Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Нет Востока и Запада нет…
Читающая Москва
Нет Востока и Запада нет…
КНИЖНЫЙ РЯД
Алексей Анастасьев. Истории с географией . – М.: GELEOS Publishing House; Кэпитал Трейд Компани, 2010. – 512 с.: ил.– 3000 экз.
Сравнить можно всё со всем, например, пчелиный улей с танцующей парой, назидательно заметил как-то Андре Бретон, и если пренебречь эпатажем, то следует признать, что суровый мэтр сюрреализма прав. Детерминированно взаимозависим данный мир – природа, всё переплетено в мире заданном – ойкумене культуры, но самое интересное – нити, связующие оба эти пространства. Иногда они, эти нити, осязательны и бесспорны, чаще невидимы и неочевидны.
Вот их-то и нащупывает автор книги – путешественник и журналист, а также географ-любитель с университетским филологическим образованием. Книга сложилась из его публикаций в журнале «Вокруг света», по командировкам которого А. Анастасьев немало поездил по городам-весям в разных частях света.
Поражают не только географический и культурный охват путешественника и исследователя, но и его профессиональные знания. При всех соблазнах жанра автор умудряется наградить читателя рассказами, выполненными на хорошем исследовательском уровне при весьма вдумчивом подходе к материи повествования. И одновременно заставить нас задуматься – о единстве мира и культуры, о единстве времени и пространства. Вот как он сам с почти наивной простотой говорит об этой, быть может, главной своей мысли-чувстве, вдруг пришедшей ему во время путешествия по Цейлону: «Здесь, на Шри-Ланке, как и во всём южноазиатском ареале, всё переходит во всё, всё примиряется со всем и всё во всём прорастёт. Нет такого влияния или нововведения, какое не вступило бы в гармонию со старыми традициями, будь даже оно десять раз агрессивно и непримиримо». Если это действительно так, то это прекрасно, ибо неотменимой остаётся мудрость Паскаля: самое ценное в мире середина и отдаляющийся от неё – отдаляется тем самым от человечества. Так или иначе, как раз способность ощутить наличие всемирных и межродовых связей привлекает в «Историях с географией» более всего, а также придаёт работе цельность, превращая её из сборника очерков в литературное сочинение с внутренним сюжетом и общей идеей.
Классическими единствами здесь даже не пахнет – место действия постоянно сдвигается, да и время тоже нередко отрывается от наших дней и уходит в глубины веков. Дороги ветвятся, сходятся, разбегаются и при этом неизменно хранят память друг о друге.
Начинается путешествие там, куда европейцы добираются редко, – на краю света, можно сказать, в Тасмании, где автор и его спутник-фотограф искали, да так и не нашли следы мифического сумчатого волка, отбиваясь при этом «от банды рыжих валлаби и… уворачиваясь на просёлочных дорогах от поссумов-самоубийц». Избежать укуса большой тигровой змеи им удалось, но вот ехидна облила-таки их своей едкой мочой. Некоторые из этих диковинных тварей воспроизведены визуально. Вообще следует отметить, что книга богато иллюстрирована работами лучших мастеров российской фотожурналистики – Л. Вайсмана и А. Тягны-Рядно, Л. Круглова и А. Сорина, А. Кузьмичева и А. Лыскина.
За Тасманией – Камбоджа, где, по слухам, обитал некогда дикий бык-купрей, о котором теперь лишь легенды рассказывают. Куда он исчез, непонятно – то ли «красные кхмеры» извели, то ли сами животные, почуяв смертельную угрозу, ушли в резервации, куда не достигла ещё хищная длань человека. Благо в Камбодже нетронутые леса всё ещё занимают внушительную территорию – около 20 процентов всей площади страны.
А далее – Цейлон, Испания, Израиль, Аляска, вернее, та её часть, которую можно назвать русской Америкой, и, наконец, российское Приморье.
Подобно времени и месту, пейзажам и климатическим зонам, расслаивается тематическая материя повествования.
В круге первом – экология, варварские набеги на природу или, того хуже, революционные эксперименты, как в той же Камбодже, жертвой которых становятся и люди, и всё живое на земле. Если посмотреть с этой стороны, то научно-популярная журналистика, увлекательный рассказ о всяких там вомбатах, дымчатых леопардах, кашляющих ящерицах и прочей удивительной живности, рассказ, очевидно, едва ли не демонстративно чуждающийся любого рода политики и гражданских потрясений, становится чем-то вроде аргумента, лишённого, впрочем, любого намёка на менторский пафос, в защиту лесов, равнин, гор, рек и их обитателей.
