В этом отношении задача Путина, необходимая для решения основных задач завершения эпохи, — это создание подобного политического союза, включающего в себя две составные.
Первая — восстановление единства истории. Вторая — конструирование единства целей.
И это не только желаемая задача, но и реальная возможность, потому что в том или ином виде эти постулаты заложены им в его предвыборных программных статьях и инаугурационных указах.
Поставленные в них задачи таковы, что не могут быть выполнены без восстановления сильной роли государства в жизни общества. Это значит, что функционально нужен своего рода политический союз, коалиция тех, кто является сторонником сильной роли государства.
Но сами они — разъединены и расколоты. Причём не только организационно — но и идеологически. В своих пристрастиях к тем или иным политическим моделям и историческим периодам.
На сегодня картина пристрастий к тем или иным политическим идеалам и моделям выглядит примерно так: сторонниками нынешней политической модели являются примерно 22 % граждан. Сторонниками оппонирующей ей постмодернистской «западной модели» — порядка 16 %. 11 % — это сторонники «традиционализма», считающие целесообразным восстановление монархии (при этом лишь половина из них — 6 % — всерьез выступают за возвращение изгнанной в годы революции династии). И наибольшее число 36 % — являются сторонниками советской политической модели, существовавшей до катастрофы конца 1980-90-х гг.
Условно говоря, в нынешней России 11 % — «белых», 16 % — «голубых», 22 % — «трёхцветных» и 36 % — «красных». Большинства нет ни у кого. И оно возможно лишь в некоем союзе или коалиции. Причем, что особо нужно отметить, — серьёзное большинство нельзя создать никакой комбинацией, исключающей «красных»: даже если представить себе маловероятную коалицию «белых», «голубых» и «трёхцветных» — она насчитала бы лишь 49 %, то есть, дав относительное большинство, она не дала бы твердого и абсолютного.
Ясно, что в сегодняшних условиях в первую очередь опора Путина — сторонники нынешней власти, «трёхцветные», но их — лишь 22 %. Большинство можно иметь только при соединении с ними 36 % «красных». Вдвоём они уже имеют 58 %, устойчивое абсолютное большинство, и могут обойтись без других членов коалиции. Если в этот союз добавляются «белые» — данный «этатистский политический союз» набирает более двух третей сторонников — 69 % и, опираясь на него, можно проводить любой прорывной курс.
Путин возглавил страну на девятом году после катастрофы разрушения СССР. Разрушения его и как единого Союзного государства, и как самой государственной системы. Конструктивно его властная организация была выстроена таким образом, что могла эффективно существовать только при обеспечении единых целей и её системно-функционального единства иным смысловым началом, которым была Коммунистическая партия.
Ликвидация последней означала изъятие из государственной системы того соединяющего компонента, связывающего начала, без которого данная конфигурация и данная государственная система существовать не могла.
Территориальная раздробленность, разрушение системы государственных институтов дополнились экономической катастрофой перехода к примитивным рыночным отношениям, которые означали деиндустриализацию и почти полное уничтожение созданных на предыдущих этапах плацдармов высокотехнологического и постиндустриального производства.
Причём все эти процессы не просто были доведены до определённого состояния разрушения — они были запущены как процесс углубляющейся деградации социальной и экономической жизни.
Отсюда непосредственной задачей, которую Путину объективно предстояло решить, — было остановить этот процесс социальной энтропии. Следующей — восстановить тот уровень развития экономики и собственно производства, которые страна имела ко второй половине 1980-х гг. Но кроме того — наверстать отставание страны от мирового уровня экономики, которое усугубилось в результате падения в 90-х годах прошлого века.
Первую задачу Путину удалось успешно решить. В решении второй он смог существенно продвинуться, хотя уровня производства РСФСР 1990 г. нынешняя РФ по большинству видов продукции ещё не достигла. Третье — остаётся камнем преткновения, хотя примерно именно эти задачи поставлены в предвыборных программных статьях весны 2012 года и президентских инаугурационных указах.
