Говорят, всё познаётся в сравнении. «Всё» — не уверен. Многое — точно. Мне нравится в раздевалке конькобежцев. Неважно, где она — на «Бишлете», на «Медео»… Атмосфера тут ровная и достойная. Выходящие из двери с табличкой «СССР» пока не чемпионы. Они на подступах к пьедесталу, в двадцатке лучших мира — это уж как минимум. Никогда не замечал и намёка на зазнайство, пренебрежение к соперникам и болельщикам. Любители автографов, караулящие у выхода, щедро одариваются угловатыми, на весу сделанными мальчишескими росписями. Нечего переживать и за журналистов. Они наверняка получат вежливые ответы на свои не всегда тактичные вопросы. Судьям не надо беспокоиться: конькобежцы к старту не опаздывают. Точно так же вели себя великие предшественники — Косичкин, Шилков, Гончаренко… Прекрасные традиции прочно помнятся и неукоснительно поддерживаются. Спасибо тренерам. Это и у них учатся ребята.
Почему пишу об этом? Может быть, я ушёл в сторону от темы этой книги? Нет, думаю, что это отступление правомерно, оправданно. К сожалению, иные наши спортивные деятели, призванные заниматься воспитанием спортсменов, прививают им качества западных звёзд — непомерное самолюбие, потребительство, бахвальство. Откуда пришли к нам все эти амулеты, цепочки, картинные ликования и коллективные объятия на футбольных полях? Оттуда, из-за кордона, где большой спорт — это бизнес, шоу, иногда дурман.
Ну а мы после этого небольшого, но искреннего отступления отправимся вместе с Гончаренко ни больше ни меньше, как на правительственно-конькобежный приём в древний замок «Акерсхус», строительство которого началось в 1300 году. Он давит средневековьем. Судя по покрою одежды, стража заступила на караул столетия назад. Навесные подъёмные мосты над глубокими и широкими рвами охраняют «Акерсхус» от враждебных пришельцев. Ровными рядами развешаны по стенам вереницы портретов королей-викингов. И хоть бы какой слегка улыбнулся. Написанные тёмно-мрачными масляными красками короли угрюмы. Вышколены лакеи в чёрных фраках и белых перчатках, разносящие тарталетки на полукуса и хрустальные бокалы, налитые на полглотка. Грозным кроваво-красным светом освещают незамерзающие фиорды под окнами вечно бодрствующие прожектора.
А в королевском зале для приёмов, где разъезжают тележки со скромными бутербродиками, весело… Гости — тренеры, судьи, руководители делегаций из разных стран — обсуждают с хозяевами — премьером и членами стортинга — волнующую тему: кто станет чемпионом мира по конькам. Здоровый и беспроигрышный спортивный дух в миллионный по счёту раз победил натянутость и сухость. Демократический по сути своей спорт не выносит фальши в отношениях. Из официально-обязательного приём превращается в физкультурно-дружеский. Задорно смеётся Гру Харлем Брундтланд — первая в истории Норвегии и всей Скандинавии женщина-премьер, теперь, правда, уже бывший. Она шутливо уверяет, что и её можно частично считать тренером конькобежца Амунда Шёбранда, лидирующего после первого дня. Брундтланд раньше возглавляла министерство здравоохранения, в ведении которого по норвежским обычаям находится и спорт.
Мы с Гончаренко стоим в очереди за пальто вместе с тогдашним министром иностранных дел Фрюденлундом. Натягивая старомодные калоши, господин министр осведомляется, как Олег оценивает шансы Шёбранда. Гончаренко сама вежливость: «Очень, очень высоко». Министр расплывается в улыбке.
Полная демократия? Ну уж нет. Умелая игра, заканчивающаяся сразу за мостом «Акерсхуса». Почему бы и не поиграть с иностранцами, да ещё близкими к так популярным в Норвегии конькам. А простым норвежцам не сыграть с сильными мира сего и в эту игру — их в неё не принимают. Между элитой и людьми с улицы — навесные мосты. Теперь, когда Брундтланд с Фрюденлундом смещены деятелями ещё поправее и поконсервативнее, пропасть только расширилась…
Большой спорт, международный спорт — это не только состязания, это ещё и туризм. Всё чаще советские спортсмены встречаются с зарубежными соперниками, отправляются на турниры в десятки стран планеты. Порой наши ребята попадают в непривычную обстановку, бывают поражены, а то и попросту ослеплены мишурой разного рода. И тут очень важно смотреть на среду не то чтобы сквозь тёмные очки, а объективно, не доверяясь только визуальным впечатлениям. Давайте и мы присмотримся к уютной ухоженной столице Норвегии.
