В некотором отдалении от толпы черных людей колышутся толпы людей серых. Все органы их чувств открыты, и их сознание живет в воображаемых мирках, построенных во время их прошлой жизни на земле. Лучи двух черных светил проникают к этим людям, причем одно солнце разрывает дорогие им привязанности, а другое солнце одновременно укрепляет их. Серые люди тоже сжигаемы тем же мучительным огнем, но пламя его слабее, хотя пространство воздействия много шире. Над серыми людьми, словно порывы ветра, носится дух, вся внешность которого состоит из одного лица, имя которому — страх.
Как черные, так и серые люди образуют пары из мужчины и женщины. Из шеи женщины растет цепь, другой конец которой обернут вокруг шеи мужчины. На цепи надпись: «Невежество». Из шеи мужчины тоже растет цепь, противоположный конец которой обернут у основания ног женщины и скрывается в ее детородном органе. На цепи надпись: «Эгоизм».
Взор мужчины устремлен на любовь, которая, однако, трансформируется в эгоизм. Взор женщины направлен на свет истины, которая тем не менее превращается в невежество.
Между двумя черными светилами восседает Бафомет. Одну руку он направляет в сторону женщины и держит в кулаке серебряную стрелу, обращенную наконечником вверх. Другую руку он направляет в сторону мужчины и держит золотую стрелу наконечником вниз.
Из невероятно отдаленной выси свисают две цепи. Приближаясь к наконечникам стрел, звенья цепей, чистые и прозрачные наверху, постепенно темнеют, вплоть до непроницаемой черноты. По звеньям этих цепей спускаются люди, становясь серыми или черными, по мере приближения к наконечникам стрел, и пополняют толпы серых и черных людей.
Среди серых людей снуют чудовища стального и мышиного цвета, мучая их и отбирая у них жизненные привязанности. Эти мучители воюют и между собой, образуя группы, во главе которых становятся вожди. Мучители пьют страдания не только серых людей, но и друг друга. С каждым глотком их глаза загораются жгучим наслаждением. Они все взаимно враждебны, но взаимная выгода заставляет временно объединяться в стаи. Время от времени стаи поедают вожаков и распадаются.
Таким же образом действуют и хищные существа среди черных людей. Однако цвет хищников красно-черный. Все они пытаются проникнуть за абсолютную тьму, но токи двух черных светил действуют мучительно и на них, не позволяя никому пройти за грань великой тьмы.
Временами сверху спускаются абсолютно прозрачные люди. На их груди — щиты с надписью: «Совершенная отрешенность от всего». Они беспрепятственно проходят всюду, и токи двух черных светил не действуют на них. Прозрачные люди, проникая за абсолютную тьму и через грань небытия, пьют из космического океана жизни.
Комментарий
Эта карта символизирует один из трех ликов божества — космический океан жизни. Два других лика: истина (карта 1-я); живой дух, любовь (карта 0-я).
Сила океана жизни — общая у Адама и Евы. Поэтому в данном случае нет двух разных карт для Адама и Евы.
Однако внешние аналоги раскрытия космического океана жизни разные для Адама и Евы: карта 21-я у Адама (огонь кундалини, жизненное электричество); карта 22-я у Евы (жизненный магнетизм, живая вода).
Океан жизни ограничен небытием от всего проявленного, и ничто не может проникнуть в чистоту жизни. Однако волны океана жизни сами могут проникать в проявленное через небытие и временно оживлять внешние формы. Но это особое проникновение — по методу катализатора, а не расходования. Неживое (иллюзорное, ибо все реальное живое) вибрирует наведенной жизнью, отражающей реальную жизнь.
Человек привязывается как к наслаждению, так и к объектам и условиям, его вызывающим. Эту привязку человек отпечатывает словом «мое». Наслаждение заканчивается в удовольствии. А удовольствие засыпает в подсознании с печатью «мое». Но все вещи текут и меняются, все привязки вновь всплывают в сознании уже страданием.
Черное космическое солнце (внешний аналог — черные дыры галактики) втягивает все неживое в себя, а потом и в небытие. А все, к чему привязано Я человека, — неживое, иллюзия. Черная планета — это принцип эгоизма. Он укрепляет как корки эгоизма вокруг Я, так и плотность физической материи. Человеческие Я при жизни и после смерти мучаются и разрываются между этими двумя солнцами тьмы.
