О сексуальных отклонениях пишет столько теоретиков из академической среды, что оргии становятся подобны пляскам апачей в разгар туристического сезона, когда они исполняются уже не ради воодушевления, но чтобы порадовать группу преподавателей социологии, которые прилетели цитировать друг другу Деррида.
Если коротко, то за последние несколько лет образованный класс приручил дикую похоть, окутав ее пеленой лучших побуждений. Из секса, который веками воспринимался, как нечто греховное, а иногда и опасное, и вызывал всеобщий жаркий интерес, бобо взяли и сделали общественно-полезное занятие. Теперь в самой изощренной секс-литературе на каждой странице будет напутствие «Играй ответственно» и «Играй безопасно». Активно практикующие пограничные виды секса так много говорят о том, как это полезно для здоровья, что можно подумать, речь идет о беге трусцой. Чтоб все было ответственно и не выходило из-под контроля, экстремальные утехи регулируются правилами и этикетом. Судя по отчетам сексуальных экстремалов, которые они публикуют в информационных письмах и рассылают всем заинтересованным лицам, правила – когда нужно подписать отказ от претензий, когда надеть латексные перчатки, когда можно закурить – на их официальных встречах соблюдаются неукоснительно. Это, конечно, не тот этикет, что блюли посетители салонов XIX века, однако они на удивление схожи в своем неустанном требовании самоконтроля.
Сегодняшние маркизы де сады даже не помышляют о создании попирающих мораль подпольных сообществ. Им не нужно ниспровергать общепринятые нормы. Напротив, они стремятся влиться в общество нормальных людей, занять место в почтенном мире среднего класса, стать как все. «Мы утверждаем, что любовь к нескольким людям – это вполне естественное и здоровое состояние, приносящее радость близости. Этот вид любви мы называем ответственной полигамией», – значится в программном заявлении журнала Loving More, органе приверженцев полиамории. Каждая из подобных «групп позитивного настроя», как они себя называют, стремиться к всеобщему признанию и доверию: зоофилы, некрофилы, сигарные фетишисты, любители зубных протезов, экстремального пирсинга, крашисты (люди, которые возбуждаются, когда женщина крушит все вокруг), макрофилы (те, кто фантазирует о великаншах, разрушающих грудями целые здания).
Удивительно, но все эти люди по-своему моралисты. Все чаще секс воспринимается, как способ достижения более глубоких нравственных откровений. Бывший монах Томас Мур, автор бестселлер «Забота о душе», за которым последовала книжка «Душа секса» – одна из сотен высоконравственных книг о сексе, опубликованных за последнее десятилетие. Желающие могут обратиться в Церковь Тантры, где среди прочего предлагается курс: «Тантрический секс: духовный путь к экстазу». Другие используют свою сексуальную жизнь в целях продвижения социальных преобразований. Во избежание преобладания какой-либо нации, оргии в высоколобых журналах о сексе снимаются по тому же принципу, что и детские передачи на федеральных каналах: по одному от азиатов, латиноамериканцев, афроамериканцев, белых и коренных американцев. Я представляю, что если б на практическом занятии соответствующего сообщества посреди взаимного обмазывания экскрементами кто-то сообщил, что он не сдает макулатуру и стеклотару, он был бы выгнан с позором и навсегда. Это очень странные приличия, и тем не менее это приличия.
Но бобо не просто облагораживают то, что когда-то считалось пагубным. Будучи меритократами до мозга костей, они не просто испытывают оргазм, они его достигают. Секс в созданной ими литературе напоминает колледж и описывается, как процесс непрерывного самосовершенствования и расширения горизонтов. Остается только восхищаться количеством семинаров, практикумов, институтов и академий, обслуживающих тех, кто хочет еще глубже познать свое тело. Что нам предлагает Институт самопознания? «Вы получите исчерпывающие сведения о любви, интимных отношениях и сексуальности. Научитесь более эффективным методам общения. Значительно улучшите отношения с самим собой. Станете более любящими, тонко чувствующими партнерами. Научитесь более полно выражать себя и предпринимать потрясающие и придающие силу шаги, изменяющие вашу жизнь и ваши отношения к лучшему». Любовник леди Чаттерлей обернулся ее же консультантом по укреплению отношений.