Здоровенный чум в центре Осло сразу привлекает внимание. Покрытый оленьими шкурами, наброшенными на шесты, он одним видом своим бросает немой вызов Карл-Йухансгате — благополучной, величественно-центральной улице города. Но чум вовсе не был глух и нем. Сменяя друг друга, с утра до непозднего вечера прохаживались рядом темноволосые, бледнолицых скандинавов не напоминающие, юноши и девушки. Одетые в невыделанные меха, непохожие на выставленные здесь же, в роскошных магазинах с астрономическими ценами, молодые люди раздавали листовки и во всю мощь действительно мощных лёгких призывали оставить их — оленеводов-саамов — в покое.
Так, добравшись до столицы, саамы настойчиво пытались помешать строительству в долине реки Альты крупной плотины и электростанции. По мнению многих специалистов в области охраны окружающей среды, это могло нанести непоправимый вред природе. Некоторые, наиболее дальновидные, задавали и другой вопрос: не связано ли строительство на Альте с планами натовских и американских стратегов, намечающих построить в районе, недалеко от границы с СССР, ряд военных объектов?
Саамы, расположившись прямо напротив стортинга — парламента, протестуют, а мимо равнодушно и безразлично течёт людской поток. Главная улица выводит нас к старинному зданию Национального театра. У фасада в вечном каменном раздумье застыли два великих писателя-норвежца — Генрик Ибсен и Бьёрнстерне Бьёрнсон. Когда я попадаю на маленький пятачок у театра, меня не покидает чувство, что оба чуть грустны. Основоположники норвежского критического реализма, они смотрят и на современную жизнь критически и реально, с некоторой долей недовольства. Или это лишь искусство скульптора? Старикам бывает свойственно брюзжание, но кое в чём они и правы.
В третий раз за десять лет попадаю я в Норвегию. И сколько изменений. Взять хотя бы Карл-Йухансгате. Она стала как-то шумнее, вернее, шумливее, сумбурнее, беспорядочнее. Норвежцы, в том числе и молодые, всегда отличались чинностью, выдержанностью, даже некоторой чопорностью. Но шли годы, и толпа, шагающая по улице, движется теперь несколько в другом, я бы сказал, американизированном ритме.
Перейти улицу на красный свет. Размахивать руками и горланить песни на английском. Показаться на улице в состоянии, называемом у нас алкогольным опьянением… Помилуйте! В начале семидесятых такого и представить было нельзя. В конце — это ещё кого-то удивляло. Сейчас — уже нет.
Да, американизация чувствуется на каждом шагу. Она в каждом шаге. Она во всём. В более свободных или, если откровенно, развязных манерах, в одежде, в показном, явно на публику, выражении своих чувств. Чужой образ жизни занесён не тёплым Гольфстримом. Самые крупные инвестиции в норвежскую экономику — американские. Половина продукции, выставленной в витринах книжных магазинов Карл-Йухансгате — оттуда же. А попробуйте посмотреть в Осло обыкновенный норвежский фильм о Норвегии и норвежцах. На длиннющей веренице по-норвежски аккуратных рекламных щитов, установленных на главной улице, — ковбои, шерифы, чудовища, красавчики во всём и красавицы без всего. Это весь выбор, которого, по существу, и нет. Хочешь — смотри. Не хочешь — твоё дело. Многие — а что делать? — смотрят. И учатся.
Кстати, к первый в Норвегии университет, основанный в 1811 году, тоже неподалёку. Одно его здание — с тяжёлыми колоннами, с латинскими надписями на потемневших от времени стенах — внушает уважение. Город 1048 года рождения тщательно бережёт свои многочисленные памятники старины и в то же время радует архитектурными новинками. Норвежские зодчие нашли удивительно приятный стиль: современные дома то ли спроектированы, то ли размещены так умело, что сочетание сверхнового со старым создаёт на редкость милую глазу картину. Здания из стекла и бетона не смотрятся на фоне древних дворцов, как мальчики в джинсиках в компании с воинами-викингами.
Мальчиков и девочек в джинсиках можно увидеть в больших количествах рядом, на большой горе в двух шагах от центра.
— Лучше вам там не появляться, — посоветовали знакомые норвежцы. — Мы теперь и сами обходим её стороной.
Раньше, чтобы сократить дорогу, мы шли через горку напрямик. Захотели сэкономить время и сейчас. Одного посещения оказалось достаточно… Молодые ребята с тоскливым бессмыслием собираются в кучки. Тихие разговоры, перешёптывания, блуждающие улыбки на усталых, измученных лицах. И вдруг взрыв: крики, громкие ссоры, приставания к прохожим.