Но катастрофа 90-х — это не отдельное самостоятельное явление в истории России. Дело не в том, что Путин пришел к власти на её девятом году. Эта катастрофа была лишь одной из нисходящих стадий фазовых волн революционной эпохи, начавшейся в России в 1917 году. Революционные эпохи — это те обычно несколько десятилетий, которые следуют за самим актом Великой Революции, в течение которых, в череде восходящих и нисходящих стадий, происходит реализация и утверждение тех идеалов, которые выступили стимулами свершения базовой, материнской, революции и в течение которых решаются те цивилизационные задачи, которые вызвали к жизни акты этих революций.
В XVII веке в Англии утверждение базовых идеалов революции заняло период от 1640-го до конца 1710-х годов. В XIX столетии во Франции та же задача решалась от 1789-го (падение Бастилии и образование Учредительного собрания) до 1875 года, когда произошло окончательное утверждение основ республиканского правления.
Цивилизационными задачами, породившими Великую французскую революцию, были: переход к индустриальной стадии производства и системе демократического правления. Первая была решена к 1860 году, в период второй империи Луи-Наполеона, вторая — в 1875 году, с подписанием президентом Франции и монархистом маршалом Мак-Магоном Конституционных положений, утверждавших в стране Третью республику и последовавшей за этим его добровольной досрочной отставкой.
Цивилизационными задачами, породившими Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию были:
1) завершение перехода к индустриальной эпохе развития и переход к тому, что сегодня принято называть постиндустриальным обществом;
2) создание системы социальной демократии и социального государства. Первая, в части создания индустриального общества, была решена в 19301940-е годы, а в части перехода к постиндустриальному обществу — решалась, но застопорилась на рубеже 1980-х. Вторая из указанных выше задач в СССР была решена полностью, но всё созданное было разрушено в период авантюр конца 1980-х и первой половины 1990-х гг.
Так что главное не то, что Путин пришёл к власти на девятом году нисходящей катастрофической волны 1990-х гг. Главное — что он пришёл к власти на 83-м году начатой в октябре 1917 года Октябрьской революционной эпохи — по циклам Французской революционной эпохи это примерно соответствует 1872 году, когда Коммуна уже была подавлена, но Республика еще не утверждена, и борьба между монархистами и республиканцами за основные принципы будущего политического устройства страны близилась к завершению.
Во Франции, с утверждением системы республиканского правления, задачи эпохи оказались выполнены, и сама Революционная эпоха — завершена.
В России на сегодня оказались не решены именно те задачи, которые вызывали к жизни Революцию 1917 года. Но революция заканчивается не тогда, когда ее сторонники подавляют сопротивление ее противников, и не тогда, когда казнён прежний правитель либо низложен вождь революции, — она заканчивается, когда разрешены породившие ее проблемы. И тем самым исторически решается спор и устраняется раскол между теми, кто её совершал, и теми, кто против нее боролся, — между ними, либо между их политическими и идеологическими преемниками и наследниками.
Поэтому, как ни парадоксально, в цивилизационно-эпохальном плане функция Путина в обобщенном виде — завершить решение этих задач. Либо он их решает — либо эпоха продолжится в своих новых фазах подъёмов и спадов, дочерних революций (во Франции за указанный период — кроме материнской революции 1989 года их было около пяти: 1815, 1830, 1848, 1870, 1871) и, соответственно, контрреволюций и реставраций.
По сути Путин это в значительной степени понимает, что и выразилось и в его предвыборных статьях, и в его инаугурационных указах. Но на сегодня он имеет свои ограничения, мешающие ему в его действиях.
Часть из них — субъективная:
• он всё еще верит в рыночную экономику;
• он не решается твёрдо встать на сторону большинства и тех, кто готов его поддерживать;
• он не верит в тех, кто готов в него верить;
• он не решается отстранять тех, кто вреден для него самого, и привлекать тех, чьи цели совпадают с провозглашёнными им целями, кто готов поддерживать его, имея в виду не то, что можно получить от этого сегодня, а то, что останется после.
Но есть и объективная часть ограничений. Путин пришёл к власти не в результате многолетней борьбы и не во главе партии своих приверженцев, и, собственно, сам он к этой власти не стремился и её не хотел. Но когда она ему досталась, принял на себя не столько даже власть — власти в 1999 году просто не было, а символическое получение её от бывшего президента означало почти политическую гибель, — принял ответственность.
