– Не пойду, – отрезал я. – Сразу не взяли по судовой роли, а теперь – ни за какие коврижки.
И, чтобы отказ прозвучал более убедительным, добавил:
– Да и настоящего хорошего ножа у меня нет.
Старший тралмейстер усмехнулся.
– А этот как, подойдёт?!
Он снял офицерский ремень и вместе с ножом подал мне.
– Дарю, точнее, продаю за рубль.
Я растерялся. Я слишком хорошо знал цену этому подарку.
Вмешался капитан.
– Бери-бери, тралмейстеру он без надобности – завтра на «Лотосе» уходит домой.
Через час я был на палубе. Добытчики вязали мат, а я распускал капроновый канат и с помощью ножа приготавливал им из прядей равные по длине завязки. (Кстати, рукоять ножа была нескользкой, потому что целлулоидные пластинки шли вперемежку с медными, которые чуть-чуть выступали.) Разумеется, все добытчики заметили, что у меня нож старшего тралмейстера, но никто и словом не обмолвился. Я тоже ничего не сказал, но в первые, самые трудные дни постоянно чувствовал его как бы братское заступничество.
А потом, чуть позже, когда благодаря ножу я вызволил прекрасные яловые сапоги напарника (запутались в мелкоячеистой сети, и я успел их отсечь от трала, уходящего в пучину), я и вовсе стал равным среди равных. Потому что «вызволить сапоги» – это то же самое, что вызволить напарника (ещё секунду – и он точно бы ушёл навсегда). А сколько раз я спасал свои сапоги?!
Впрочем, как сказал классик, это другая повесть. А в настоящей по приходу в порт приписки я был удостоен хвалебной статьи в многотиражке «За активный лов». В ней на вопрос корреспондента – «Что помогло мне выстоять в морях?» – я скромно ответил: «Твёрдость характера матроса добычи и любовь к социалистическому соревнованию». Это была такая откровенная лажа, что я решил – корреспондент перепутал фамилии. Во всяком случае, в моём сюжете если и помог выстоять характер, то обязательно помноженный на ослепляющий просверк клинка.
01.10.2002, КРЫМ
Сайт писателя: www.slipenchuk.ru 4
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
И нет ни мёртвых, ни живых…
Портфель "ЛГ"
И нет ни мёртвых, ни живых…
ПАМЯТЬ
В этом году исполнилось бы 70 лет замечательному орловскому поэту Виктору Петровичу Дронникову, ушедшему из жизни в августе 2008-го.
В настоящую подборку вошли стихи Дронникова из антологии «МОЛИТВЫ РУССКИХ ПОЭТОВ. XI–XIX» (составление, послесловие и биографические справки В.И. Калугина. – М.: Вече, 2010. – 800 с.: ил.).
Виктор ДРОННИКОВ
СЛОВО
Кто поймёт, а кто осудит,
Кто воздаст иную честь.
Говори о том, что будет.
Говори о том, что есть.
Не молчи о том, что было
И куда нас занесло.
Только б сердце не остыло
И быльём не поросло.
Только б радостно святое
Посреди житейских драм
Всплыло слово золотое,
Как ушедший в воду храм.
МОЛИТВА
Мать Мария, Великая Мати,
Да святится дыханье Твоё!
Ниспошли мне на тёплом закате
Материнское слово своё.
Из груди вырываются звуки
Благодарной сыновней любви.
Возложи осиянные руки
На незримые раны мои.
Богородица, свет, упованье,
Проведи через пустынь и тьму,
Чтобы я возвратил, как дыханье,
Просиявшее слово Ему...
* * *
Во дни сомнений...
Иван Тургенев
Во дни сомнений роковых
И тайн глубоких
Я вспоминаю всех живых
И всех далёких.
Они проходят чередой,
Как тень за тенью.
Потом становятся звездой,
Водой, сиренью,
Туманом лёгким луговым,
Долинным зноем
Над бестелесным и немым
Земным покоем,
И нет ни мёртвых, ни живых...
И нету силы
Окликнуть каждого из них,
Они – Россия...
ПОЖАР
Дом поднимался выше, выше –
За этажом этаж... и вдруг
Исчез – ни окон и ни крыши,
Лишь запах выгори вокруг.
Вот так и ты, моя Россия,
Страдая, строишься века...
Но вмиг твой труд слепая сила
Уносит пеплом в облака.
Скажи, какое надо сердце
Народу русскому иметь,
Чтоб вечным взглядом погорельца
На звёзды Божии смотреть?
* * *
Валерию Рогову
Какое счастье – совпадать
С простором синим.
Ещё даётся благодать –
Любить Россию.
Лиловый вереск по холмам,
Речную роздымь,
Где отдалённый Божий храм
Дрожит, как воздух.
Неопалимый Божий куст,
Купель, купина.
И, как молитва детских уст,
Светла долина.
Нет, русский вечер не погас,
Не взят на пику.
О, сколько здесь молилось глаз
Святому лику.
О, Господи, молю и впредь
Хоть сквозь пустыню,
Но дай на Родину смотреть,
Как на святыню!
ГРАНИЦА
Облака плывут, как души,
Кем опустятся с небес?
Хорошо стоять и слушать
Ветер, птиц и снова лес...
Можно лечь в траву и лёжа
Думать, что ты есть и кто.
Никого здесь не тревожа,
Не вонзаясь ни во что.
Кто, чего, откуда тащит,
Отрешаясь от всего...
Муравей глаза таращит,
Ты таращишь на него.
Божий мир ещё творится...
Этот воздух голубой
Как последняя граница
Между Богом и тобой.
ГОРНИИ СВЕТЫ*
Ангел мой, ты видишь ли меня?
Ф. Тютчев
Бьют из облака горнии светы –
Посреди грозовой немоты...
Ангел мой, дай почувствовать, где ты?
Я стою у предвечной черты.
Ангел мой, я нечастый проситель,
Ты меня, белокрылый, прости.
Если ты мой хранитель-спаситель,
Помоги мою душу спасти.
Ей уже на земле не согреться
В отчуждённом гнездовье огня.
Помоги ей на свет опереться
Перед тем, как покинет меня.
____________
* Последнее стихотворение В.П. Дронникова.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
Нажимайте правильно
ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА
Вошёл в лифт, нажал кнопку, точно помню, «1». А он – бух! Прошиб землю, и я – в аду! Печи везде горят, котлы булькают, черти туда-сюда снуют. Я было опять к лифту, а его – нет. Стена кирпичная, заплесневелая. И что показательно – огонь яркий, печи жаром пышат, а вокруг сыро, с потолка каплет.
Спросил у пробегавшего мимо чёрта:
– Почему с потолка каплет, жарко же?
Сверкнул он алчно глазами, оскалился:
– А то слёзы грешников.
– Я праведник. Почти.
– В канцелярии разберутся, – буркнул он и убежал.
А в канцелярию – очередь. Я притулился сбоку. Первым-то в очереди театральный режиссёр. Предстал он перед столом главного чёрта. Элегантный такой чертище – седая бородка аккуратно подстрижена, и пахнет не серой, как я предполагал, а чем-то свеже-манящим, как в детстве весной. Режиссёр известный, модный, какая бы власть ни была – всегда рядом с правителями. А тут – не вышло. Он уж и улыбался, и подмигивал. Чёрт же спросил только для порядка:
– Переписывали классиков, искажая авторскую мысль и потакая низменным вкусам?
