Неужели грядёт новое Средневековье? И надо ли его бояться?
Миф
о "тёмных веках"
При слове "средневековье" крутым либералам и не менее крутым марксистам-ленинцам (по части воинствующего безбожия они трогательно едины) мерещатся костры инквизиции, "испанский сапожок" и прочие негуманные атрибуты. Как правило, люди мыслят стереотипами, коллективными представлениями, и миф о "тёмных веках" - один из штампов, наиболее крепко вбитых в головы "широких масс трудящихся" периода европейского модерна.
При этом как-то забывают, что, любуясь замками Луары или собором Парижской Богоматери, восхищаются французским католическим Средневековьем. Великая православная икона - "Троица" Андрея Рублёва, храмы Покрова на Нерли и Спаса на Нередице - это наше отечественное Средневековье, так же как, например, "Слово о полку Игореве", "Повесть временных лет" или "Слово о законе и благодати". Всё это - гениальные создания средневековой культуры, сотворённые верующими в Бога людьми.
Средние века - это христианская классика, когда люди соборно отличали красоту от безобразия и добро от зла. Одна "пламенеющая готика" чего стоит! Что же касается религиозных войн и костров инквизиции, то их расцвет приходится как раз на эпохи Ренессанса и Реформации, когда христианское единство Европы было нарушено. В России же инквизиции вообще не было.
Один их крупнейших русских мыслителей ХХ века Н.А. Бердяев написал книгу "Новое Средневековье", где прямо утверждал, что "личность была сильнее и ярче в Средние века". Более того, он пророчил скорое наступление Нового Средневековья: "Конец капитализма есть конец новой истории и начало нового Средневековья. Грандиозное предприятие новой истории нужно ликвидировать, оно не удалось. Но до этого, быть может, ещё сделает попытку развиваться техническая цивилизация - до последних пределов, до чёрной магии[?]"
Тайна Нового
времени
Тайна Нового времени - это тайна гуманизма. Проект модерна поставил в центр вселенной вместо Бога человека, возложив тем самым на его грешные и смертные плечи всю ответственность за жизнь. Святости гуманисты предпочли гениальность. Мона Лиза на знаменитом портрете Леонардо улыбается своей загадочной полуулыбкой - вот начало Возрождения. Я не говорю уже о жутковатых персонажах Брейгеля и Босха.
Освободившийся от церковной опеки гуманистический человек быстро обнаружил оборотную сторону своей новой свободы - в дело пошла насмешка над всем прекрасным и высоким. "Делай, что хочешь" - такова была модернистская мораль, занявшая место развенчанного христианского идеала.
Главная судьбоносная мечта модернизма - миф о самодостаточном человеке, который всё понимает и сам всё устроит.
Оформившись в эпоху Просвещения, эта идеология перенесла ценностный центр цивилизации с Бога на человека. Под пером просветителей и их последователей-модернистов (Гегеля, Маркса и других) история превратилась в торжественный марш прогресса во всех отношениях - непрерывное восхождение человечества ко всё более совершенному обществу, свободе и правам человека.
Были выделены и свои передовики на этом пути, прежде всего Англия, Франция, а затем и США. Царская Россия, естественно, при этом рассматривалась как тормоз на дороге европейской модернизации - именно в таком духе о ней писали, в частности, и авторы коммунистической доктрины.
Когда мы восхищаемся западными изобилием и порядком, мы часто забываем, что они куплены ценой превращения человека в "одномерное" существо, в заложника его собственной экономической активности. При виде сияющих огней витрин и иномарок наше сознание отодвигает куда-то в тайники подсознания факт, что эта роскошь практически означает не что иное, как красивую оболочку небытия. Изобилие и довольство рыночной цивилизации подобны сытой улыбке чревоугодника, который уже съел всё, что мог, и теперь может себе позволить щедрость и благотворительность, содержание театров и университетов, высокое жалованье своих слуг.