Потому так легко и размыкается этот круг в иные дали, и следом за книгой природы автор листает книги мифологии, истории и художественной культуры.
Второй её раздел составился из описания дорог, которыми на рубеже Нового времени проходил Иисус Христос, затем – много столетий спустя – тот, в ком Достоевский увидел идеал «положительно прекрасного человека», идальго Дон Кихот Ламанчский, и, наконец, распространялись идеи буддизма на Шри-Ланке.
Это не просто метафора дороги, но именно сами дороги, со своими географическими координатами: рельефом, остановками, насыщенным событийным фоном, что и порождает в рассказе о них сильный эффект соприсутствия и избавляет его от лекционной назидательности. Тем самым укрепляется внутреннее единство сюжета, а единство смысловое верно уловлено в сказанном слове: «Родственно связана с изначальной Благой Вестью – как отец с сыном или наставник с учеником – благая весть, сочинённая человеком о человеке и для людей».
Это, понятно, речь идёт о великом романе Сервантеса. Наверное, буду пристрастна, но меня, человека, много лет занимающегося испанской историей и искусством, совершенно очаровал рассказ о странствиях автора по следам Дон Кихота в Кастилье.
В далёком 1972 году (ещё был жив Франко) посчастливилось мне попасть в эту столь притягательную для нас, русских, страну в составе группы советских деятелей культуры во главе с Олегом Ефремовым. Размечтались тогда мы с ним: вот бы проехать дорогами Странствующего рыцаря! Не удалось. А теперь совершила это увлекательное путешествие уже с молодым русским журналистом.
Вот кружит он со своим фотографом Алексеем Кузьмичевым по готическому лабиринту улочек Толедо, заглядывает в кельи студенческого общежития старинного университета Копмплутенса в древнем городе Алькакла-де-Энарес (в 30 км от Мадрида), где родился Сервантес. А вот наш хитроумный «русский литератор», бровью не поведя, расспрашивает у торговцев маленького рынка – венты в другом городке Эскивиасе о том, где же Алонсо (таково в «Дон Кихоте» настоящее имя главного героя), и выясняется, что старухи его прекрасно помнят, как и семью Санчо, которая, «как известно», прославилась своей скупостью. И что за прелесть современная Дульсинея Тобосская, одна из тех девушек Тобосы, что победила на ежегодном конкурсе красоты в городке, где живут всего две тысячи человек! Она и занимается карате, и музицирует на лютне, и разводит попугаев, и играет в компьютерные игры! А потом мы вдруг попадаем вместе с неутомимыми русскими путешественниками в сырое подземелье, где томился Принц гениев (так называют в Испании Сервантеса) в городке Аргамасилье. И наконец, оказываемся в пещере Монтесиноса, где, по мнению знатока кихотизма Хорхе Луиса Борхеса, и случился эмоциональный пик романа Сервантеса.
Так оно и должно быть, ибо в Кастилии, как верно почувствовал А. Анастасьев, всё поэтически недостоверно, и эта недостоверность «в одинаковой степени присуща и долговязому защитнику угнетённых, и современному гитаристу фламенко из толедского ночного клуба, и тётеньке на рынке, и танцовщице, и тореадору». Автор уловил удивительный и неотразимый парадокс родины «светского Евангелия»: это художественная страна, то есть край одновременно вымышленный и подлинный.
«Истории с географией» – научно-популярная книга, живая и захватывающая. Книга, напоминающая нам о том, что в нашем эгоистическом, отравленном всяческими фобиями, научившемся говорить, но разучившемся слушать мире забывать бы не следовало:
Нет Востока и Запада нет.
Ирина ЗОРИНА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
По уму
ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА
Братья были погодки, и с первого взгляда казалось, что очень похожи друг на друга, но, всмотревшись, любой замечал, что сходство их мнимое и даже серые глаза смотрят по-разному. Одни глаза – жёстко, а другие – рассеянно. Одни смотрят словно бы в одну точку, а другие – по сторонам. Оба ходили быстро, но одного бы никто так вдруг не остановил, а другой и на шёпот бы повернулся: кто здесь?
