— Доктор Конрад… Его сын Томас… Я пойду, с вашего позволения.
— Спасибо, Жак…
Доктор Конрад повернулся ко мне. — Вам следует подкрепить силы после долгих перелётов. Рыба ещё не остыла. Присаживайтесь.
Он позвал служанку, из местных.
Что ж, я действительно проголодался и ужинал с аппетитом.
Говорил, в основном, доктор Конрад:
— Я читал ваши статьи о животных, читал о ваших страстных выступлениях в их защиту. Мне кажется, вы тот человек, которому я могу доверять. Завтра мы совершим экскурсию по заповеднику. Я покажу вам лабораторию. Вы увидите своими глазами то, о чём я прошу вас написать. Вопрос деликатный… В ходе исследований я исчерпал средства. Моя лаборатория нуждается в инвестициях. Но я не хочу оказаться в зависимости от нечистоплотных дельцов. Надеюсь, вы лучше нас разбираетесь в том, что представляют собой все эти многочисленные фонды и кто стоит за ними…
Слушая учёного, я кивал, смотрел с пониманием. Ловил на себе короткие острые взгляды молодого Конрада. Я не вызывал у него симпатии.
По просьбе отца Томас отвёл меня к домику.
— Вам не скучно здесь? — спросил я. На острове нет молодых людей, нет девушек…
— Не скучно, — ответил юноша несколько сухо. — Мой отец — великий человек, учёный от бога. Я счастлив, что помогаю отцу в его работе. Всего доброго.
— Спасибо. И вам того же.
Я был удивлён. Обычно детям плевать на дело, которому отдали жизнь родители, если только дело не сулит хорошую прибыль.
* * *
Шелестели зеленые ветви. Порхали яркие птицы, в ушах звенело от их пения и криков.
Солнце подбиралось к зениту. Сегодня я, но примеру хозяев, был в шортах и в футболке. От жары страдал меньше. Доктор Конрад и я стояли на галерее, протянувшейся через лес, смотрели вниз, с высоты пятнадцати-шестнадцати метров.
Находились на уровне древесных крон. Галереи, опирающиеся на металлические столбы, как поднятые в воздух улицы, пересекали заповедник во многих направлениях, с поворотами и перекрестками. Пол и ограждение были насквозь прозрачны, обзору почти не мешали. Всё, что внизу, делили на секторы высокие сплошные или же решётчатые стены. В секторах, а по сути — вольерах, жили разные виды животных, привезённых сюда с континентов.
Выходит, Конрад всё делал с размахом — когда были деньги.
Нобелевский лауреат, доктор Конрад был обеспечен и до получения высокой награды. И это позволило ему купить остров, весьма неплохо обустроить лабораторию и заповедник.
В то же время он слишком долго вёл затворнический образ жизни. Он не публиковал ни строчки, не получал субсидий. Хотел быть свободным. Между тем наука — дорогое занятие. Без финансирования со стороны материально заинтересованных корпораций или же других структур, имеющих деньги, она развиваться не может.
Личные средства у нобелевского лауреата иссякли. Он вынужден покинуть свою башню из слоновой кости…
На первый, невнимательный взгляд, поведение зверей мало чем отличалось от того, что можно видеть в естественной, дикой среде.
Я смотрел внимательно. Даже те из животных, которые в естественных условиях не были коллективистами, здесь явно стремились к общению друг с другом. Это касалось и хищников, и травоядных. Они издавали звуки, слишком много, словно пытались говорить. Их действия отличались слаженностью и целеустремленностью.
Сначала казалось, что на людей, разгуливающих над ними, звери не обращают внимания, что воспринимают нас как безобидный элемент ландшафта. Я убедился — это не так. Иногда животные поднимали голову и посматривали на галереи, будто прислушивались к тому, что мы говорим.
Положив руки на перила, доктор Конрад негромко рассказывал:
— Идея возникла в институте эволюционной антропологии, что в Лейпциге. Эксперимент проводился под руководством Вольфганга Энарда… Изменили ген у мышей, в соответствии с человеческой версией гена FOXP2, именно он дал человеку способность говорить. Конечно, мыши раньше общались между собой с помощью свиста, писка в ультразвуковом диапазоне. В то же время животные с изменённым речевым геном в сравнении с контрольной группой общались иначе и на более низких частотах. О настоящей речи говорить не приходилось. Но изменение гена FOXP2 способствует формированию новых связей в базальных ядрах мозга, повышает возможности обучения и становится предпосылкой освоения речи… Эксперимент продолжили на других животных. Был накоплен огромный фактический материал. В основе моих разработок лежит опыт группы Энарда. Хотя многое уже переосмыслено и дополнено методикой, созданной мной. Особи, которых вы наблюдаете, это шестое поколение генно-модифицированных животных. И с каждым поколением развиваются способности к обмену информацией, развивается мозг… Скоро будет возможен диалог человека и животного. Мы сможем разговаривать — как в раю… Станет возможным сотрудничество, на болеё высоком уровне, без принуждения…
Конрад улыбнулся. Он был уверен, что его энтузиазм я разделяю вполне.
