Потребность в связи и контексте никуда не делась и в эпоху «парашютной журналистики». Вооруженные спутниковыми телефонами и видеокамерами, репортеры вели репортажи из Порт-о-Пренса уже через несколько часов после разрушительного землетрясения на Гаити 2010 года. Однако мало кто из этих журналистов говорил на креольском или знал что-то о Гаити до землетрясения. Авторами лучших репортажей оказались журналисты, которые жили и работали на Гаити до землетрясения и писали для американских и европейских газет, такие как Жаклин Чарльз из газеты Miami Herald. Чарльз, выросшая на островах Гаити и Теркс, пришла в Miami Herald стажером в 1986 году, еще ученицей старшей школы. К 2010 году, когда произошло землетрясение, Чарльз уже имела опыт репортажей о стихийных бедствиях на Гаити, которые прошли незамеченным в мировых СМИ: в 2008 году серия тропических штормов разрушила город Кабаре.
Уроженка Карибских островов, изучавшая журналистику в Северной Каролине, Чарльз – это именно та наводящая мосты фигура, которая, на наш взгляд, должна отлично справляться с задачами иностранного корреспондента. Ее знание американской аудитории и гаитянских реалий позволяет ей объяснить события понятным ее аудитории языком. Многие новостные организации еще не перешли от модели Уильяма Рассела – ирландец пишет о событиях в Крыму для британской аудитории – к модели Чарльз – получившая образование в Соединенных Штатах гаитянка пишет о Гаити для аудитории в Майами. Традиционно иностранные корреспонденты приезжали из-за рубежа и транслировали новости публике у себя дома; местные жители не писали для международной аудитории.
Солана Ларсен, обосновавшаяся в Пуэрто-Рико датчанка и управляющий редактор Global Voices, спровоцировала бурную дискуссию на журналистской конференции в США, выразив надежду, что институт иностранных корреспондентов вскоре уйдет в прошлое, а СМИ будут больше полагаться на местных журналистов, помогая им контекстуализировать свои сообщения для глобальной аудитории. Несколько журналистов назвали ее предложение наивным и безответственным. Однако глава отдела всемирных новостей «Би-би-си» Ричард Сэмбрук выступил в ее защиту. «Би-би-си», рассказал он, постепенно отходит от принципов «парашютной журналистики», продвигаясь к будущему, в котором сотни местных стрингеров будут информировать британскую и международную аудитории.
Все дело в контексте. Без четкого понимания, что зрители знают, а чего нет, истории из разных уголков мира могут оказаться совершенно непонятными. В августе 2010 года мы опубликовали на Global Voices карикатуру, на которой российский лидер Владимир Путин говорит по мобильному телефону. Мы перевели с русского надпись: «Абрамович? Привет! Слушай, на яхте твоей рында есть? Тут такое дело… Надо бы вернуть». Если вы не очень внимательно следите за российскими новостями, вам, вероятно, понадобится перевод перевода.
Летом 2010 года в западной части России стояла сильная жара, что привело к сотням лесных пожаров. Пожары уничтожили дома и имущество тысяч сельских жителей, а смог от дыма, в сочетании с сильной жарой, стал причиной смерти многих пожилых и немощных жителей в городах. В начале августа 2010 года в Москве умирало примерно 700 жителей в день, что почти в два раза превышает обычный уровень смертности. По данным страховой компании Munich Re, в результате прямых и косвенных последствий пожаров погибло 56 тысяч россиян.
Правительство России и премьер-министр Владимир Путин в частности подверглись резкой критике за предполагаемое бездействие перед лицом стихии. Русский блогер top-lap пожаловался, что до падения коммунизма его деревня была лучше подготовлена к борьбе с пожарами:
«Знаете, почему горим? Потому что п*ец. В деревне при м*ках-коммунистах, которых все ругают, было три пожарных пруда, висела рында, в которую били, если начинался пожар, и – о чудо – была пожарная машина, одна на три деревни правда, но была. И вот пришли господа-демократы и начался п*ец, первое что сделали – это засыпали пруды и продали эти места под застройку, пожарную машину тоже куда-то дели, наверное инопланетяне сп*или, а рынду заменили на телефон (модернизация, б*дь), только он ни х* не работает, потому что забыли подключить».
