Нужно учитывать и то, что сам коммунизм как общественное устройство подавляющее большинство граждан и сегодня оценивает положительно — 59 % при 15 % отрицательных оценок (http://fom.ru/obshchestvo/11120). Это же отношение, хотя и при естественной корректировке, характерно и для возрастных групп в диапазоне 18–30 лет: 47 % против 25 %.
Таким образом, налицо явное противоречие: с одной стороны стоит задача создания политического союза сторонников сильной роли государства в обеспечении развития общества — с другой есть явное противостояние исторической памяти социальных групп и сил, которые должны составить этот союз. Соответственно, стоит задача восстановления единства и значимости различных исторических периодов, с другой стороны — есть явное противостояние в оценках этих периодов и символов этих периодов.
С объективных позиций у Путина есть возможность политически преодолеть это противостояние образов и памяти своей позицией и своей политикой как бы «замкнуть» этот разрыв, обозначив собой продолжение позитивного в этих периодах. Но это требует и самоопределения по ряду оценочно идентификационных моментов.
Первый: наследником чего в обоих этих периодах он является. В обоих этих периодах, в частности, содержались и начала статичности, приводившей к стагнации и национальной катастрофе, и периоды высокой динамики и стремительных прорывов, из катастрофы выводивших.
Второй: какая социальная группа, из ориентированных на приоритетность этих периодов, политически более значима и может в большей степени служить опорой для решения тех задач, решение которых составляет Функцию Путина.
Третье: доминирующий характер и алгоритмы социальной деятельности какой эпохи в большей степени соответствуют характеру и требуемым алгоритмам решения этих же задач.
В отношении первого самоопределения, если определять единство досоветского и советского периодов через начала статичности, в том числе ценностной статичности, возникает проблема противостояния самих этих статичных начал: православной религии и официальной коммунистической идеологии. В них можно в определённой степени найти общее — и даже можно выстроить определённый союз между ними, — но по сути своей они методологически и мировоззренчески всегда будут нести в себе свое собственное противостояние — и противостояние по поводу оценки тех или иных исторических событий.
Сам по себе этот союз частично возможен и ситуативно полезен — но недостаточен и непрочен. Он эффективен как антиэнтропийный союз, определённый оборонительный союз в противостоянии разрушению тенденций постмодерна и внешних угроз, — но оборона всегда недостаточна, оборона — это смерть прорыва.
В большей степени оба исторические периода в своей значимости объединяются динамическим началом, обеспечивающим решение эпохальных задач России, её строительства и созидания. Динамическое начало прорывов для обоих периодов — это ключевые фигуры этих периодов: для досоветского — Иван III Великой и Иван IV Грозный, Пётр Первый и Екатерина Вторая, для советского — Ленин и Сталин.
В отношении второго самоопределения, с одной стороны, нужно учитывать, какая группа более многочисленна и в большей степени может служить электоральной опорой: идентифицирующих себя и образами досоветского периода в три-четыре раза меньше, чем идентифицирующих себя с образами советского, при этом именно последняя идентификация носит характер идентификации с образами прорывного развития и так или иначе ориентирована на него.
В отношении третьего самоопределения значимо именно то, что характеру стоящих сегодня задач соответствуют именно прорывные установки и прорывные алгоритмы деятельности, свойственные для советского периода. По сути, сегодня России нужно в новых условиях и на новом этапе пройти путь, подобный пути, пройденному СССР в своём восходящем развитии.
Ещё раз повторю: проблемы, которые нужно решать Путину, — это те же самые проблемы, которые в своё время вызвали к жизни Октябрьскую революцию. Можно спорить, какими именно методами и инструментами они должны реализовываться, но попытки противопоставить свою политику самим этим идеалам и, соответственно, их культовым образам — по определению контрпродуктивны.
Методы и инструменты могут быть модифицированы, но цели и ценности должны быть подтверждены.
Это обосновано с точки зрения существа этих целей и идеалов. Но это целесообразно и с точки зрения сегодняшней политической эффективности: в оценке Октябрьской революции вдвое большее число людей считают, что она принесла стране и их семьям больше пользы, чем вреда (http://fom.ru/Proshloe/10685), отвечая на вопрос, на чьей стороне тогда воевали их предки, в тринадцать раз большее число говорит, что на стороне красных, нежели на стороне белых; если бы пришлось делать этот выбор сегодня, в пять раз большее число решило бы воевать за красных, нежели за белых (http://fom.ru/Proshloe/10685).
