Но окончательно добила меня солидарность либеральных коллег – нет, не с погибшими телевизионными журналистами, с их убийцами. Со времён войны должность военного корреспондента окружена в нашем отечестве особым пиететом. «С лейкой и блокнотом…» Кого же не трогает судьба этих нестроевых очкариков, которые для того, чтобы пропагандировать солдатскую правду, неосмотрительно лезли под снаряды и бомбы? Теперь я знаю, кого. Гламурных интеллектуалов, которые без стеснения рассуждали в прямом эфире о том, что молодые телевизионщики пали жертвой собственной предвзятости и жажды сенсации: так стремились показать «расчленёнку», что забыли про то, каким образом она возникает. «Расчленёнка» – это, чтобы вы не забыли, тела ни в чём, ни перед кем не виноватых спасавшихся, но не спасшихся донецких работяг – шахтёров, слесарей, шофёров, их детей и внуков. Читатели глянцевой прессы в рабочих посёлках не живут. Даже в том, который называется Счастье. Счастье там другое. Абсолютно далёкое от мировоззрения ревнителей европейской объективности без границ и совершенно им непонятное. Я часто слушаю ещё одну даму, вещающую по радио, отмечаю её эрудицию, почерпнутую, скажем, из истории Древнего Китая, и поражаюсь тому, насколько ей неведома историческая психология собственного народа.
А скорее всего, просто неприятна и чужда. Объективность и беспристрастность, по мнению родимого либерализма, – это всегда и всюду, в любых условиях и обстоятельствах желать России поражения и унижения.
Теги: публицистика , СМИ
Вокруг сделки по «Мистралям» кипят «санкционные» страсти
Фото: ИТАР-ТАСС
России непрерывно угрожают санкциями и изоляцией. В ответ звучат призывы к самоизоляции, говорят о нашей самодостаточности. Насколько реалистичны такие сценарии?
Этой теме посвящена беседа с известным публицистом, автором нашумевшей книги "Почему Россия не Америка" Андреем ПАРШЕВЫМ.
- Андрей Петрович, пятнадцать лет назад вы писали: «Из пяти составляющих общего объёма затрат на любое производство в условиях нашей страны две (сырьё и нерыночные изъятия) – не ниже среднемировых, а три (капитальные вложения, накладные расходы и минимально необходимая зарплата) – существенно, в несколько раз, выше...»
Из этого следовал вывод, что в условиях свободного перемещения капиталов ни один инвестор «не будет вкладывать в развитие практически ни одного производства на территории России». Поэтому «в рамках «мировой экономики» российская экономика нежизнеспособна, а вот ограниченная внутренним рынком – вполне». Вы и сейчас так считаете?
– Чтобы понять, верно ли какое-то утверждение, лучше всего не чьё-либо мнение, хотя бы даже и автора... Значение имеет практика. На этом со времён Бэкона строилась вся наука – а значит, и современная цивилизация. Гипотезы проверяются практикой, только тогда они становятся теориями, не вырождаясь в схоластику и шарлатанство.
Что показала практика создания в нашей стране современной экономики по либеральным рецептам? В реальности никаких производств на нашей территории, позволяющих нам зарабатывать валюту, так и не появилось. Хотя именно это нам обещали образованные и влиятельные специалисты и политики, пропагандировавшие либеральные реформы. Некоторые из них и мою книгу критиковали. Понятно, как я к ним отношусь. Ведь меня опровергнуть просто, достаточно сказать: «Видишь, как, благодаря нам, либеральным экономистам, весь мир ездит на российских авто, летает на российских самолётах, говорит по российским мобильникам? Поэтому пшёл вон!» Да что-то пока так мне не сказали, а ведь сколько лет уже реформам?
Мы – географическая зона с высокими издержками. Это известно было и двести лет назад. Поэтому в условиях либеральной модели инвестиции в производство к нам, естественно, не идут. Дешевле всё производить в зонах с низкими издержками. За все эти годы удалось привлечь некоторые производства для удовлетворения внутреннего рынка, типа автосборочных производств. То есть отчасти отдать внутренний рынок внешним капиталистам – это всё же лучше, чем просто завозить импорт. Сделано это как раз благодаря применению протекционистских механизмов, которые я и отстаивал в 90-е (на готовые изделия пошлина выше, чем на компоненты). То есть те, кто пропагандировал либеральную модель для нашей страны, – были и остаются жуликами или невеждами, и практика это подтвердила.
