Такие поразительно низкие урожаи для России типичны. Средняя урожайность плодовых и ягодных культур по стране за 1991-2000 гг. — 35 ц/га. Урожайность яблони, очевидно, несколько выше, но ненамного, ведь площади под товарными посадками других культур в нашей стране невелики. При этом печальную статистику несколько улучшают немногочисленные по-настоящему интенсивные сады, расположенные в основном на Кубани. Там урожайность достигает 250 ц/га и выше[74]. А большинство российских товарных садов по урожайности находятся где-то между «Красным садом» и племзаводом «Разуменское». Какая уж тут конкурентоспособность! Одно утешает: по всей вероятности, реальное производство и потребление плодов и ягод в России превышает официальные оценки. Вряд ли государственная статистика учитывает воровство. Да и как его точно исчислить?
ПРОВИНЦИЯ — НЕ МОСКВА
Говоря о собственных наблюдениях над воровством, автор имел в виду исключительно столицу и ближнее Подмосковье. Но в провинции дело обстоит куда серьёзнее. Народ живёт намного беднее, чем в столице, часто и безработица массовая, поэтому значение ворованных из колхозных садов плодов и ягод для семейных бюджетов возрастает.
Недавно этой теме на примере наукограда Мичуринска посвятил большую статью «Мичуринские яблоки» корреспондент газеты «Труд» Андрей Полунин. Он приводит ценное признание 34-летнего наукоградца, раскрывшего источник дохода безработных мичуринцев: «Да яблоками поголовно занимаются. Тут же кругом сады колхозные. Никто их не охраняет. В сезон, кто и работает — либо отпуск берёт без содержания, либо увольняется. И — вперёд по яблоки. За день можно килограммов 200 натрясти. А потом сдать на приёмный пункт. Правда, принимают дёшево. Прошлый год неурожай был — так давали 1,5 рубля за килограмм. А обычно больше рубля не выпросишь. Поэтому многие сами торгуют — ходят вдоль поездов, благо их десятки через Мичуринск идёт. Там уж и 8 рублей можно просить, и 10. Вот и получается — день по садам работаешь, а навар как за месяц стояния у станка...»[75].
Но, может быть, массовое воровство — это всецело результат постсоветского экономического кризиса? Он, конечно, увеличил масштабы хищений, спору нет. Но мы помним осторожные слова Мятковского о значительном превышении биологического урожая над амбарным и о росте потерь урожая. Приводимые им цифры урожайности яблони в совхозе «Красный сад» свидетельствуют о том, что массовое воровство яблок началось в 1960-х годах. В это время агротехника улучшилась, а урожаи упали. А в 1970-х годах урожайность яблони в «Красном саду» уже опустилась до тех позорно малых величин, которые в 1990-е были типичны для Орловского ГСУ и племзавода «Разуменское». Средняя урожайность яблони в калужском совхозе в 1970-1974 годах — 28,9 ц/га, в 1975-1979 годах — 23,0 ц/га. Пусть на это десятилетие выпало два года с действительно экстремальными погодными условиями (1972 — сильнейшая засуха, 1978/79 — исключительно суровая зима), всё равно такая низкая урожайность недостоверна!
Нельзя не отметить совпадение между началом массового воровства в совхозных садах и уходом — в лучшем случае на пенсию, а то и из жизни — того поколения, которое выросло до коллективизации. Вся русская деревенская проза 1960-1970-х годов (Ф. Абрамов, В. Белов, В. Распутин) — это прощание с тем уходящим поколением и шире — с крестьянством. Можно с уверенностью сказать: то поколение в основной массе не воровало. А вот на смену ему пришли другие люди, и именно их девизом стало выражение «Всё кругом колхозное, всё кругом моё». Стоит ли их винить? Свыше 200 лет назад Т. Джефферсон указывал, что более других склонны к коррупции те классы общества, которые оказались лишенными собственности. Но в нашей стране все оказались лишены собственности! А это значит, что склонность если не к коррупции, то к мелкому воровству стала у нас всеобщей. И, конечно, воровство яблок теми, кто причастен к их выращиванию, не столь уж большой грех. В какой-то степени это стихийное проявление классовой борьбы: вы нам не платите по-настоящему — мы сами своё возьмём!
Самобытная экономика российских колхозных садов, думается, теперь понятна читателям, и они смогут по достоинству оценить странный проект «возрождения российского садоводства», суть которого — доведение к 2020 году валового сбора плодов до уровня советского времени. Довести-то, конечно, можно. Но какая часть этого урожая будет собрана легальным путём, а какая — нелегальным? И о какой рентабельности можно говорить при повальном воровстве? А главное, зачем возрождать одностороннюю ориентацию на монокультуру яблони?
