Демократия и свобода
Если Евросоюз образует полный политический союз и в соответствующем ключе перестроит свои институты, он приобретет нужные атрибуты, какими располагает нормальная западная демократия. Но это не решит всех проблем. Признаки разочарования в демократии отчетливо проявляются повсеместно, и, в особенности, среди недовольных европейских избирателей.
Если Евросоюз добьется полной интеграции, то вполне возможно, что глава этого формирования получит обширные полномочия, какие и не снились сегодняшним президентам и премьерам западных государств. А может, кончится тем, что в Евросоюзе установится вообще бесправительственная система, наподобие той «радости», которую вот уже семь десятков лет подряд вкушает Италия. В любом случае не исключено, что евросоюзная демократия не будет работать как положено. А это может привести к принятию неверных решений или к чему-то худшему.
Имеется один важный момент, который выходит за пределы самой механики электорального процесса. Мы на Западе прямо-таки одержимы идеей голосования и видим в ней ключ к свободе. Но она таковой не является. В Великобритании всеобщее голосование не вводилось вплоть до 1928 г., однако начиная с XVIII в. и до наших дней считалось, что независимость судебных органов и печати делает нашу страну свободной. Институты на самом деле важны, это бесспорно, а Евросоюз поступает крайне неосмотрительно и легкомысленно, когда его элиты без долгих размышлений берутся создавать институты и пытаются втиснуть страны с очень разными особенностями и историческим прошлым в прокрустово ложе общей идентичности, надуманной и неестественной.
Есть свой парадокс в том, что на импульс к интеграционизму преобладающее влияние оказывает благородная цель не допустить новых войн, которые всегда оставляли такой пагубный и памятный след в европейской истории. И что же? Сторонники полной интеграции, похоже, не дали себе труда припомнить другие, не менее тяжелые события в истории Европы, прямой причиной которых стало не что иное, как несостоятельность политической системы. Последняя и самая ужасающая из тех войн, которых мы так стараемся избежать, стала прямым следствием институциональной слабости Германии времен Веймарской республики и (не без участия демократического процесса) краха демократии. Тот факт, что в Греции набирает популярность праворадикальная партия «Золотой рассвет», навевает зловещие параллели со становлением нацизма в Германии начала 1930-х гг.
Если углубиться в историю, то ответьте мне, могли ли разразиться наполеоновские войны, если бы им не предшествовал крах старого порядка, как назывался социальный и политический уклад, просуществовавший во Франции примерно с XVI в. и до Великой французской революции?
В отсутствие четкого представления о том, какими должны быть будущие политические институты объединенной Европы; при наличии ряда аргументов, объясняющих, почему эти институты не обязательно смогут функционировать на должном уровне, а также с учетом исторического прошлого упорное стремление добиваться полной интеграции хоть мытьем, хоть катаньем, без сомнения, означает беспрецедентно рискованную игру. Ставки достигли немыслимой высоты, выше не бывает.
Положить конец мелочной опеке
Исходя из того что институты Евросоюза, по общему признанию, несовершенны, зададимся вопросом, имеются ли разумные основания ожидать радикальных реформ, которые позволили бы изменить их и сделать эффективными и приемлемыми с точки зрения избирателей? И не препятствует ли реформам сама сущность Евросоюза? Если ЕС всерьез подумывает о необходимости реформироваться, то мелкие дефекты, вызывающие раздражение евроскептиков, можно было бы легко устранить и без фундаментальных реформ. Например, Евросоюз мог бы запретить абсурдное дублирование зданий и ресурсов Европейского парламента в Брюсселе и Страсбурге, дорогостоящих маятниковых переездов туда-сюда при помощи простого решения – ограничиться одним местоположением вместо двух. Кроме того, положить конец практике найма бесчисленной армии переводчиков помогло бы решение, что Европейский парламент будет использовать только три языка – английский, французский и немецкий. В качестве примера абсурдности нынешних установлений Евросоюза замечу, что, хотя подавляющее большинство жителей Мальты говорят по-английски, ЕС нанимает переводчиков с мальтийского языка на все прочие языки Евросоюза. При штате примерно в 1750 разноязычных переводчиков и 600 человек вспомогательного персонала Европейская комиссия на сегодня располагает одной из самых внушительных переводческих служб в мире.
