В действительности единственным регионом, переданным кому-либо РСФСР, был Крым. Это произошло в 1954 году в связи с празднованием трехсотлетия перехода казацкой Украины под протекторат Москвы. К тому времени около двухсот тысяч крымских татар – коренных жителей полуострова – выселили в Среднюю Азию. Большинство оставшегося населения являлись русскими. Географически и экономически регион был привязан к Украине. Передача Крыма была нужна союзному центру, и власти УССР и РСФСР поддержали этот шаг.
Остальные названные Вощановым территории никогда не входили в состав РСФСР: ни Донбасс (в революционный период он являлся частью украинского государства, а после вошел в УССР), ни Абхазия (на заре советской власти формально независимая, позднее она стала автономией в составе Грузии). Казахстан также не получал никаких территорий от РСФСР: в 20-х годах он был автономной республикой в ее составе, а в 30-х получил статус союзной республики10.
Кризис в российско-украинских отношениях позволил Горбачеву вновь выйти на сцену. Выступая на сессии Верховного Совета СССР, он пообещал сделать все возможное для сохранения Союза: “В рамках Союза территориальных проблем быть не может. Однако не исключено их появление при выходе республик из Союза”. Заявление Вощанова с одобрением встретили лидеры российской демократии. Многие считали, что провозглашение Украиной и Белоруссией независимости значило не больше, чем попытка местных партийных элит удержаться у власти. В борьбе с этими элитами демократии нужно было показать зубы. Демократически избранный мэр Москвы Гавриил Попов, союзник Ельцина, выступил по центральному телевидению с заявлением о поддержке позиции российского президента касательно республик, заявляющих о выходе из Союза. По словам Попова, споры о границах нужно решить на референдумах в пограничных регионах. В частности, он упомянул Крым, Одессу и Приднестровье. Ирония в том, что руководство названных регионов поддержало ГКЧП, а их население не симпатизировало лидерам демократической России11.
Ельцину и Вощанову аплодировала не вся Москва. На следующий день семь видных деятелей демократического движения подписали воззвание “Приветствуем развал империи”. Они признали, что в некоторых заявляющих о выходе из Союза республиках руководство осталось в руках поддержавших ГКЧП коммунистов, продолжающих нарушать права граждан. Но противостоять им нужно путем координации действий демократических сил, а не восстанавливая империю. Афанасьев, Боннэр и другие, поставившие подписи под документом, отметили: “Опаснее же всего утверждения о возможных территориальных претензиях России к соседним республикам в случае роспуска СССР”. Авторы воззвания видели в мирном роспуске Советского Союза путь к созданию нового сообщества демократических государств на руинах империи. Это был прямой вызов российскому руководству. Кроме того, документ содержал качественно новый план действий России по отношению к союзному центру и бывшим союзным республикам. Мало кто тогда оценил его значение12.
Новый курс российских властей вызвал беспокойство у руководства Украины, Молдавии и Казахстана. Угроза для Украины была наиболее явной, в связи с чем она отреагировала быстрее других республик. В день публикации заявления Ельцина, 27 августа, коалиция демократических партий “Рух” ответила собственным заявлением. В нем “некоторые новые демократы России” обвинялись в “имперских посягательствах”, в 1917 году проявившихся у большевиков. Большевики под знаменем пролетарской революции уничтожили украинское движение за независимость и разрушили созданные им демократические институты. Эта историческая параллель нашла отражение в подготовленном в тот же день заявлении Президиума Верховного Совета Украины. В нем утверждалось, что Украина не имеет территориальных претензий к РСФСР и готова обсудить возможные претензии со стороны России на основании российско-украинского договора от 19 ноября 1990 года. Этим договором гарантировалась нерушимость существовавших в тот момент границ. Леонид Кравчук озвучил эти тезисы на специально созванной пресс-конференции и сообщил журналистам, что уже позвонил Ельцину с требованием обсудить заявление Вощанова. На следующий день российский президент поручил Руцкому и Станкевичу выехать в Киев13.
Члены объединенной российско-союзной делегации вылетели в Киев после обеда 28 августа. Их нелегким заданием было донести до руководства новопровозглашенного государства позицию президента РСФСР и его сторонников-демократов. Настоящая цель прибывших состояла не в выдвижении территориальных претензий, а в срыве или отсрочке обретения Украиной независимости. Один из приближенных Ельцина сказал удивленному Вощанову: “Думаешь, нам эти территории нужны?! Нам нужно, чтобы Назарбаев с Кравчуком знали свое место!” Это место было в Союзе, вместе с Россией – и под ее контролем.
