карман чаевые – извлеченные, само собой, из сумочки мисс Питерс.
Наступила ночь, можно было пересчитать по пальцам редкие кареты, подкатывавшие к «Метрополитен-опере» за гостями, потому как большинство предпочло пораньше отправиться в постель. В гостинице воцарилась тишина, коридорный убирал посуду после ужина, когда мисс Питерс, по какой-то надобности заглянувшая в свой саквояж, подняла крик:
– Мои деньги пропали! О мисс Кент, мисс Кент, я потеряла все деньги!
Переполох в гостинице
Мисс Кент вместе с коридорным поспешили к испуганной женщине и попытались ее успокоить, в то же время помогая искать пропавшие деньги – найти их не удалось, и когда мисс Питерс настояла на том, чтобы поднять тревогу, мисс Кент пришла в большое негодование при мысли о столь неприятном положении, в котором она окажется замешана. Она надела шляпу и сообщила, что уходит, поскольку не желает оставаться, рискуя увидеть свое имя в газетах.
Вместо того чтобы утихомириться, мисс Питерс немедленно обвинила мисс Кент, знавшую, по ее мнению, что случилось с деньгами. Ведь именно мисс Кент посоветовала ей разделить деньги и убрать половину в саквояж, чтобы не лишиться всего в случае, если сумочку украдут. А после того как она последовала этому совету и положила в саквояж две пятидесятидолларовые купюры, разве не мисс Кент присматривала за саквояжем, когда мисс Питерс покидала гостиничный номер или купе?
Коридорный отправился вниз за клерком, и мисс Кент, на сей раз возмущенная обвинениями, возведенными на нее мисс Питерс, собралась покинуть гостиницу. Мисс Питерс в волнении заявила, что поднимет крик, если мисс Кент сделает хоть шаг по направлению к выходу. Мисс Кент со спокойной усмешкой отпустила саркастическое замечание и села, уступая желанию своей взбудораженной соседки. Явился клерк, и мисс Питерс сквозь всхлипы поведала ему всю историю.
Она направлялась из Рочестера в Нью-Йорк и в поезде завязала знакомство с мисс Кент, которая была так мила и любезна, что они сразу подружились. Потом мисс Кент предложила мисс Питерс, раз они обе путешествуют поодиночке, не отправляться сразу к месту своего назначения, в Ориндж, а переночевать вместе с ней в гостинице в Нью-Йорке. Мисс Питерс согласилась – она собиралась сделать кое-какие покупки и не хотела расставаться с новой подругой, наслаждаясь ее обществом. Затем мисс Кент посоветовала ей не носить все деньги в сумочке, потому что, если ей попадется вор-карманник, она останется без гроша. Следуя ее совету, мисс Питерс положила две пятидесятидолларовые купюры в саквояж, который она несколько раз оставляла под присмотром мисс Кент. Теперь же деньги пропали.
Оставив человека присматривать за мисс Кент, клерк отвел мисс Питерс вниз в контору. Мисс Кент стояла, беззаботно и равнодушно глядя в окно, а мужчина в комнате не сводил с нее глаз.
– Как вы думаете, у нее действительно были деньги? – спросил он наконец.
Ей посоветовали сбежать
– О да, я их видела, – сказала мисс Кент равнодушно, пожимая плечами, но все так же глядя в окно.
– Почему вы не дали тягу? – спросил он, подходя поближе.
– Как? – сухо спросила мисс Кент, повернувшись к нему. Он был среднего роста, у него был заметный ирландский акцент и совсем не злое лицо.
– Да разве ж вы не видали, как я вам мигал, когда она подняла переполох?
– Я этого не поняла, – сказала мисс Кент.
– Тогда я мог бы вам помочь улизнуть и уж отвел бы вас в любую гостиницу, куда б вы захотели. Вы бы перешли через дорогу, и они б вас нипочем не сыскали.
– Вот как! – сказала мисс Кент сухо. – И почему же мне нужно было сбегать?
– Вам не хватает, чтоб счет оплатить? – спросил он опасливо.
– Хватает, – ответила мисс Кент. – Что она сейчас делает? – подразумевая мисс Питерс.
– Она в конторе, пытается полицейского вызвать. Я могу вывести вас наружу по лестнице, если хотите уйти.
По всей видимости, мисс Кент больше пеклась о деньгах, чем о свободе, потому что она отказалась от побега. Мужчина вышел в коридор, когда в номер возвратилась мисс Питерс в сопровождении мистера Бруга – одного из владельцев гостиницы.
– Подождите в коридоре, мисс Питерс, пока я переговорю с мисс Кент, – сказал он, усаживаясь рядом с обвиняемой. Он был так мил и добр!
Вызов детективов
– Что ж, мисс Кент, я советую вам возвратить деньги, пока есть возможность.
Она воскликнула:
– Но как я могу возвратить то, чего у меня нет?
– Да-да, я знаю, мисс Кент, – ответил он с улыбкой, – но подумайте: сейчас все это можно уладить без лишнего шума. В противном случае мисс Питерс будет настаивать на вашем аресте, вас отведут в полицейский участок, а завтра – в полицейский суд, и вам придется очень несладко.
Мисс Питерс караулила ее, пока мистер Бруг отправился за полицией. Случай был безнадежным, девушке, обвиненной в краже, было никак не сбежать. Она с пылающими щеками и презрительным видом неподвижно слушала всхлипывания и жалобы своей новой знакомой – а теперь и обвинительницы.
Никто и никогда не ждал своего ареста так спокойно. Спокойствие и молчание мисс Кент, вне всяких сомнений, объяснялись невозможностью побега. Мужчина сторожил коридор и лифт, а мисс Питерс – гостиничный номер. Так что мисс Кент молча ждала своей участи.
Мисс Кент уже почти задремала в большом кресле, когда мистер Бруг наконец возвратился: он открыл дверь и пригласил детективов войти.
С виду они были огромными и грубыми – неудивительно, что даже мисс Питерс стала умолять мисс Кент вернуть деньги, чтобы избежать полицейского участка. Они сняли с кровати всю постель и перевернули матрас, отодвинули от стены платяной шкаф и внимательно его изучили. Затем осмотрели умывальник, письменный стол, ковер, печку и дымоход, но ни денег, ни их обрывков там не оказалось.
– Вы попусту тратите время и силы, – сказала мисс Кент со смехом. – Я не брала денег и не прятала их в этой комнате.
Тщательно обыскав номер, детективы забрали мисс Кент в полицейский участок на Тридцатой улице – а с ней и мисс Питерс, которая должна была рассказать свою историю.
В полицейском участке
В полицейском участке Девятнадцатого округа царила полусонная атмосфера, обычная для общественных мест ранним утром. Седовласый сержант опустил руку на стол, на его полном красном лице бродило мечтательное выражение. Два припозднившихся репортера, прислонившихся к стойке, окружавшей стол сержанта, не проявили почти никакого интереса к этому делу. Огонь в печке посреди комнаты, казалось, устал от жизни, а газовый свет время от времени слабо вспыхивал, как будто пытаясь стряхнуть дремоту.
Даже стрелки больших старых часов над