Жизнь обычного человека состоит из вожделений, наслаждений, удовольствий, привязанностей, страданий и мыслей страха, что та или иная привязанность может быть разрушена.
И только полное отречение внутри (не значит отбросить) от всей физической жизни, физической личности, формируемой вокруг физического тела, ликвидирует все эти цепи. Человек может спокойно проходить через токи двух солнц тьмы, через существ вражды (серых и черно-красных — последние духи насилия), через грань небытия и беспрепятственно черпать из космического океана жизни.
Тьма, хаос над «пленкой» небытия — это масса невежества, недифференцированной иллюзии, через просветление которой Я Адама и Я Евы творят и вечную жизнь, и реализованное в духе и истине сверхпроявленное, то есть то, что уже способно жить в вечности.
Андрей Фальков
Предисловие к сутрам
Наверное, в наше время не найдешь другой книги, на сведения из которой опирались бы столь часто и которая сама была бы столь редка.
«Йога-Сутра» Патанжеле ценна не только тем, что охватывает знание из всех школ, но еще и тем, что не содержит ошибок. Методика, изложенная в ней, абсолютно точна, представлена в виде коротких высказываний (сутр), а потому легко применима. Приведенные в ней определения используются практически во всех работах по Йоге, и в очень многих трудах по культуре Востока есть на нее ссылки. Многие специалисты считают, что эта книга должна быть настольным учебником для всякого занимающегося Йогой или просто интересующегося Древней Индией. На нее опирались такие авторитеты, как Свами Вивекананда и Шри Ауробиндо Гхош, на ней выросло не одно поколение ученых, да и она сама вобрала в себя опыт тысячелетий.
Надо сказать, что разные ученые приводят разные даты ее написания, начиная с I века н. э. и кончая XV веком н. э. Однако, несмотря на эти расхождения, древность «Йога-Сутры» не вызывает сомнения.
И вот, несмотря на огромное значение этой книги, оказывается, что существует лишь один ее перевод на русский язык, сделанный Я. Поповым в 1911 году. Да и то это был перевод не самих афоризмов, а лекций Свами Вивекананды по философии Йоги, где, по признанию самого Вивекананды, сутры давались в весьма вольной трактовке. Сложение вольностей английского текста с различиями русского и английского языков привели к значительным искажениям и к тому, что пропал смысл многих сутр.
Поэтому встал вопрос о новом переводе. Однако перевод оказался сложен.
Во-первых, до недавнего времени, по мнению Махариши Махеш Йоги, эту книгу просто неправильно толковали, а потому при переводах допускали массу ошибок. Только после практических занятий, под руководством учителя из Индии можно понять, что же имелось в виду, и какой подтекст надо передать. Особенно это касалось раздела о Самьяме, которой многие толкователи не владели. Так же возникали сложности в употреблении в одном случае слова «медитация», а в другом «размышление», ибо эти два состояния различаются лишь глубиной.
Вторая трудность вытекает из первой. Нельзя было сделать перевод, даже точный, с издания на английском языке. Пришлось из нескольких переводов (Я. Попова, Вивекананды и проф. Двиведи) сделать подстрочник, опираясь на санскритский текст с его многозначными корнями и затем раскрыть понятия на основе комментариев.
Для чего же были допущены сознательно некоторые отклонения? Для того чтобы у русского читателя создалось то же впечатление от перевода, что и у древнего читателя по прочтении оригинала на санскрите. Дело в том, что огромную роль при чтении такой книги играет подсознание, и очень важно понимание не только на верхнем, активном уровне, но и в глубине. Имеющий ключ должен войти и взять, не ломая голову над каждым словом, а потому пришлось привести «Йога-Сутру» к такому же классическому виду, какой имеет Евангелие, и даже разбить ее на подглавы, как у Вивекананды.
«Йога-Сутру» можно изучать и толковать, а можно просто читать. Именно поэтому, в отличие от других изданий, в этом издании комментарии собраны в конце. Отрицательный эффект от прерывания мысли самого Патанжеле значительно больше отрицательного эффекта от непонимания отдельных сутр.
Итак, смею предложить нашему читателю свой перевод подлинного классического документа индийской культуры — «Йога-Сутру» Махариши Патанжеле. (Махарши Патанджали — имя это пишут у нас и так.)
