книги.
Безусловно, работа Леруа-Болье – это уже не собрание анекдотов и забавных историй о России, какими изобилуют книги В. д’Арленкура, Ф. Лакруа, Ж. де Ланьи, Л.-А. Леузон Ле Дюка и в целом многих, кто прежде писал о России, причем как в позитивном, так и в негативном ключе. Его подход отличает то, что он не только лично был знаком с представителями российской элиты (это было характерно и для его предшественников), он читал произведения российских общественных деятелей и историков, был знаком с концепциями и работами С. М. Соловьева, Д. И. Иловайского, Н. И. Костомарова, И. Е. Забелина, бегло владея русским языком, как книжным, так и разговорным, чем заметно отличался от многих своих коллег.
Леруа-Болье строил свою работу не только на знании трудов своих соотечественников и российских авторов, он неоднократно бывал в России. Хотя еще со времен путешествий эпохи Ренессанса сложилось мнение, что вовсе не обязательно посещать страну в качестве объекта изучения, поскольку лучше ее знает не тот, кто в ней побывал, а тот, кто ее лучше изучил. Леруа-Болье впервые посетил Россию в 1872 году (он планировал свой визит в 1870 году, но отъезд был отложен по причине начавшейся Франко-прусской войны) и неоднократно возвращался сюда (в предисловии к своей книге автор отмечает, что до 1881 года он побывал в России четыре раза, а потом приезжал в 1905, 1906 и 1907 годах).
Конечно, это было не первое столь длительное пребывание в России. Например, граф Поль де Жюльвекур прожил здесь семь лет (с 1833 по 1840 год) и даже женился на русской даме; барон Проспер де Барант, посол Франции в России, занимал свой пост с 1835 по 1841 год; дважды, в 1836 и 1842–1843 годах, бывал в России знаменитый художник Орас Верне; путешественник и исследователь Леузон Ле Дюк бывал в России многократно; литератор и журналист Шарль де Сен-Жюльен много лет работал в Санкт-Петербурге. И все они оставили свои работы о России, которую тоже весьма успели изучить. Другое дело, что русского языка, за редким исключением, они не знали.
Свой труд Леруа-Болье не писал быстро, наскоком. По его собственным словам, его книга – это плод десяти лет работы и четырех пребываний в России. Обычно работы создавались по горячим следам и сразу публиковались. Исключение составляет книга Кюстина, которая увидела свет спустя четыре года после путешествия. Хотя изначально заметки о России публиковались Леруа-Болье в журнале «La Revue des Deux Mondes» («Обозрение двух миров»), книга не стала просто сборником этих статей; как отмечал сам автор, это совершенно переработанный материал, дополненный после новых визитов в Россию и общения, в том числе с русскими.
Леруа-Болье, вслед за многими своими соотечественниками, заново открывает Россию для французского читателя, утверждая, что французы в целом не знают заграницу и в этом заключается одна из важнейших ошибок Франции и одна из главных причин ее иллюзий. При этом он подчеркивает, что Франция должна изучать не только соседние государства, поскольку, как во времена античной Греции, «современная Европа формирует семью, члены которой, несмотря на существующие распри, живут вместе, сохраняя личную независимость».
Как и его предшественники, Леруа-Болье отмечает, что Россия, самое обширное государство Европы, насчитывающее больше всего жителей, известна меньше, чем мусульманский Восток и Новый Свет: «Расстояния больше не могут отделять Россию от нас, но нравы, учреждения, язык, – все это создает между ней и остальной Европой высокие стены, опирающиеся на религиозные или политические предрассудки».
Отмечая, что европейцы и французы плохо знали Россию, Леруа-Болье полагает, что тенденциозный и необъективный взгляд на нее был связан с опасениями, вызванными ее активной внешней политикой: императора Николая I на Западе сравнивали с Аттилой, а русских – с гуннами, готовыми подчинить Европу. Поэтому российская политика, продолжает Леруа-Болье, вызывала «жалость к ее жертвам и влияла на наши суждения о России», на которую смотрели глазами поляков и очень часто узнавали только по работам ее противников. Сам Леруа-Болье был полонофилом, в молодости писал стихи в защиту Польши и сформировался как исследователь под влиянием идей Ж. Мишле, А. Токвиля и И. Тэна.
Как и его предшественники, например Жермен де Ланьи, Леруа-Болье подчеркивает, что русские исследователи не могут написать объективную национальную историю, хотя «любят говорить, что только они и могут писать о России. Мы им охотно позволили бы нарисовать свой портрет, если бы они могли представить свою страну с тем же усердием, искренностью, интересом, как мы этого хотим». Иностранный взгляд объективнее, полагает Леруа-Болье, поскольку он не связан с «партийными взглядами и школьными теориями». Итак, обратимся к его работе «Империя царей и русские».
Начинает свое повествование Леруа-Болье с описания природно-географических условий, территорий, климата, рельефа местности, то есть в духе подхода Ш. Л. Монтескье и многих других французов, писавших о России.
Как и авторы, писавшие до него, Леруа-Болье пытается ответить на главный вопрос: является ли Россия европейской страной? Исследователь полагает, что она серьезно отличается от Европы, и многое их разделяло и разделяет. Но, в отличие от многих других исследователей, он пытается Россию понять и объяснить ее путь, выяснить, в чем причина ее отставания и инаковости. До Леруа-Болье только редкие авторы подчеркивали, что Россию нельзя подгонять под европейские стандарты и постоянно сравнивать с Европой. Но сам Леруа-Болье, на мой взгляд, при всей своей симпатии к России, зачастую попадает в ловушку стереотипов и начинает сравнивать.
Инаковость России Леруа-Болье объясняет прежде всего спецификой ее исторического развития. Сравнивая российскую историю с историей народов Европы, он именует ее «негативной» в том смысле, что «история России отличается от истории других европейских наций скорее тем, чего ей недостает, нежели тем, чем она владеет». Если для Кюстина Россия – «царство фасадов», то для Леруа-Болье – «царство лакун и пробелов». И лакуны в прошлом соотносятся с лакунами в настоящем, с лакунами в области культуры и даже в самом духе русского народа. «Эта пустота истории, это отсутствие традиций и национальных институтов у народа, который не смог заимствовать чужие традиции <…> мне представляется одной из причин негативных склонностей русской интеллигенции (именно этот термин он использует. – Н. Т.), одной из отдаленных причин морального и политического нигилизма».
Московия, продолжает Леруа-Болье, не знала феодализма, который с принципом взаимосвязи между службой и долгом формировал понятие права; она не знала рыцарства, а именно ему Запад обязан идеей чести, и именно в этом Монтескье, как отмечает исследователь, усматривал фундамент монархии и основу чувства собственного достоинства. Россия никогда не имела дворянства, а ее