Top-lap закончил свою обличительную речь таким требованием: «Верните мне, бл*, мою рынду, суки, и заберите свой телефон на х*». По российскому интернету этот пост распространил Алексей Венедиктов, главный редактор одной из самых влиятельных оппозиционных радиостанций России «Эхо Москвы». Как это ни удивительно, но Владимир Путин ответил на этот пост и объяснил, что лесные пожары вызвала беспрецедентно высокая температура и что правительство прилагает все усилия для их тушения. В завершении он пишет: «При наличии Вашего адреса рынду получите у губернатора незамедлительно».[223]
Конечно, российские блогеры не упустили случая повеселиться над комментарием Путина, само слово «рында» – архаичное и редко употребляемое слово, обозначающее небольшой колокол, – стало символом недееспособности российского государства в эпоху кланового капитализма. На карикатуре Путин звонит Роману Абрамовичу, миллиардеру и владельцу футбольного клуба «Челси». Абрамович – видный и влиятельный олигарх, сколотил огромное состояние после распада Советского Союза, когда ему удалось приобрести такие ценные государственные активы, как нефтяная компания «Сибнефть», по бросовым ценам. Чтобы выполнить просьбу top-lap вернуть рынду, Путину приходится звонить олигархам, которые разбогатели в конце коммунистической эпохи.
Автором, который взял на себя задачу пояснить карикатуру и навести тем самым мост между российскими СМИ и глобальным интернетом, стал Вадим Исаков – узбекский блогер и журналист, который, по чистому совпадению, учился в той же американской школе журналистики, что и Жаклин Чарльз. Он работал корреспондентом Agence France-Presse в Средней Азии, медиатренером в Узбекистане, а в настоящее время преподает теорию и практику коммуникации в нью-йоркском колледже Итака. Другими словами, он – наводящий мосты, человек, который в состоянии определить, какая история может заинтересовать аудиторию Global Voices: здесь и использование новых медиа для противостояния власти, и юмор, и распространение интернет-мемов – и обладает необходимым жизненным опытом, чтобы понять и оценить эту карикатуру.
Наведение мостов в цифровую эпоху
Для таких, как Вадим, – людей, способных донести российский сетевой юмор до международной аудитории, интернет предоставляет богатый набор инструментов. При условии правильного использования наводящие мосты становятся обладателями сверхспособностей. Свое пояснение карикатуры на Путина с рындой (по большей части утащенное у Вадима) я, применив стандартный журналистский прием, начал с «пояснительного параграфа». Пояснительный параграф – это краткий обзор событий, помещающих историю в контекст. В очерке, где анекдот используется для иллюстрации более крупных событий, пояснительный параграф и составляет контекст; в указанном выше примере параграф, рассказывающий о пожарах в России, дает читателям контекст для понимания сути и важности поста top-lap. В новостях пояснительный параграф рассказывает о недавнем развитии событий: если речь идет о голосовании в конгрессе по законопроекту об иммиграции, в пояснительном параграфе может содержаться краткая история дебатов по вопросам иммиграции за последние несколько лет.
Как и многие журналистские изобретения, пояснительный параграф – это способ изящно приспособиться к накладываемым формой ограничениям. На газетных страницах не так много места, при этом заметка должна быть информативной и для тех, кто внимательно следит за развитием событий, и для читателей, набредших на нее случайно. В интернет-СМИ таких ограничений нет, и пояснительный параграф может расширяться «гармошкой» в «пояснительный блок». Вот что говорит об этом термине профессор журналистики Джей Розен: «Пояснительный блок – это специальный материал, в котором нет последних новостей или свежей информации по предмету. Он, скорее, заполняет пробелы в вашем понимании предмета: дает необходимые базовые знания, без которых вам непонятно, про что эта новость, или же новость не воспринимается вами как важная, или не дает ничего, кроме ощущения перегруженности информацией».
В качестве примера пояснительного блока Розен приводит документальную историю «Гигантская заначка», – часовую программу популярной радиопередачи This American Life. Авторы расследования погружают слушателей в глубинные причины ипотечного кризиса, который потряс мировые финансовые рынки в 2008 году. Выпуск стал самым популярным из всех когда-либо созданных This American Life. На Розена же запись подействовала следующим образом: «Я стал постоянно следить за новостями об этой ипотечной заварухе и последовавшем кредитном кризисе. (Как именно одно стало причиной другого, мне объяснили в конце программы.) Это была весьма успешная инициатива, которая, многое разъяснив, вывела меня на рынок экономической информации в качестве постоянного потребителя».[224]
