Из-за недостатка тральщиков ширина протраленной полосы будет весьма узкой. Едва ли эта полоса будет шире, чем на южном фарватере. Зато преимущества этого фарватера очевидны. Он прикрыт нашими минными полями. Противник знает это и не рискует, насколько это известно, посылать туда свои заградители. Путем постановки перед прорывом дополнительных минных заграждений можно будет надежно прикрыть фарватер от любого проникновения подводных лодок и тем более крупных боевых кораблей противника. Чтобы балтийская эскадра немцев дотянулась до южного фарватера, противнику необходимо провести крупнейшую миннотральную операцию, на что у него нет ни времени, ни средств.
Центральный фарватер, хотя и представляет кратчайший путь в Кронштадт, кишит минами, которые, как уже отмечалось, эффективно протралить вряд ли удастся. Кроме того, при следовании этим фарватером левый фланг флота не будет достаточно обеспечен от возможных ударов надводных кораблей противника. Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, как легко будет, скажем, тому же «Тирпицу» занять позицию для эффективного поражения наших кораблей, в то время как свои и чужие минные поля не дадут нам возможности атаковать линкор противника силами эскадренных миноносцев.
О северном фарватере и говорить нечего. Хотя минная опасность там резко понижается, но вероятность боя с немецкими надводными кораблями столь же резко увеличивается. А это, как ни крути, будет означать полный разгром флота. Силы слишком неравны. Прекрасную возможность на северном фарватере получат и подводные лодки противника, а ночью и торпедные катера, которые без труда добьют поврежденные днём корабли. При этом все прикидки сделаны с учетом того, что боевые корабли пойдут на прорыв одни. Если же придется тащить за собой транспорты, набитые людьми и грузами, то все уже перечисленные негативные факторы станут ещё более острыми.
Адмирал Пантелеев был полностью согласен со своими подчинёнными — южный фарватер представлялся для прорыва наиболее оптимальным. Он только спросил: не забыли ли его офицеры, что южный фарватер закрыт для плавания специальным приказом маршала Ворошилова ещё 9 августа? Капитан 1-го ранга Пилиповский, явно выражая мнение остальных, ответил адмиралу, что они этого не забыли, но фарватер закрыт для постоянного плавания одиночных торговых судов, что, конечно, очень опасно, если учесть, что все побережье захвачено противником. Но тут-то речь идет о прорыве. Поэтому в данном случае можно этот приказ и нарушить.
Выслушав мнение штабных и ещё раз просмотрев карты с различными вариантами возможных путей прорыва, Пантелеев буркнул: «Решим сегодня на военном совете».
01:00
Флагманский артиллерист ОЛС капитан 2-го ранга Сагоян сидел за столом кают-компании эскадренного миноносца «Скорый», задумчиво помешивая ложечкой остывший чай. Затишье, неожиданно наступившее на сухопутном фронте, позволило на несколько часов понизить уровень боеготовности на борту эсминца, который до позднего вечера, сменив канонерскую лодку «Амгунь», вел огонь по берегу, поддерживая откатывающуюся к городу 22-ю дивизию НКВД на правом фланге обороны. Несколько офицеров «Скорого» спали на диванах и в креслах кают-компании. Некоторые разошлись по каютам, где спали не раздеваясь и не разбирая коек.
Сагояна очень беспокоили эти корабли «майско-июньского призыва», как их называли, имея в виду, что они не прошли ни полного цикла боевой подготовки, ни полного цикла сдаточных испытаний. Поэтому капитан 2-го ранга Сагоян постоянно посещал эти корабли, контролируя работу артиллерийских офицеров и комендоров, давая указания по новым, проверенным на боевом опыте, методикам повышения уровня боевой подготовки комендоров и управляющих огнем офицеров. А дел у капитана 2-го ранга Сагояна было по горло, что вполне понятно, если учесть, что Таллинн, если ещё и не был взят немцами, то исключительно благодаря непрерывному артиллерийскому огню кораблей, поскольку никакой линии сухопутной обороны уже два дня фактически не существовало. Командование 10-го корпуса утратило возможность управления своими частями. Разрозненные части 10-й, 16-й и 22-й дивизий перемешались с многочисленными отрядами морской пехоты. Никто уже не знал кто кому подчинен, кто кем командует, кому докладывать, от кого получать приказы. Впрочем, приказ был один — держаться. Но весь этот пехотный бардак, конечно, сказался и на действиях артиллерии.