НЕ ЯБЛОКАМИ ЕДИНЫМИ
Причины кризиса российского товарного «яблоководства» мы рассмотрели и объяснили. Но сама односторонняя специализация российского садоводства нелепа и вредна. Отметим, что подобный перекос существует только в товарных садах. На садовых и приусадебных участках, напротив, царит разнообразие. Почти каждый владелец шести соток старается посадить кроме яблонь и груши, и вишни, и сливы — хотя бы по паре. Не забывают садоводы-любители и о ягодных культурах — чёрной и красной смородине, крыжовнике, жимолости, малине и садовой землянике, которую добрая половина из них всё ещё неправильно называет «клубникой». На шести сотках всё это уместить трудно, но если участок побольше, соток восемь, а тем более двенадцать, то велика вероятность встретить на нём полный набор перечисленных растений.
Вывод ясен: потребительское садоводство в России ведётся куда разумнее, чем товарное. Если в колхозно-совхозных садах, за исключением крайнего юга, яблоня стала настоящей монокультурой, то приусадебное садоводство отличается многообразием возделываемых пород. А потому оно более устойчиво! Например, при неурожае яблок из-за майских заморозков вполне могут дать урожай раноцветущие косточковые (вишня, слива, алыча, тернослива) и груша. Раноцветущие породы повреждаются заморозками, конечно, чаще яблони, но зато в такие годы обычно бывает урожай яблок. Крайне редко случается, чтобы заморозки повредили бутоны, цветы и завязи сразу всех плодовых культур, но если это всё-таки происходит, то дадут урожай поздно зацветающие ягодники — земляника и малина.
Мы рассмотрели пример с заморозками. Но приблизительно то же самое можно сказать и в отношении вредителей и болезней. Урожай одной культуры может быть почти потерян, но на практике невозможно, чтобы вредители и болезни уничтожили урожай всех плодовых и ягодных культур. Так что владельцы садовых участков никогда не остаются без плодов и ягод, пусть количество их и колеблется по годам. А вот нулевой или очень близкий к нулю урожай в больших колхозно-совхозных садах — явление вполне возможное, и не только в средней полосе, но и в чернозёмных областях. Конечно, неизбежной эту потерю урожая не назовёшь. Против заморозков почти всегда действенно дождевание. Хорошо известны и средства борьбы с вредителями и болезнями, причём не только химические, но также агротехнические и биологические. Но у нас и в более благополучные в экономическом отношении 1970-1980-е годы все эти меры, направленные на достижение устойчивых урожаев, применялись крайне недостаточно и малоэффективно. А сейчас в большинстве хозяйств положение изменилось к худшему. К тому же там, где царит повальное воровство, начальство списывает потери от него на капризы природы, болезни и вредителей. (Эта версия озвучена и в диссертации Провоторова.)
В то же время возможности расширения товарных садов других плодовых деревьев, кроме яблони, пока представляются довольно ограниченными. Все косточковые (вишня, черешня, слива, алыча, абрикос) рано зацветают, поэтому их бутоны, цветки или завязи часто гибнут от весенних заморозков. Причём географическая широта тут большого значения не имеет. Абрикос редко даёт урожай на Черноморском побережье Кавказа, поскольку там он пробуждается особенно рано и попадает под возвратные холода. Да ведь и в Калифорнии у Л. Бербанка абрикос не плодоносил — и всё по той же причине. В Московской области под Коломной абрикос даёт урожай чаще, чем в Сочи, но всё равно в среднем через год (наблюдения Л.А. Крамаренко[76], ведущего селекционера абрикосов для Подмосковья). Здесь, правда, другая причина частых неурожаев: вместо весенних заморозков — зимние оттепели и следующие за ними резкие похолодания, которые и губят цветковые почки абрикоса.
Однако и более традиционные для средней полосы косточковые культуры — вишня и слива — пока не более надёжны, и прежде всего из-за весенних заморозков. К тому же вишня в нашей стране сейчас страдает от вспышки опасного заболевания — коккомикоза. Эта болезнь привела к гибели одних вишнёвых садов и очень низкой урожайности других. Сравнительно надёжной культурой по сравнению с другими косточковыми считается гибридная алыча. Фактически это новый вид, созданный отечественными селекционерами (К.Ф. Костина, Н.В. Ковалёв, Г.В. Ерёмин и др.) от скрещивания алычи с китайской сливой. К сожалению, эта перспективная культура пока занимает небольшие площади, хотя благодаря своей зимостойкости она должна получить со временем широкое распространение не только на юге, но и в средней полосе[77].