Функция Путина — решение тех задач и проблем эпохи, не решив которые, страна не выйдет из состояния постоянных разрушительных пертурбаций. Чтобы решать эти задачи — нужно опереться на силу, способную быть опорой такой политики и участвовать в их решении, способную защитить и отстоять этот курс. Чтобы её иметь — нужно создать политический союз большинства. Создать его без приоритетной опоры на образы советского периода и на идентифицирующие себя с этим периодом большие социальные группы — невозможно.
Это не значит, что не нужно опираться и на другие социальные группы. Это значит, что нельзя не опираться на эти, как приоритетные. Этатистский политический союз, объединяющий сторонников разных историко-идеологических пристрастий, — своего рода современный аналог «партии политиков», возникшей в эпоху религиозных войн между католиками и протестантами во Франции, которую образовали люди, принявшие за основу постулат о том, что для страны не столь важно, будет в ней исповедоваться католицизм или протестантство. Гораздо важнее то, будет во Франции сильная государственная власть и сильный король — или не будет.
Современной России этот союз нужен не сам по себе — он нужен для обеспечения возможности решения задач и проблем эпохи, стоящих перед страной.
Проблемой дореволюционной России, приведшей тогдашнюю систему к катастрофе, — было то, что она не смогла решать стоявшие задачи и не смогла соответствовать созревшим в обществе идеалам. Проблемами позднего СССР, приведшими к катастрофе уже его систему, — было то, что его элита отказалась от доведения до конца решения тех же цивилизационных задач и завершения реализации тех же идеалов.
Сегодня и судьба страны, и судьба политики Путина будут зависеть от того же: сможет ли он довести до конца решение этих задач.
Постскриптум. Александр Проханов. Олимпийская буквица
Олимпиада грандиозная — стоцветная, стозвучная. Среди снегов явила собой загадочную пленительную мировую религию, которую исповедуют все страны, все континенты. Восхищённое человечество забыло свои распри и войны и явилось в Россию, чтобы поклониться всемирному божеству — этой большой белоснежной богине, которая обнимает и прижимает к груди всех истосковавшихся по единству людей.
Олимпийские дворцы и стадионы, ледовые и лыжные трассы — это храмы невиданной архитектуры, где совершается олимпийское религиозное действо. Олимпиада — это эмблема государства Российского, которое прошло чудовищные испытания, войны, гнетущую безнадёжность. И вот, миновав свой тёмный катакомбный период, Россия вновь прянула к свету. Поразила мир ликующим торжеством, обнаружив свои гигантские возможности. Собрала воедино всё лучшее, на что способна сегодня. Свои богатство и ум, необузданную фантазию и могучую волю, способность управлять громадными процессами, не только олимпийскими, но и мировыми, соединять инженерию и финансы, художества и утончённые технологии, превращая всё это в космическое олимпийское действо. Россия обнимает мир. Прижимает его к своей дышащей груди, к своему любящему сердцу.
Сколько наветов раздавалось и раздаётся в адрес России! Сколько желания взорвать, унизить, вернуть Россию во тьму! И на ненависть, клевету Россия отвечает любовью. Олимпиада — это любовь лучистая и прекрасная.
Открытие Олимпиады — бесподобное зрелище. Не цирк, не развлекательный балаган, не пышный театр. Это мистерия, в которой государство Российское воссоздаёт свою полноту, свои глубинные коды. Рассказывает миру о неповторимых тайнах русской цивилизации, о том, почему Господь сотворил загадочное явление, имя которому — Россия.
Мы видим град Китеж, всплывающий из пучины русского времени, куда в годину напасти, ускользая от врагов, пряталось русское диво. Не сгинуло, а притаилось, чтобы всплыть из пучины в урочный час, вновь обнаружить свою несказанную красоту. Это притча о русском чуде, о той божественной силе, что спасает Россию в самые страшные мгновения её истории. Град Китеж — это храм Василия Блаженного с его куполами, шатрами, стоцветными бутонами. Град Китеж — это волшебный цветок, который всплывает из чёрной дыры, превращается в цветущее могучее царство.
