После бесконечных судов и расследований, многомиллионных издержек на адвокатов, после всех обвинений, приговоров и законов ad personam почему он надеется, что люди будут считать его невиновным человеком, жертвой политических преследований? Как он может утверждать, что никогда не делал ничего противозаконного? Ему определенно есть в чем признаться.
Сильвио Берлускони улыбается, как будто только что вошел на съемочную площадку вечернего ток-шоу. Мои вопросы совершенно его не смущают, его ничем не возьмешь. В глазах миллиардера загорается веселый огонек, он как будто бы рад высказаться и готов раскрыть все свои тайны. В саду стоит тишина, слышен только голос Берлускони и редкий щебет ласточек. Подводя итог многолетней войны с итальянскими судьями, он излагает собственную рафинированную версию произошедшего. Как он может утверждать, что никогда не делал ничего незаконного?
Берлускони как будто зачитывает стих Ветхого Завета.
“Правда заключается в том, – заявляет Берлускони, – что все обвинения в мой адрес появились лишь по одной причине: внутри итальянской судебной системы существует раскол. Наши судьи стремятся построить социализм и в качестве инструмента используют правосудие. Это означает, что все, кто встает на пути у левых, подлежат ликвидации. Судьи ополчились на меня, когда я решил пойти в политику. Они до сих пор не могут успокоиться и делают все возможное, чтобы устранить меня. Они пытались это сделать несметное количество раз”.
Противник политики Берлускони может назвать это его личной пропагандой. Однако Берлускони верит в то, что говорит, в этом нет сомнения. Миллиардер встает, он устал от битвы, но сохраняет самообладание. Он делает знак своим помощникам, коротко беседует по телефону, идет поздороваться с Франческой Паскале и отправляется в дом, где у него запланирована встреча. Его ждут в столовой, которая напоминает импровизированный дата-центр, поскольку повсюду лежат распечатки Excel-файлов. На встречу приехало более десяти человек: консультанты, переводчики, юристы и инвестиционные банкиры, которые представляют таинственного азиатского джентльмена, заинтересованного в покупке футбольного клуба “Милан”. Для Сильвио Берлускони это просто очередной день жизни.
Глава 10
Ливийская авантюра
Яне хочу повторить судьбу Саддама Хусейна”.
Полковник Муаммар Каддафи пил чай в пустыне и открывал душу своему другу Сильвио Берлускони.
На полковнике был его самый живописный наряд – галабея ярко-горчичного цвета. Он угощал премьер-министра Берлускони экстравагантным, как обычно, завтраком в просторном бедуинском шатре с кондиционером. Происходило это на территории дорогостоящей военной базы неподалеку от ливийской столицы – одной из множества подобных баз, которые стали уже приметами фирменного стиля Каддафи.
Стоял теплый зимний день – 10 февраля 2004 года, и Берлускони только что – первым из крупных западных лидеров – нанес Каддафи визит после того, как тот “вернулся с холода”.
“Когда я увидел, как Саддам выбирается из этой паучьей норы, – так Каддафи рассказывал Берлускони, – то решил, что не хочу кончить, как он”.
Тем, кто находился поблизости и слышал его слова, показалось, что ливийский правитель говорит серьезно. Еще минуту назад Берлускони хвалил Каддафи за его недавний отказ от терроризма и за то, что в декабре прошлого года он остановил программу создания ядерного оружия. После чего спросил с грубоватой прямотой: почему ливийский диктатор вдруг изменил тактику? И вот теперь он услышал ответ.
На камеру оба лидера улыбались, но в действительности Берлускони было нелегко беседовать с говорливым ливийским лидером. Всякий раз, когда Берлускони приносил извинения за злодеяния Италии в Ливии в годы муссолиниевской колониальной оккупации, полковник просил какой-нибудь материальной компенсации. Во взаимодействии Каддафи с Западом деньги имели не меньший вес, чем самолюбие.
