казаков.
Большинство из этих хоров потускнело, поувяло, их редко слышишь, они перестали быть символами нашей народной песенности. Все, кроме Кубанского казачьего народного, который возродил великий Захарченко. Он создал явление, которое требует разгадки.
Эти народные хоры создавались в период, когда кругом всё хрустело, ломалось, когда шло разорение деревни, громоздились заводы, когда формировались батальоны для будущей войны. И в эти хоры исчезающие уклады — и крестьянский, и казачий, и церковный — торопились снести свои ценности. Как это было в пору, когда на Русь надвигались нашествия, и в монастыри уносили скрижали, рукописи, иконы, спасая их от пожаров и набегов. И в таком хоре, как Кубанский, сохранились эти ценности. И теперь, когда Кубань хочет возродить казачество, когда казачество опять стремится создать свой уклад, они из этой великой сокровищницы черпают свои энергии и сущности, свои казачьи поверья.
Я слушаю этих прекрасных женщин, сосредоточенных мужчин, которые сидят в избе, срубленной их собственными руками, слушаю их песни. Мне сладко, на глаза наворачиваются слёзы, я чувствую, что я им родной, и они мне родные. И в песне мы все соединяемся друг с другом и со всем народом, со всей бесконечной нашей историей, и теми, кто жил до нас, и теми нерождёнными, которые наследуют эту землю. Славен хор!
В Нижневартовске живёт Александр Анатольевич Петерман — председатель самого северного отделения Изборского клуба. Он — человек состоятельный, почитаемый в этом северном нефтеносном краю. Но не богатство, не деньги, не почитание окружающих владеют его душой. Он очарован Арктикой. Очарован божественными прозрачными льдами, в которые вморожены незакатные зори, огромные полярные звёзды. Человека манит неведомая сила туда, где метели, бураны, страшные ледяные бездны, затерянные в ледовых морях острова, над которыми переливается голубая Полярная звезда. Он собирает экспедиции. Они садятся на снегоходы и двигаются по кромке полярных морей, огибая полыньи, спотыкаясь о торосы, стремясь туда, где мерещится им обетованная земля, несказанный рай, запредельное, недоступное человеку счастье.
Нижневартовск — чудесный город на берегу огромной синей Оби. Город с широкими проспектами, прекрасными зданиями, великолепными скверами и душистым ветром, хрустальными сооружениями супермаркетов и библиотек. Этот город, кажется, построен одним ударом, спроектирован виртуозным счастливым мастером. Нефтяникам, живущим в этом просторном городе, привольно и уютно. Здесь золотятся купола соборов и минареты мечетей. И кажутся неправдоподобно далёкими те времена, когда город привезли по Оби на баржах, сухогрузах в виде множества балков, вагончиков, стальной арматуры и собирали на топком берегу, как собирают конструктор. В непогоду, чтобы пройти от одного балка к другому, приходилось надевать резиновые охотничьи сапоги, пропуская идущие мимо грохочущие трактора и бульдозеры.
По соседству с Нижневартовском — Самотлор, знаменитое место, где в шестидесятых годах после длительных поисков, неудачных бурений, предсказанная учёными-геофизиками, ударила, наконец, долгожданная сибирская нефть, хлынула из недр чёрным маслянистым потоком. И бурильщики обмывали этой нефтью свои счастливые лица, хохотали, ликовали, славили начало великого нефтяного бума, когда русская нефть своей огненной творящей силой толкнула вперёд всю советскую цивилизацию.
Сегодня Самотлор — это почти пригород Нижневартовска. Озёра и топи вокруг засыпаны твёрдым грунтом. Стелются удобные дороги, мчатся автомобили, и ничто не напоминает тех надрывных хрипов, дрожания стальных буровых, хруста падающих под гусеницами деревьев. От всего этого грозного, полыхающего силой и надеждой времени остался крохотный памятник — та первая скважина, из которой ударила нефть Самотлора. Она невзрачна: выступающая из земли труба, вентиль, заглушка. Всё это загорожено решёткой и почти не привлекает внимания. Но когда узнаёшь, что это та изначальная великая скважина, откуда повелась вся громадная советская нефтяная мощь, сегодняшние нефтяные поля, бесчисленные трубопроводы, которые, как змеи, оплетают пространства Европы и Азии, тянут свои щупальца к Берлину и Лондону, Пекину и Токио, — тогда эта крохотная замурованная скважина предстаёт во всём своём величии, словно ты стоишь перед сфинксом или египетской пирамидой — свидетелями великой эпохи.
Кажется, поверни вентиль, и оттуда ударит не только глубинная нефть — оттуда вырвется всё великое время, когда народ, одухотворённый священной Победой, продлевал её в трудах и деяниях, перекрывал плотинами великие сибирские реки, распахивал целину, строил невиданные заводы, устремлялся к Луне и Марсу. Из этой скважины польются чудесные песни Пахмутовой «Светит незнакомая звезда», «Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги». И ты вновь ощутишь громадный пассионарный взлёт народа-победителя, которому, казалось, нет остановки.
Но этот пассионарный порыв постепенно угасал, таял, пока совсем не иссяк, словно улетучился великий победный дух, остановилось биение громадного сердца. Страна холодела, бессильно билась в своих каменеющих формах, пока совсем не пала. Россия, потеряв своё государство, свою великую техносферу и идеологию, своих просветителей и праведников, потеряла свой животворящий дух, пассионарность. Рухнула под бременем невзгод и напастей. Народ-победитель, народ-великан словно сжался, уменьшился, превратился в народ испуганных лилипутов, забывших о возвышенных целях.
Но годы безвременья отступали, хворь отходила. Измученный, утративший веру народ вновь пробуждался, водил по горизонтам своими покрасневшими от слёз и тревог глазами. Новое государство Российское взрастало духом и волей несдавшихся, непокорённых людей. И по мере того, как этих людей становилось больше, их воля и дух простирались всё выше к небу, государство российское крепло и утверждалось.
Была победа во Второй чеченской войне, победа в краткой Закавказской кампании, где были спасены от истребления народы Южной Осетии и Абхазии. Был чудодейственный Крым. И сегодня народ начинает свой новый глубокий вдох, наливается силами, исполнен великих предчувствий, великой русской мечты.
Эта мечта устремляется в Арктику. Здесь, в Нижневартовске, под гостеприимной дланью Александра Петермана, Изборский клуб посвятил своё заседание освоению Арктики, сотворению новой арктической цивилизации взамен исчезнувшей советской. Специалисты по углеводородам рассказывали о несметных богатствах арктического шельфа, о плавучих платформах, о заводах по сжижению газа, о новых нефтяных полях на кромке ледовых морей, о магистральных трубопроводах, по которым польются потоки нефти и газа.
Специалисты-транспортники рассказывали о новых автомобильных и железных дорогах, проходящих вдоль кромки Ледовитого океана, аэродромах и портах, соединяющих Русский север с Европой и Азией. Судостроители-мореходы поведали о новых сериях атомных ледоколов, которым суждено прорубать ледовые коридоры в полярных морях. А военные говорили об Арктике как о зоне столкновения глобальных интересов, о зоне соперничества, где возможны конфликты, ибо через полюс, случись война, пойдут на Россию эскадрильи американских Б-52, пускающих сотни смертоносных крылатых ракет. Под полярной шапкой в Ледовитом океане крутится невидимая миру карусель подводных лодок, готовых стрелять дальнобойными баллистическими ракетами сквозь ледовую крышу.
Сюда, на полярные острова, высаживаются десанты наших пехотных