Ещё в период подготовки к обороне Таллинна с 10 июля по 7 августа была разработана четкая система артиллерийской поддержки сухопутных войск. Централизованное управление морской артиллерией должно было вестись с ГКП штаба сухопутной обороны, где заместителем командующего был назначен флагманский артиллерист КБФ капитан 1-го ранга Фельдман. К нему должны были поступать заявки сухопутных частей, которые после проверки распределялись: для корабельной артиллерии — через флагманского артиллериста ОЛС, то есть через Сагояна, для береговой — через начальника артиллерии береговой обороны базы майора Скородумова. Капитан 2-го ранга Сагоян в ходе этой подготовки проделал гигантскую работу. Была пересмотрена диспозиция боевых кораблей на внутреннем рейде, оборудованы 9 якорных огневых позиций, предусмотрены районы маневрирования кораблей на внешнем рейде. Совместно с флагманским штурманом ОЛС капитаном 3-го ранга Родичевым и гидрографической партией была произведена точная топографическая привязка якорных огневых позиций кораблей для стрельб с закрытых огневых, подготовлены огневые планшеты стрельбы, определены секторы обороны для каждого корабля.
Совместно с начальником артиллерии 10-го корпуса полковником Макаровым была разработана плановая таблица взаимодействия, плановые таблицы огня, система целеуказания, схема связи и таблицы условных сигналов. Были организованы и развернуты наземные и подвижные наблюдательно-корректировочные посты для кораблей и береговых батарей. Часть кораблей и береговых батарей провели практические стрельбы с пристрелкой рубежей в заданных секторах обороны. Для систематического огневого содействия сухопутным войскам на приморском фланге был выделен отряд огневой поддержки в составе канонерских лодок «Москва» и «Амгунь» под командованием капитана 2-го ранга Антонова.
Вся эта продуманная система, конечно, очень быстро разладилась. Откатывавшийся назад фронт, уже прорванный во многих местах, а кое-где обойденный с флангов, представлял из себя слоёный пирог, уже даже отдаленно не соответствуя всем тщательно составленным планам, схемам и таблицам. Совершенно стихийно родилась новая система. Командиры пехотных подразделений от взводов и рот, не докладывая никому из своего непосредственного или прямого начальства, связи с которыми, как правило, не было, просто обращались к местному корректировщику, а тот уже «заказывал» артогонь. Ничего подобного не было уже никогда и нигде в течение всей войны, когда согласование огневой поддержки боевых кораблей шло уже на уровне армейских штабов и штаба флота...
Капитан 2-го ранга Сагоян остался доволен действиями «Скорого» по поддержке сухопутных войск. Флагманский артиллерист особо отметил командира группы управления артиллерийским огнем «Скорого» инженер-капитана Ежова. Этот молодой офицер за три месяца до начала войны с отличием и золотой медалью окончил Военно-Морскую Академию, блестяще защитив дипломный проект, и был оставлен в адъюнктуре.
Война застала Ежова во время стажировки на эсминце «Скорый». Он категорически отказался вернуться в Академию, оставшись на эсминце.
На «недоведенном до ума» эсминце Ежов в рекордно короткий срок добился отличной подготовки и слаженной работы личного состава центрального артиллерийского поста корабля. Совместно со старшим артиллеристом эсминца старшим лейтенантом Егоровым Ежов разработал новую систему эффективной стрельбы на поражение береговых целей, столь эффективную, что капитан 2-го ранга Сагоян решил внедрить её на всех кораблях, организовав для этой цели специальный семинар артиллерийских офицеров и управляющих огнем...