Кроме того, ЕС мог бы взяться за решение такой проблемы, как избыточное регулирование, если бы объявил, что введение нового правила означает отмену ныне действующего (а то и двух правил), каковой подход принят на вооружение коалиционным правительством Великобритании. Словно для того, чтобы доказать возможность подобного шага, Европейская комиссия в октябре 2013 г. заявила о намерении отозвать ряд предложенных мер регулирования, охватывающих такие разнообразные проблемы, как качество почв и профессиональные стандарты парикмахеров, где среди прочего содержится пункт о запрете носить на работе высокие каблуки. Мало того, у председателя Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу имеется программа снижения административного бремени REFIT (Regulatory Fitness and Performance Programme), в рамках которой планируется провести оценку нормативных актов ЕС для поиска возможностей упростить или отменить их, а также отозвать предложения по новым мерам, которые будут сочтены непрактичными или ненужными. По словам Баррозу, эти шаги отражают «культурные перемены в порядке работы Евросоюза».[28] Эти планы натолкнулись на противодействие со стороны Франции, опасавшейся, что они ослабят «социальную защиту» в ЕС.
Высказанные Баррозу рекомендации лишь ненамного опередили доклад консультативной группы ведущих британских бизнесменов, которую сформировал премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон для поиска способов окоротить европейскую бюрократию. В докладе содержатся 30 предложений, в том числе – вывести фирмы с персоналом менее десяти человек из-под действия всех новых законов о труде и отменить за ненадобностью необходимость для компаний малого бизнеса, которые действуют в секторах, сопряженных с низкими рисками для здоровья, вести письменный учет состояния гигиены и безопасности труда на рабочих местах. Принятие такого рода программы могло бы не только повысить эффективность экономики, но и поднять популярность Евросоюза.
А некоторые очевидные огрехи, в особенности раздражающие евроскептиков, со временем могли бы сами сойти на нет. Так, снижается доля суммарных расходов Евросоюза на пресловутую единую сельскохозяйственную политику – с 75 % в 1985 г. до 44 %, о чем свидетельствуют самые свежие данные, обнародованные в 2013 г. (Обратите, однако, внимание, что причина не в том, что расходы сокращаются, а в том, что увеличивается сам бюджет Евросоюза.)
Необходимость фундаментального реформирования
Другое дело, что ничего из предложенного выше никак не затрагивает фундаментальных проблем, которые касаются сферы компетенции ЕС и порядка его взаимоотношений со странами-членами. Можно не сомневаться, что у каждого индивида и страны найдется свое мнение относительно существа желательных или даже необходимых фундаментальных реформ, которые сделали бы принадлежность к Евросоюзу более ценной и полезной. (Свои взгляды на этот предмет я изложу в главе 10.) Дискуссию о самой возможности реформ уместно начать с обсуждения программной речи, с которой премьер-министр Д. Кэмерон выступил 23 января 2013 г. перед бизнесменами в лондонской штаб-квартире американского агентства деловых новостей Bloomberg. Кэмерон выдвинул пять принципов нового Европейского союза, которые соответствовали бы реалиям XXI в.
1. Конкурентоспособность.
• В центре Евросоюза должен находиться единый рынок, однако сегодня его необходимо расширить за счет включения услуг, энергетики и электронной индустрии.
• Следует заключить соглашения по торговле с США, Японией и Индией в русле движения в сторону глобальной свободной торговли.
• Самые мелкие предпринимательские компании Европы должны быть освобождены от выполнения дальнейших директив ЕС.
• Еврокомиссия должна сократить свой бюджет и сделаться менее бюрократической.
• Необходимо учредить новый Совет Единого рынка.
2. Гибкость.
• Евросоюз должен иметь в своем составе страны с разным уровнем интеграции.
• Если некоторые страны желают идти по пути создания все более тесного союза, то Британия этого не хочет, и ряд стран – членов ЕС могут придерживаться такого же мнения.