Либеральная модель ударила, кстати, и по развитым странам, но больше по другой причине – в США, Западной Европе, Японии слишком высокая цена рабочей силы, есть и ещё некоторые издержки, которые не так значимы в новоиндустриальных регионах.
– Но что-то изменилось к настоящему времени?
– Некоторые изменения в экономических условиях произошли. В Китае резко, в несколько раз, выросли зарплаты, и по этому параметру там утрачено подавляющее преимущество по сравнению с российской экономикой. Это касается и минимальных зарплат в особых экономических зонах – там они сейчас выше, чем в России.
Но и мы утратили кое-что – а именно качество рабочей силы.
Довольно важный момент – в 1998–1999 годах были очень низкие цены на нефть. Потом они повысились, и это дало возможность нам немного перевести дух. Но это не повлияло на общую картину экономики – производство не растёт. Так что всё, о чём я писал тогда, – действует и сейчас. В рамках либеральной модели мы экспортируем сырьё и импортируем всё остальное.
– Запад угрожает России санкциями и изоляцией на международной арене. Насколько серьёзны такие угрозы? И можно ли в принципе изолировать столь крупную страну?
– Европа не на сто процентов зависит от поставок из России. Причём наиболее зависимы только небольшие и маловлиятельные страны Восточной и Южной Европы. Поэтому при желании отказаться от российского сырья Запад может, но зачем? Германия может перейти на другие виды топлива и сырья, отказавшись от нефти и газа из России, но это приведёт к удорожанию германских товаров и потере ими конкурентоспособности. Зачем это немцам? И Запад сейчас не единственный потребитель нашего сырья, а в ближайшей перспективе – не главный...
И ещё одна деталь, существенная: основная масса потребительских товаров в наших магазинах – китайская. То есть завязаны мы на европейские и азиатские экономики, а не на североамериканскую. А ведь именно США – инициатор новой холодной войны. Сами американцы чётко отделяют сектора, в которых им невыгодны санкции, и не трогают их – почему европейцам надо жертвовать своими интересами? Ведь экономическая ситуация в ЕС не блестящая.
Хвалить при этом нашу экономическую модель не стоит. Мы действительно сползли к крайне незавидной роли «сырьевого придатка» развитых стран Европы и Азии, и в случае всеобъемлющих санкций снижение жизненного уровня у нас неизбежно – но чего-то жизненно важного Европа и США нас не лишат, даже если захотят. Но европейцы не хотят! Ещё неизвестно, кому нынешний кризис обойдётся политически дороже.
– К тому же многие важные товары можно сегодня возместить?
– Можно. Потерю, например, немецких авто можно отчасти возместить китайскими. Чуть сложнее ситуация с продовольствием, но не намного. Зерна хватает своего, сахара тоже. Мясо в значительной степени импортное, австралийцы и новозеландцы могут нас прижать из англосаксонской солидарности... Но будут ли делать то же Аргентина и Бразилия?
Франция может нас лишить своих сыров, Испания – чёрной ветчины... Но опять-таки – зачем это им? Соответственно США будет очень трудно заставить даже своих союзников устроить себе экономическое харакири. А тем более тех, кто с США не союзник. Наше руководство это понимает, иначе оно не пошло бы на такие решительные шаги.
И это только в ситуации, когда Россия не занялась серьёзно проблемой импортозамещения. Если ЕС действительно откажется от нашего сырья – такая проблема встанет во весь рост, но, подчеркну, – это не проблема самодостаточности, задача более ограниченная.
ЕС может нанести удар по нашей платёжеспособности, но дорогой ценой (кстати, среди акционеров Газпрома – и немцы в том числе). И удар – не смертельный.
– В свою очередь, в России звучат голоса, что мы способны прожить и в самоизоляции. Но реален ли курс на построение капитализма «в одной, отдельно взятой стране» и нужна ли нам самоизоляция? А если да, то где проходит граница самоизоляции – между разумным самоограничением и разухабистым «нам никто не нужен»?
– Никто не отменял мирового разделения труда. Для полного самообеспечения современными продуктами, чтобы производить всё, – рынок должен обладать некоторым масштабом... По некоторым оценкам, необходимо 300 – 400 миллионов населения. У нас такого рынка пока нет. А даже если бы и был, то в нормальных условиях полное самообеспечение просто не нужно. Зачем в каждой стране производить свой собственный айфон?
