Суд не может ограничивать продолжительность судебных прений определенным временем, но председательствующий вправе останавливать участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому делу.
(в ред. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 08.08.83 — Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1983, № 32, ст. 1153)
Понятие «прения» в судебном заседании имеет самое непосредственное отношение к глаголу «преть» — сопревшие в попытках переубедить судью обвинение и защита сталкиваются в потных баталиях, а упревшие подсудимые и зрители на все это смотрят. Судья, в свою очередь, уныло преет в непропускающей воздух мантии и мечтает о кружке холодного пива. Из вышеперечисленного следует, что наиболее лаконичный участник процесса пользуется наивысшим благорасположением судьи.
* * *
До начала прений гражданину следует подать ходатайство о предоставлении ему времени для подготовки своей речи. Сделать это необходимо по многим причинам, основные из них следующие: получить время на обдумывание своих ходов и доказательств, а также дать возможность судье отдохнуть и проанализировать все, что было рассмотрено в процессе судебного следствия. Нецелесообразно отказываться от возможности подумать, ибо неудачное выступление в прениях обернется мыслями о своей горькой судьбе уже за колючей проволокой.
Обвинение строит свою речь, основываясь на следующем круге вопросов, которые могут быть подвергнуты анализу:
1. Общественная опасность преступления: до статочно условная категория, имеющая цель — продемонстрировать судье и зрителям «заботу» об винителя о спокойствии общества.
2. Фактические обстоятельства происшедшего: с этим сложнее, основываться на субъективных воплях потерпевшего — значит рисковать попасть в идиотское положение, когда станет ясно, что «терпила» врет. Поэтому данный пункт у обвинения является кратким, как описание осеннего пейзажа.
3. Наступившие последствия (моральный, физический и имущественный вред): тут уж обвинение не жалеет красок, и примитивный «фингал под глазом» в речи обвинителя разрастается до невообразимых размеров, заслоняя собой все существо дела.
4. Юридическая оценка преступления: при правовой «грамотности» и «знании Законов» сотрудниками Правоохранительный Системы все сводится к бездумному зачитыванию статей УК РФ и поглядыванию с умным видом на судью.
5. Обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность: о смягчении можно забыть (если только потерпевший не сделал что-либо из ряда вон выходящее в адрес обвинителя, к примеру, публично дал пинка на лестнице).
Отягчающие же обстоятельства расписываются столь красочно, что у зрителей создается впечатление, будто обвинитель не только сам присутствовал при совершении деяния, но еще и активно консультировал подсудимого непосредственно перед совершением преступления. Леденящие кровь подробности идут вперемежку с воздеванием рук к небу, отчего обвинитель становится похожим на давно и сильно пьющего провинциального актера, выступающего с декламацией отрывка из романа Стивена Кинга со сцены сельского клуба.
6. Личности подсудимого и потерпевшего: «терпила», естественно, — ангел во плоти, а вот подсудимый явно заслуживает как минимум (!) мучительную смерть от поноса и запора одновременно. Эпитеты, характеризующие личность подсудимого, отличаются большим разнообразием, словно прокурор всю ночь перед речью выписывал из толкового словаря самые гадостные выражения.
7. Причины и условия совершения преступления: обвинитель берет на себя роль тонкого психолога, что вкупе с полной безграмотностью в этой области делает описываемую часть выступления самой невнятной.
8. Требование о признании виновности подсудимого: произносится в императивно-заискивающей форме, совершенно несвойственной нормальной человеческой речи.
9. Судьба гражданского иска: обычно печальна, ибо обвинитель, полностью поглощенный филологическими изысканиями, напрочь об иске забывает и спохватывается только в конце своего выступления, путано пытаясь объяснить, что «иск надо принять».
10. Иные вопросы, вытекающие из дела: всплы вают по прихоти самого обвинителя, логика тут бессильна, все зависит от того, насколько устал служитель Фемиды, произнося все вышеперечис ленное.
