присутствовавших на собрании.
«Литературная газета» напечатала репортаж из Риги в своем «Дискуссионном клубе». Никто не думал, что идея может иметь одних лишь сторонников, «Прочитав совместно с товарищами статью «Рабочие выбирают мастера», мы пришли к убеждению, что эта мера будет способствовать росту производительности труда и снижению текучести кадров. Мы за введение таких демократических начал на предприятиях, как выборность мастера и начальника участка. Хотелось бы узнать: будет ли по примеру рижан распространяться этот метод?» (настройщики объединения «Мелодия»: Бриллиантов, Петров, Чусов, Лихачев, Мальнев, Редькин, Тула).
«Напрасно некоторые уповают на выборность...
Выборность на производстве способна лишь привести к обезличке, потере чувства ответственности. Во всяком случае, об этом нужно как следует подумать и проверить, прежде чем решиться. Если бы меня спросили, я бы голосовал против» (А. Никифоров, Москва).
«Необходимо заменить принцип назначения принципом выборности. Только так... Люди не изберут себе в начальники самодура или некомпетентного. Замена назначения избранием имела бы политическое значение. Это был бы шаг в сторону дальнейшего развития нашей демократии» (Г. Коржов, Алма-Ата).
Нетрудно заметить, что некоторые доводы прямо противоположны. То, что для одних белое, для других черное, и наоборот. Кому поверить? Обратимся к репрезентативным опросам. Социолог Я. Капелюш, кандидат философских наук, давно уже исследует проблему выборности, и его позицию, с которой тоже можно соглашаться или нет, в нашем разговоре не обойдешь.
Зондаж общественного мнения показал огромный интерес к проблеме, свидетельствует Капелюш, однако интерес неоднозначный. «Прослеживалась определенная закономерность: чем больше группа причастна к управлению производством, тем выше ступенька на лестнице должностей, тем больше противников выборности». Среди рядовых инженеров и рабочих их лишь единицы, среди мастеров — каждый четвертый, начальников цехов — каждый третий, директоров — каждый второй. «Подчеркнем общее: полного единства нет ни в одной из групп. Нельзя сказать, что представители одной социально-профессиональной категории «за», а представители другой — «против». Нет, все группы предлагают многозначные решения».
Анализ анкет привел социолога к мысли, что многие вообще не понимают вопроса или понимают его упрощенно. В их представлении выборность руководителя ассоциируется с шумным собранием, вече, голосованием путем поднятия рук и т. д. Но собрания может вообще не быть, и суть не в способе голосования. Принципиальное различие между выборностью и назначением, по мнению Капелюша, в характере и направленности полномочий. В одном случае руководитель получает их «сверху», соответственно и освобождение происходит по решению вышестоящих, а в другом — это полномочия «снизу», получаемые управляющим от управляемых, руководителя контролируют и сменяют те, кем он руководит.
При назначении главный порок — опора на субъективные оценки отдельных лиц, а применение объективных оценок ограничено в принципе, поскольку управление не только наука, но и искусство. Есть своя беда и при выборности: хотя в оценке уже участвуют многие и вероятность ошибки меньше, но и круг кандидатур сужается, как правило, не выходит за рамки одного коллектива. «Лучший из числа имеющихся» еще не означает «лучший из возможных». Однако метод назначения проигрывает по другой причине: кандидатов много, а знания о каждом из них слишком малы, неглубоки. При выборности решение по кадровым вопросам принимает коллектив и, стало быть, исчезает опасность протекционизма. Правда, возникает боязнь безбрежной коллегиальности, потери ослабления единоначалия. Многие видят в этом едва ли не основной порок выборности. Капелюш решительно не согласен. Беду он считает мнимой: коллегиальность не тождественна выборности, единоначалие и выборность совместимы. Возможны случаи коллегиального, но не выборного руководства, и наоборот. Управление производством должно оставаться единоначальным, но к вопросу о выборности это отношения не имеет. Точно так же и выдвигаемый некоторыми ложный тезис о якобы несовместимости выборности с принципом профессионального управления. Учить руководителя можно и до и после избрания.
Наиболее дискуссионный вопрос о перспективах выборности в сфере хозяйственного управления, ее границах, должностях. Как только речь заходит об этом, замечает Капелюш, разговор сразу начинает спотыкаться.
«Под выборностью понимаются только прямые выборы. И, обоснованно отвергая их в случае с директором, противники необоснованно ставят крест на идее в целом. А разве нельзя применить ступенчатую систему? Рабочие выбирают бригадира, мастера, начальника участка. Мастера — начальника своего цеха. Начальники цехов и отделов — высших лиц заводоуправления... Ступенчатость выборов на производстве имеет заметные преимущества. Для каждой категории выборщиков при такой системе сохраняется условие относительной немногочисленности и постоянного общения. Люди, находящиеся на одном этаже управленческой структуры, хорошо знакомы друг с другом, они выступают как единое организационное целое и в новой своей роли — избирателей. От выборов до выборов избиратели-сотрудники могут непосредственно наблюдать за деятельностью руководителя, постепенно в процессе общения с ним и между собой вырабатывать оценку. Резко возрастет компетентность избирателей...»
Есть, есть резон в этих рассуждениях! Разве Кебич не подошел вплотную к выборности главного инженера, когда на станкозаводе в Минске проводили опрос руководителей цехов и служб, кого они хотели бы видеть на этой должности? Когда предложили несколько кандидатур и ящик для голосования поставили? Мнения опрошенных и тех, кто фактически принимал решение, совпали. Локальный эксперимент Кебича, думается, опровергает аргументы о некомпетентности потенциальных выборщиков. «Эксперимент — серьезный, представительный, хорошо подготовленный — не только возможен, но и необходим», — убеждает всех нас социолог Капелюш. Инициативе рижан он отдает должное, и тем не менее этот новый «росток» представляется ему ненадежным и слабым: «Не зафиксированы исходные данные, не обозначены объекты сравнения». Он утверждает, что нужны хорошая программа, чистота опыта, тщательность обработки данных. Кто спорит? Но разве не наука должна приходить к практике с подобными программами и предложениями? Не она ли, наука, обязана «тщательно обрабатывать данные» опыта, рождающегося в самой жизни?
Все это сказано мной не в упрек социологу и социологии, а лишь в защиту и поддержку рижского «ростка».
Лиха беда — начало...
Странно устроена человеческая голова: я давно заметил, что о новом лучше всего думается под сенью старого. Недаром, наверное, популярные среди ученых «гавриилиады» (так по имени организатора этих встреч, профессора Гавриила Харитоновича Попова, руководителя Центра проблем управления общественным производством Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, в шутку называют традиционные всесоюзные научные семинары по управлению) устраиваются то в тихой Тарусе, то в Осташкове на берегу Селигера, а то и непосредственно внутри соборной ограды, прямо в Кремле, как было, например, в Ростове Великом. Обычно я участвую в «гавриилиадах» и знаю по себе, как славно рассуждать о прогрессе, о будущем, глядя на зубчатые стены и закомары, вековые деревья и прижавшиеся к ним одноэтажные домики.
Каждый вечер, возвращаясь в гостиницу с рижского «Коммутатора», я распахивал окно навстречу