Берлускони силился выжать из текущей ситуации все, что только можно. Он лоббировал Каддафи, чтобы добиться согласия на спорный план – создание в Северной Африке приемных пунктов, где бы вели учет мигрантов и препятствовали потоку людей, стремившихся незаконно добраться на лодках до берегов Сицилии. От имени Италии он вызывался построить в Триполи больницу стоимостью 60 миллионов долларов. Но Каддафи этого было мало. Он хотел, чтобы итальянцы построили за свой счет современную автостраду высшего класса – шоссе длиной 1700 км вдоль морского побережья, которое связало бы Египет с Тунисом. Он всячески убеждал Берлускони согласиться на это, чтобы на деле доказать дружеское расположение Италии к Ливии, и долго разглагольствовал о том, как именно Италия должна загладить вину за грехи своего колониального прошлого: подарить Ливии автостраду, а потом застроить средиземноморское побережье курортами для туристов. Берлускони артачился. Автострада обошлась бы в двадцать раз дороже, чем больница, которую он предлагал построить. Каддафи вечно занимался перетягиванием каната, однако в лице Берлускони он, пожалуй, встретил достойного противника. Берлускони-трепач пустил в ход все свои чары, и в итоге дело пошло на лад. Такая постоянная коммерческая дипломатия между Италией и Ливией – как и многочисленные нефтегазовые сделки, которые впоследствии “пробивали” Британия и Франция, – была частью общей атмосферы того времени, между 2001 и 2006 годами, когда Каддафи постепенно преображался из Врага Человечества № 1 в друга и союзника. Контракты и денежные вливания стали главными средствами, способствовавшими процессу примирения между Италией и Ливии. После долгих десятилетий вражды начался лихорадочный период сближения двух стран. По тому же пути предстояло пойти Британии с ее энергичным провашингтонским премьером Тони Блэром: он посетил Ливию месяцем позже.
Каддафи подавал все верные сигналы, причем подавал их напрямую тем трем лидерам западного мира, которые могли сделать для него больше всего, – Бушу, Блэру и Берлускони. Сын Каддафи, Саиф аль-Ислам Каддафи, и чиновники из ливийского правительства в течение многих месяцев вели секретные переговоры с агентами как ЦРУ, так и британской службы внешней разведки MI6. Каддафи осудил террористическое нападение “Аль-Каиды” на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке. В декабре 2003 года Каддафи согласился подписать договор, согласно которому Ливия сворачивала все свои программы по разработке ядерного оружия и оружия массового поражения. Ливийцы повели себя как реалисты. Для Запада это обернулось неожиданной большой удачей – такие перемены благоприятствовали и пропаганде, и развитию бизнеса. Накануне Рождества 2003 года и Буш, и Блэр объявили о капитуляции Каддафи, отказавшегося от продолжения ядерной программы. Их торжественные обращения к народу показали по всем национальным телеканалам, причем оба лидера выступали в один и тот же день. При Блэре Лондон всегда шагал в ногу с Вашингтоном.
“Безусловно, для Ливии наступил поворотный момент”, – вспоминает Джованни Кастелланета, который в тот февральский день 2004 года сидел рядом с Берлускони на званом завтраке в шатре Каддафи. Бывший дипломатический советник вспоминает, каким напуганным и уставшим казался ливийский правитель, когда говорил о поимке Саддама в Тикрите в ходе операции “Красный восход”. Саддам вышел из своего логова всего за восемь недель до того дня – в середине декабря 2003-го.
“Каддафи действительно не хотел повторить судьбу Саддама Хусейна, и именно об этом он сообщил Берлускони, – вспоминает его бывший помощник. – Нас привезли в шатер посреди пустыни и стали потчевать жуткой мясной похлебкой. Это было варево из баранины с жидким томатным соусом и кучей пряностей. Приходилось есть через силу. Берлускони сидел рядом с Каддафи и был сама вежливость. Он наводил мосты между Италией и Ливией, склонял Каддафи к большей умеренности и благоразумию. Во время того завтрака нам стало ясно: Каддафи готов пойти на сотрудничество с Западом и забыть прошлое”.
Действительно, благодаря закулисным дипломатическим стараниям Блэра и Берлускони к 2004 году полковник Каддафи уже не представлял угрозы для Запада. Было заметно, что он готов идти на дальнейшие уступки. Ливийский диктатор имел возможность наблюдать, по какой длинной дуге движется история после окончания холодной войны. На его глазах распался Советский Союз. Он видел, как палестинцы и израильтяне садятся за стол переговоров. Он наблюдал за расползанием исламского экстремизма и сознавал, какую угрозу это явление представляет и для его жизни. Вполне понятно, что он желал избежать той участи, которая постигла Саддама Хусейна. Поэтому теперь он вовсю подписывал контракты с американскими и европейскими нефтяными компаниями, начиная с итальянской Eni и заканчивая англо-голландской компанией Royal Dutch Shell и американской Exxon-Mobil. С его разрешения представители США демонтировали и организовали перевозку в Соединенные Штаты центрифуг и других составных частей его ядерной установки. Он начал сотрудничество с западными спецслужбами для борьбы с “Аль-Каидой”. Он даже пожал руку президенту Бараку Обаме.