Потом вздохнул:
— Увы, мои разработки могут заинтересовать тех, кого судьба животных волнует меньше всего. Как, впрочем, и судьба человечества… Я хочу продолжить работу во благо человека и во благо всего живого. И боюсь дать кому-то чрезвычайно опасное средство… Надеюсь, вы понимаете…
— Конечно, понимаю. Вы далеки от чудовищных замыслов доктора Моро. Хотите вернуть людей и животных — в рай… Не знаю, кто из потенциальных инвесторов вдохновится такой перспективой. Люди бизнеса думают прежде всего о выгоде. По я поищу альтруистов, поищу тех, кто мечтает о рае, как вы.
— Спасибо. Если всё пойдет не так… Я буду защищать свой остров.
— Вы имеете на это право.
* * *
Я совершил длительную прогулку по острову. Убедился в том, что карта, пришпиленная к стене жилища, реальности соответствует. И это облегчит мою задачу.
На рассвете я был на восточной, редко посещаемой стороне острова.
Кокосовые пальмы здесь, стремясь уйти от соседства других деревьев, изо всех сил тянулись на свободное пространство и лежали на песке нижней частью стволов. Некоторые вывернуло из почвы сильным ветром или же собственной тяжестью, и они рухнули поперёк узкого пляжа.
Сев на один из поваленных стволов, щурясь от солнечных бликов на воде, я активировал низкочастотный передатчик, вмонтированный в радиотелефон.
Те, кому сигнал был адресован, поняли, что зона высадки свободна.
Из воды стали, пятясь, выходить бойцы в подводном снаряжении. Их чёрные лайкровые костюмы со шлемами сверкали на утреннем солнце. Костюмы лёгкие и тонкие — подходящие для тёплых морей.
На берегу снимали баллоны, силиконовые маски, вынимали оружие из чехлов. Бойцов тридцать. Морской спецназ.
Двое развернули станок-треногу. Они — группа. Стрелок и снайпер-наблюдатель.
Групп в отряде несколько.
Наивный доктор Конрад. Мне даже было немного жаль его. Да, будет и сотрудничество, и новый уровень. Преимущественно в военной сфере. Известные эксперименты с собаками, дельфинами, крысами и некоторыми другими видами животных — детский лепет в сравнении с тем, что начнётся теперь.
Чудесный островок станет тюрьмой, секретной военной базой.
И не беда, что он принадлежит кому-то на правах частной собственности. Все преграды легко устранить, имея деньги и власть. Я не знаю, как именно это произойдёт, — существуют много способов, от уговоров до шантажа. У Конрада есть сын, жизнью которого он дорожит. Номинально Конрад может остаться владельцем острова. Или всех отсюда вывезут в другое место.
Не моя забота.
Конрад хорошо спрятался. Но я нашёл его, потратив несколько лет.
Проник в лабораторию. Видел успехи в коммуникации, достигнутые животными. Я оценил перспективы. И послал кодированный отчёт и карту, скопированную с той, что в моем домике. Разместил ветровые маячки для снайперов, такие на вид безобидные. Даже и не поймёт никто, зачем какой-то чудак повесил на верандах и деревьях ленты из разорванной простыни…
Снайперы уже расходились к господствующим высотам.
Их товарищи, бойцы из штурмовой команды, сориентировавшись по карте, шли вперёд, бесшумно, как тени.
Рядом со мной остались командир и связист.
Жители ничего не успеют понять, ничего не успеют сделать ни взять в руки телефон, ни оказать безнадежное сопротивление.
Через несколько минут командир сделал запрос:
— Снайперским группам доложить обстановку.
Прозвучали ответы:
— На месте. Наблюдаю ветровые маячки. Ветер боковой. С моей дистанции — одни влево.
— На месте.
— На месте.
Командир взглянул на часы:
— Штурмовая команда, где вы?
— Почти на месте… Всё, мы готовы.
— Не забудьте о вертолёте, — напомнил я. — Пилот француз. Опытный, хладнокровный.