Из этих десяти пунктов следует достаточно важный вывод: речь обвинения на 90 процентов состоит из общих фраз и обличительных высказываний в адрес подсудимого. Соответственно речь самого подсудимого должна основываться на обращении к предельно конкретным фактам, а именно:
А. Действительные основания для подозрения и обвинения в совершении некоего преступления: потребовать изначальную (!) мотивировку постановлений и действий следователя на первом этапе предварительного расследования.
Б. Достоверность представленных доказательств: их соответствие не только фактическим обстоятельствам дела, но и нормам уголовно-процессуального законодательства.
В. Противоречия в словах потерпевшего и свидетелей: с конкретным указанием сущности противоречий и страниц уголовного дела, где находятся необходимые протоколы.
Г. Предвзятость выводов следствия, основанная на неправильном толковании или намеренной неправильной интерпретации слов обвиняемого гражданина.
Д. При возможности — демонстрация наличия с потерпевшим гражданско-правовых или иных неучтенных при судебном слушании отношений, что позволяет переквалифицировать дело из уголовного в гражданское.
* * *
Потерпевшему, если он хочет добиться успеха, следует также быть чрезвычайно аккуратным в формулировках своей речи, не допускать личностных оценок, не уповать на сообразительность обвинителя (а тем паче — на своего возможного представителя) и обращаться исключительно к конкретным и подтвержденным обстоятельствам дела.
Нужно помнить, что признательные показания, полученные на предварительном следствии, не стоят ровным счетом ничего — подсудимый может в любой момент судебного разбирательства от своего признания отказаться. Закон допускает для обвиняемого любое изменение своих показаний, а вот для потерпевшего даже самое незначительное отступление от своих первоначальных слов является правовым «харакири».
В судебном заседании нет более ничтожного персонажа, чем пойманный на мелком вранье потерпевший.
* * *
К вопросу о представителях: наиболее желательным вариантом для любой стороны процесса есть полный отказ от представления интересов кем бы то ни было. Лучше самого гражданина его интересы никто не представит.
СТАТЬЯ 296 УПК РФ: РЕПЛИКИ
После произнесения речей всеми участниками судебных прении они могут выступить еще по одному разу с репликой по поводу сказанного в речах. Право последней реплики всегда принадлежит защитнику и подсудимому.
Согласно общим правилам, в репликах высказываются возражения своим оппонентам в деле. Реплики могут быть основаны только (!) на данных, которые рассматривались в судебном заседании. При этом реплика не может являться дополнением к основному выступлению.
В судебном заседании соблюдается принцип состязательности. Поэтому может сложиться такая ситуация: раз прокурор не взял слово для реплики, так и адвокату она не будет позволена. Исключение делается только для подсудимого, как для лица, чьи Гражданские Права ограничены.
СТАТЬЯ 297 УПК РФ: ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОГО
После окончания судебных прений председательствующий предоставляет подсудимому последнее слово. Вопросы к подсудимому во время его последнего слова не допускаются.
Суд не может ограничивать продолжительность последнего слова подсудимого определенным временем, но председательствующий вправе останавливать подсудимого в тех случаях, когда он касается обстоятельств, явно не имеющих отношения к делу.
Если в последнем слове подсудимый сообщит о новых обстоятельствах, имеющих существенное значение для дела, суд обязан возобновить судебное следствие.
Последнее слово подсудимого — это последняя возможность гражданина как-то повлиять на решение суда. Произносится по правилам, отраженным в комментариях к статье о судебных прениях.
СТАТЬЯ 298 УПК РФ: ПРЕДЛОЖЕНИЯ УЧАСТНИКОВ СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА ПО СУЩЕСТВУ ОБВИНЕНИЯ
По окончании судебных прений, но до удаления суда в совещательную комнату, обвинитель, защитник, подсудимый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик или их представители вправе представить суду в письменном виде предлагаемую ими формулировку решения по вопросам, указанным в пунктах 1–5 статьи 303 настоящего Кодекса. Предлагаемая формулировка не имеет для суда обязательной силы.