Практиканты любви выбиваются из сил, закрепляя материал и усовершенствуя новые техники. Подрочить по старинке в ванной – это не для бобо. Любое занятие им нужно довести до уровня высшей школы. Джоэнн Лулан, автор «Лесбийская страсть: любовь к себе и друг к другу», предлагает следующие упражнения: «Каждый день рассматривайте свои гениталии в зеркало… Нарисуйте свои гениталии… Напишите письмо своим гениталиям… Ощупывайте себя целый час без перерыва… Смотрите на себя в зеркало в течение часа, поговорите со всеми частями своего тела… Проведите час, ощупывая свои гениталии, не стремясь достичь оргазма… Отведите час на мастурбацию». Даже от чтения такого расписания занятий может свести руки, если не скулы.
В жизни бобо все наполнено значением. Самые скотские занятия сегодня подают под сложным соусом из пособий, видеоучебников и журнальных статей, написанных людьми с серьезными научными степенями. Обо всем говорят вслух, все подлежит обсуждению. Есть знатоки, способные измерить и оценить даже удовольствие от мастурбации. Техническая сторона секса – далеко не единственное, что можно беспрестанно улучшать и разрабатывать; глубже и утонченнее становятся восприятия и смыслы, проистекающие из половых отношений. Секс больше не может оставаться постельной утехой, он должен занять важное место в сознании. Он должен быть безопасным, ответственным и общественно созидательным. Сладострастие нынче не то, что раньше.
К этому ли вела нас сексуальная революция? Ведь истоки этой революции в романтизме, который воспринимался как бунт против буржуазной морали. Историк Питер Гэй назвал многолетний конфликт, в ходе которого богемные певцы чувственности попирали установки среднего класса, «противостоянием утех». Богема потешалась над трудолюбивым и лишенным сексуальной фантазии Шарлем Бовари. Богема же восхищенно встретила дневники Анаис Нин и шокирующе откровенные романы Генри Миллера. Богема объявила крестовый поход против цензуры в искусстве и литературе откровенного содержания.
Контркультура была территорией свободной жизни и доступных удовольствий. В своих мемуарах Down and In, полных ярких воспоминаний о жизни андеграунда, Рональд Сукеник цитирует колумниста Village Voice Говарда Смита: «Я приехал в Нью-Йорк, потому что в пятидесятые с сексом была большая напряженка. Мне хотелось трахаться. Я искал женщин, которые не носят подбитые ватой каркасные лифчики с бадлоном и свитером поверх… Я помню, ходил все время в одно и то же кафе, „Ящик Пандоры“, где официантка, облокотившись на столик, спрашивала: „Принести еще чего-нибудь?“, она была без лифчика и в сельской блузе с вырезом, и я чуть со стула не падал».
В шестидесятые хиппи смеялись над Синими Злюками – похитителями удовольствия из «Желтой подводной лодки». Студенты радостно познавали все многообразия сексуальных отклонений и презирали репрессивную десублимацию – термин, придуманный Маркузе, видимо, для обозначения скованности. «Больше революции, больше любви!» – провозгласили радикалы. В 1960–1970-х даже обнаженность считалась революционной, а рок-звезды и впрямь казались радикалами, когда пели свои гимны сексу, наркотикам и рок-н-роллу. Их стараниями сладострастие и революция уже воспринимались как единое целое, и, возможно, так оно и было. Подобное прожигание жизни имело под собой романтическое обоснование: Le déréglement de tous les sens. Долой контроль над чувствами! С незабываемыми ощущениями приходят и великие прозрения. Лучше жить настоящим и в полную силу. Смельчаки живут быстро и свободно и проникают в самые глубины бытия.
В семидесятых вопроса относительно того, кто победит в противостоянии утех, даже не возникало. Свингерство или, во всяком случае, разговоры об этом было на пике моды. В те годы Гэй Талезе пишет книгу «Жена твоего соседа», где бытописует жизнь свингеров, которые больше всего времени проводят в поисках новых эрогенных зон в компании обнаженных друзей. Такие почитаемые писатели, как Джон Апдайк и Филип Рот, описывают сцены, на которые еще пару десятилетий назад не решились бы и производители подпольной порнографии. «Радость секса»[46] становится лидером продаж. В Нью-Йорке идет, по крайней мере, пять мюзиклов про нудистов, и в первые дни после премьеры они даже считались вполне себе модным зрелищем. Эрика Йонг[47] прославилась своим описанием секса с первым встречным. Фильмы той эпохи козыряли сценами с употреблением наркотиков. «Кино обдолбанного века» – таков был официальный слоган фильма «Черное и белое». В «Нью-Йорк таймс» печаталась реклама порнофильмов и стриптиз-баров, и рядом со «Звуками музыки»[48] стоял анонс картины «Глубокая глотка» – неплохая иллюстрация того, насколько люди перестали понимать, где грань, разделяющая приличное и неприличное, и нужна ли вообще эта грань.