Создав общество, где всё продаётся и покупается (святость и грех, гений и бездарность социально уравниваются посредством всеобщего рыночного эквивалента), Европа произвела на свет и соответствующую такому обществу служебную государственность, единственная задача которой - поддержание рыночного status quo. При этом где-то к середине ХIХ столетия европейский буржуа обрёл железную уверенность, что наконец-то он достиг высшей ступени истории, - ничего лучшего и желать нельзя! Две чудовищные мировые войны, затеянные самыми цивилизованными странами Европы и Америки, продемонстрировали миру последствия.
Прав был Ницше: для новой Европы Бог умер. В культуре это ведёт к ликвидации граней между действительным и возможным, то есть к господству чистой мнимости (знаки без предметов, спекулятивная экономика, "общество спектакля"). Культура вырождается в старческую постмодернистскую "игру в бисер".
В области социально-политической современный атеистический мир гордится "открытым обществом", плюрализмом мнений и оценок. Однако на самом деле под флагом гуманистической свободы идёт бегство от единой мировоззренческой (и тем более религиозной) истины - как слишком принудительной, "тоталитарной".
Истина в том, что истин много, - вот последнее слово индивидуалистического либерализма. Его стратегии в ХХI веке направлены на обожествление прав человека и достижение им успеха (наслаждения, богатства, власти) на этой земле, то есть обеспечение элитарного "грешного рая".
Такой проект является - и не может не являться - великой утопией. Экологический предел природы (ресурсов на всех не хватит) и нравственный коллапс культуры, не различающей больше правду и кривду, серьёзное и смешное, мужское и женское, полёт и падение. Эти тенденции, будучи продолжены в будущее хотя бы ещё на сто лет, грозят смертью всему человечеству.
Русский момент
Надо прямо сказать, что общий товарно-денежный знаменатель человеческих ценностей уже давно бы овладел планетой, если бы не русская революция 1917 года. Речь идёт, разумеется, не о либеральной интерпретации этого события. Либерально-индивидуалистическая концепция прогресса в принципе не может объяснить очевидный исторический факт - решительное сопротивление, оказанное православно-русской цивилизацией тотальному наступлению демократии собственников.
Бердяев писал, что Третий Рим стал Третьим интернационалом. Произошло то, чего не предвидели ни социалисты, ни либералы. В дело вмешалась русская идея - живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. Ею - вопреки собственной идеологии - и воспользовались большевики, создав на православно-русской почве крупнейшую державу, спасшую человечество от гитлеровского оккультного рейха и первой вышедшую в космос.
Но самое главное - советская Россия сохранила тот тип человека, для которого денежная (и вообще материальная) мотивация поведения является вторичной, вспомогательной. Ни любви, ни вдохновения за деньги не купишь. И парламент никакой не поможет.
Вторая попытка слома цивилизационной идентичности России была предпринята переродившейся партноменклатурой в начале 90-х годов ХХ века, которая решила конвертировать политическую власть в собственность под лозунгом "возврата в Европу". Иными словами, России предложили отказаться от самой себя и принять правила игры иной истории и культуры. Естественно, что из этого ничего не вышло. Вышел развал великой самодостаточной державы, способной идти по собственному пути и служить своего рода посредником между Востоком и Западом, Севером и Югом.
Геополитические последствия этой либеральной революции налицо - от военных баз США на бывшей территории СССР-России до свежих гуманитарных катастроф на Ближнем и Среднем Востоке. Если после 1917 года народ лишили веры (заменённой религией "общего дела"), то после 1991 года его попытались лишить и нравственно-интеллектуальной жизни, заменив её футболом и попсой.
Однако у нас создание "нового человека" американского разлива никак не удаётся, как не удаётся и построение капитализма американского образца. Вопреки мощному - прежде всего телевизионно-рекламному - культу потребительства у русского человека продолжает сохраняться чувство бессмысленности существования в роли "экономического персонажа", навязываемой ему практиками и теоретиками рыночной демократии.
Фундаментальная ошибка современного либерализма заключается в настойчивом стремлении отменить нравственно-духовные мотивации человеческих отношений, расчистив место для тотального господства материальных ценностей.
