоего Максима Каца, 27-летнего профессионального игрока в покер, победившего на муниципальных выборах, - как было объявлено, представителя нового многообещающего поколения "либеральной интеллигенции".
Дубровка 2.0
Итак, кажется ясно, кого победил Путин. Но не менее важно и то, как он победил. Яростную атаку либеральной прессы под девизом "Мочи его во что бы то ни стало!", весь этот беспрецедентный вал хамских поношений Путин отбил, ведя себя предельно корректно, не поддавшись ни на одну из провокаций. То есть победил прежде всего морально. И вот почему эта победа дорогого стоит.
Происходящее воскрешало в памяти многие картины 90-х. Мне же лично вспоминалась Дубровка с теми же криками "либеральной общественности", ритуальными призывами "исполнять все требования террористов", многократно усиленными радио "Свобода", и той же оглушительной тишиной, повисшей вдруг в этом лагере, когда террористы были уничтожены и вся страна с облегчением выдохнула. Хорошо помню этот момент. Дикторы "Свободы" стали приходить в себя и приободрились, лишь когда стали поступать первые сообщения о жертвах штурма.
В нынешней ситуации "морального террора" всё было примерно так же. Только в заложниках нынче оказались десятки тысяч распропагандированных фейсбуком столичных хипстеров. Слава богу, трагедии удалось избежать. Бунт не перерос в хаос (и именно потому, не в последнюю очередь, что в этом моральном противостоянии была одержана чистая моральная победа). И оттого меня лично не покидает ощущение некоей промыслительности всего происходящего.
Если суммировать совсем кратко, можно выразиться так: в дни Дубровки страна пережила момент возвращения сознания, когда в мутном болоте разноцветного (извиняюсь) б.. ва вдруг на мгновение возникло что-то настоящее - трагическое и живое[?] В сегодняшние же дни болотного бунта вся Россия, с изумлением отшатнувшись от инфернального шквала ("Мчатся бесы рой за роем в беспредельной вышине[?]"), вдруг кристаллизовалась как новое самосознание, явила себя как новый мировой центр силы, новая геополитическая реальность. И вот за это либеральную интеллигенцию стоит, конечно, от всей души поблагодарить. Как это говаривал Мефистофель? "Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".
Точка сборки
Духовной вершиной болотного бунта стали пляски взбесившихся девиц в масках на амвоне храма Христа Спасителя.
Символично, что перед самым началом бунта сюда же поклониться "Поясу Богородицы" пришло более двух миллионов человек, то есть в 20 раз больше, чем на самом пике болотной революции! Либеральная пресса встречала эти гигантские очереди с немалым изумлением и привычными рассуждениями о народе-быдле. Понятно, однако, куда и зачем шёл народ в поисках веры.
В акции же девиц "болото" выговорило наконец свой собственный главный положительный мессидж, и звучал он примерно так: мы ср[?]ли на вашу веру и ваши святыни. После чего с той же силой, с какой ранее раздавались призывы к расправе с Путиным, либеральная пресса возопила о милосердии, и вся честная кампания дружно переключилась на оскорбление Церкви.
В этой истории также видится нечто промыслительное.
Как вся "болотная революция" оказалась в итоге лишь катализатором, ускорившим осознание народом своих оснований, так и эта "духовная вершина" "болота" может стать замечательной "точкой сборки", необходимой для рождения нового общества. И прежде всего прекрасным поводом для того, чтобы договориться о правилах существования в общем доме.
Правила эти в сущности просты и всем хорошо известны. В приличном доме люди, не умеющие себя вести в гостиной, выпроваживаются на кухню, и дальше пинком отправляются через чёрный ход за пределы. Человека, не способного отличить обеденный стол от сортира, признают недееспособным в гражданских делах. В общественной жизни это аналогично признанию гражданской неполноценности. Для самих же девиц самым лучшим стало бы, вероятно, наказание с исполнением общественных работ в общине того храма, который они осквернили. Последнее, кстати, посоветовали нам американцы - у них такая практика широко применяется.
Тем же, кто хочет жить в нормальном культурном обществе, предстоит выработать некоторые общие нормы и правила общежития. Об этом и хотелось бы поговорить в заключение.
Просто улучшение нравов
"Голосую за Путина, но не за Едро" - такие слова в ходе нынешней избирательной кампании приходилось слышать не раз. Да, народ проголосовал за надёжную защиту от разрушителей-мародёров. Но вовсе не за бюрократию и коррупцию. И потому отталкивать людей, искренних в своём возмущении бюрократическим произволом (даже если их негодованием воспользовались мошенники), стало бы, на мой взгляд, большой ошибкой.
Если власть действительно желает возрождения стране, она должна научиться использовать революционную энергию масс не в разрушительных, а в созидательных целях. Общество требует контроля над бюрократией? Прекрасно! Значит, надо дать обществу такую возможность. Надо наконец сделать прозрачными бюрократические институты и написать законы, обязывающие чиновников предоставлять профессиональным экспертам и общественным организациям любую открытую документацию. Всё это - в интересах самой же власти.
Ибо по-настоящему живое, работоспособное общество можно строить только сообща. И только в сторону открытости, гуманизации и культуры (отличая при этом подлинный либерализм, основанный на уважении к свободе и человеческому достоинству, от хищного агрессивного и разрушительного эгоизма "болотных" вождей). Но как возможно построить такое общество?
"Лучшие изменения те, что происходят от простого улучшения нравов". Это определение Пушкина даёт, по-моему, и идеальный ответ на вопрос "как". Принести результат может только изменение атмосферы. Её оздоровление. И в первую очередь - снижение градуса ненависти и вражды. И, значит, единственно возможный путь - гражданское примирение. А для этого обществу придётся признать, что всё оно больно. И что выползать из болота придётся вместе.
Но куда выползать, если кругом болото? Если найти твёрдого места не удаётся, его придётся создать. Место, где не будет места истерике, клевете, хамству, развратной гламурной тусовке и пошлой попсе, насилующей сознание рекламе и проч. и проч. Место, где все споры и разногласия будут решаться с соблюдением необходимого минимума культуры и уважения к собеседнику.
ПУСТЬ РАСЦВЕТАЮТ ВСЕ ЦВЕТЫ
Разумеется, нельзя лишать человека свободы (ибо не знаем, из какого сора растут стихи). Пусть растут все цветы. И пусть там, на задворках общества, всякий получит право на разложение, разумеется, под бдительным присмотром полиции, чтобы освободившиеся от последних уз морали свободные личности не перегрызли друг друга.
Но на центральной площади должно быть чисто.
Пусть первые каналы ТВ, главные храмы и сцены будут освобождены от всякого рода пошлости и внесены в красную книгу культуры. А всякий, кто покусится на заповедное пространство, - объявлен культурным браконьером со всеми вытекающими последствиями. Пусть за границами культурного общественного пространства будет всё что угодно. Но все при этом будут понимать, что это маргинальная территория, где показывают низкосортный треш, глумится чернь, а пошлые лицедеи развлекают публику похабными частушками.