Депутат Верховного Совета СССР от Украины Юрий Щербак вошел в эту делегацию как представитель союзного органа власти. Он вспоминал, как Собчак обратился к нему: “Вы, украинцы, только не подумайте отделяться от России, мы ведь едины”. По словам Щербака, Станкевич с подозрением отнесся к провозглашению Киевом независимости. Неплохо говоривший по-украински Руцкой снисходительно спрашивал у украинских делегатов: “Так вы, хохлы, решили отделиться, да?”14
Перед тем как взойти на борт, Щербак позвонил в Киев и предупредил о приезде московской делегации. Украинское радио сразу же передало текст двух обращений от имени республиканского парламента. В первом содержался призыв ко всем политическим силам объединить усилия для защиты независимости. Адресатом второго были национальные меньшинства: высший законодательный орган гарантировал защиту их прав в независимом государстве. В тот же день Президиум Верховного Совета принял постановление о подчинении военных комиссариатов на территории Украины республиканским органам власти. Украинское руководство консолидировалось и готовило граждан к нараставшему дипломатическому конфликту.
Пока самолет летел из Москвы в Киев, радио передало третье обращение. Лидер “Руха” призвал киевлян собраться у парламента для защиты самостоятельности страны. К стенам Верховного Совета пришло еще больше людей, чем 24 августа. Щербак был поражен, увидев, сколько людей собралось, чтобы поддержать только что объявленную независимость15.
Неизвестно, что ожидали увидеть Александр Руцкой и другие члены делегации, но их ожидания не оправдались. Сергей Станкевич вспоминал: “В Киеве нас полдня не выпускали из самолета, допрашивая, с какой целью мы прилетели в независимое государство”. Руцкой в ответ ссылался на славянскую солидарность и говорил, что целью визита является выработка программы российско-украинских отношений в свете провозглашения Украиной независимости.
Только после этого делегатам разрешили ехать в парламент. Вместо членов Президиума, состоявшего из бывших коммунистов, их встретили депутаты от оппозиции. Напротив Собчака и Станкевича за столом переговоров сидели их старые союзники из демократического лагеря. Они пытались убедить партнеров из Москвы в том, что произошедшее не имеет ничего общего с попыткой сохранить власть компартии. Станкевич, в свою очередь, заверил принимающую сторону в отсутствии желания выдвигать территориальные претензии или ставить под сомнение самостоятельность Украины. Лед тронулся16.
После этого представители России и СССР встретились с украинским руководством во главе с Кравчуком. Переговоры затянулись до глубокой ночи. Время от времени их участники выходили к собравшимся у парламента людям, чтобы успокоить их. Попытка Собчака самому выступить перед собравшимися провалилась: в ответ на его слова “Для нас важно оставаться вместе” прозвучало: “Нет!”, “Позор!” и “Украина без Москвы!”
Результаты переговоров, озвученные на ночной пресс-конференции Кравчука и Руцкого, были выгодны для украинского руководства. Два государства договорились сформировать совместные органы для управления в переходный период и выработки экономических соглашений. Украинцы были довольны, россияне – нет. По словам Станкевича, “разговор был тяжелый, объединяющей формулы мы не нашли”. Для Союза это были плохие новости. Оказалось, что даже достигнутое соглашение временно: официальный Киев искал пути “цивилизованного развода”17.
Результаты ночных переговоров разочаровали Станкевича, однако воодушевили Назарбаева. Последний был недоволен приобретением Россией контроля над союзными органами власти и стремился подчинить себе дислоцированные в Казахстане армейские соединения. В тот же день он направил Ельцину телеграмму с просьбой прислать в республику делегацию под руководством Руцкого: “В связи с тем, что в печати до настоящего времени не прозвучал четко выраженный отказ России от территориальных притязаний к сопредельным республикам, в Казахстане начинает набирать силу общественный протест с непредсказуемыми последствиями. Это может вынудить республику принять аналогичные с Украиной меры. Особая опасность заключается в том, что Казахстан является ядерной республикой”. Угроза второй республики, владеющей ядерным оружием, последовать украинскому примеру и провозгласить независимость, сработала. Сразу после возвращения в Москву Руцкой, Станкевич и Собчак вылетели на восток. В Алма-Ате они подписали декларацию, содержание которой дублировало киевские заявления. На совместной с Назарбаевым пресс-конференции Руцкой сообщил, что Россия и Казахстан не имеют друг к другу территориальных претензий18.
