В начале мая танковое подразделение, в котором воевал Пауль, покинуло их городок.
МОЙ ДЕД ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ
Отца Жени, Василия Ивановича, в своё время в армию не взяли, так как будучи ещё мальчишкой лет семи от роду, он ездил со старшими братьями в лес по дрова и однажды поздней осенью сильно, до нитки промок и получил сильнейший ревматизм. Его ноги время от времени опухали и до такой степени болели, что он едва ходил. Какая уж тут армия! По этой причине, когда началась война, на фронт он не попал. Хотя изначально здоровьем и природной силой Василий Иванович был наделён немалыми. Мама Жени, Александра Константиновна, Шура, как её звали соседи, любила вспоминать, как, будучи её ухажёром, он, чтобы произвести неизгладимое впечатление на свою зазнобу, на глазах гуляющей молодёжи залез под пасущегося жеребца и поднял его на плечах. Но это было в молодости.
С началом оккупации сотрудничать с немцами, как это делали некоторые жители города, отец Жени не стал. И хотя главным для него, как, впрочем, и для многих других, было сохранить в это нелёгкое время семью, на сговор с совестью он не пошёл. Из живности на подворье осталось только две молодых козы. Выживали в основном за счёт того, что выращивали в огороде и запасали потом на зиму. С хлебом были большие проблемы.
Вот и пришла в голову Жениному отцу мысль заняться извозом, благо с лошадьми он имел дело с раннего детства. Ну и вообще – война войной, а людям всё равно нужно что-то порой перевозить или куда-то ехать. И оплатой, глядишь, будут какие-то продукты! Была, правда, в этом деле одна загвоздка: бричка у Василия Ивановича имелась, а вот тягловой силы – лошадей – как раз и не было. Но однажды сосед Алим, крымский татарин, прослышав о мечте Василия Ивановича, предложил ему, оглядываясь по сторонам:
– Слышь, Васька, – и тут он перешёл на шёпот, – говорят, что партизаны на днях разбили в лесу немецкий гужевой обоз, это километров за десять от нас. И будто кони там теперь бродят бесхозные...
Отец Жени собрал в котомку кое-что из еды, сказал матери, чтобы не волновались, и ушёл на отлов бесхозных лошадок.
Трое суток не появлялся Василий Иванович. А на четвёртые с утра постучался к ним в дом сосед Алим:
– Шурка! — позвал он Женину маму. – Там твоего Ваську со связанными руками в комендатуру повели...
Мать запричитала и кинулась из дома.
Возле здания комендатуры с повязками на руках стояла группа полицейских. Поодаль от них – немецкий офицер. Напротив комендатуры высились виселица, на которой ещё недавно висели несколько партизан и подпольщиков.
– Петро! – крикнула Шура одному из знакомых горожан, работавшему в полиции. – Ты моего Василя здесь не видел?
– Чего ж не видел? Видел! Поймали твоего партизана бородатого, когда из лесу выходил. Всех их скоро переловим! Под замком до утра посидит, а там немцам решать, что с ним делать!
– Ja! Ja! – кивнул немец. – Partizanen – kaputt!
Александра Константиновна поплелась домой на подгибающихся ногах.
Вечером с узелком еды Женя пришла к комендатуре.
– Дяденька, передайте отцу поесть! – попросила она стоящего с винтовкой полицая.
– Зачем ему еда? Его завтра вешать будут! Он уже знает об этом! Иди прочь, глупая девчонка!
Василий Иванович незадолго до похода в лес маялся больными ногами, лежал, не брился – отпустил небольшую бороду. За время скитаний по лесу в поисках лошадей борода отросла ещё более. И когда, заросший, он вышел из лесу в старом ватнике, с котомкой за плечами, сидевшие в засаде у опушки полицаи, конечно, приняли его за партизана и радостно скрутили ему руки, надеясь на «заслуженное» поощрение со стороны немцев. Внешний вид Жениного отца полностью совпадал с представлениями оккупантов о том, как выглядят партизаны. Вот только у «партизана» этого почему-то не было с собой оружия.
Рано утром Женина мама отправилась просить соседа Алима, чтобы тот подтвердил в комендатуре, что он-де знает хорошо её мужа, что Василий – никакой не партизан!
Поразмыслив, сосед согласился:
– Ладно, Шурка, Аллаху угодное дело сделаю!
Из здания комендатуры в щеголеватых сапогах и заломленной шапке-кубанке вышел навстречу Алиму староста Аг-ев.
Энергично жестикулируя руками, Алим и заплаканная Женина мама, которую била нервная дрожь, принялись уговаривать старосту отпустить Василия.
– Ладно! Ждите! – махнул рукой староста и скрылся за дверями здания.
Вскоре вышел Аг-ев, из-за спины которого, прихрамывая, показался Василий. С виноватым лицом.
– Благодари Бога, соседа и меня! – небрежно бросил староста. – Не хрен по лесам шляться, в следующий раз точно повесим!
Мать Жени ахнула:
– Вася, что у тебя с головой?
– А? Что? Где? – не понимая, схватился тот за голову.
– Да она ж у тебя наполовину белая! – И Александра горько заплакала.
Вот так Женин отец, мой будущий дед Василий Иванович, в одну ночь поседел в ожидании смертной казни…
ОТПУСТИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КОНФЕТЫ ЭТОЙ ФРАУ!
Начало апреля 1944 года. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как немцы в Женином доме не квартируют. Потому, может, что находится он в полукилометре от леса, а партизанские налёты что ни день сильнее. По ночам часто слышны выстрелы, автоматные и пулемётные очереди, иногда разрывы гранат. Судя по дальней орудийной канонаде, долетающей до города с севера и востока, фронт стремительно приближается к Крымскому полуострову.
Как-то вечером вблизи их дома, прогудев, остановилась большая крытая машина. Из кабины вышел немецкий офицер, рука на перевязи, что-то приказал солдатам, и те стали под руки вводить в дом раненых и вносить стонущих на носилках.
Немцы заняли две комнаты. Было их человек пятнадцать. Судя по чёрной форме, танкисты. Женя видела: раненые лежали не только на кроватях, но и на полу, на расстеленных шинелях, покатом. Суетился пожилой доктор, офицер делал перевязки, ему помогали два санитара. Врач приказал матери растопить печь и кипятить воду...
Раненые немцы пробыли в их доме совсем недолго.
Буквально за день до их отъезда, тяжело хромая на правую ногу, во двор вышел один из танкистов. Было ему лет двадцать пять, темноволосый, с лицом, заросшим щетиной. Увидев Женю, он произнёс:
– Wasser, wasser!10 – и показал жестом, что хочет пить.
Женя принесла ему большую кружку холодной воды из колодца.
Немец пил большими глотками:
– Danke! Was rufen kleine Frau?11
Женя назвала своё имя.
– Ich bin Paul!12 – и танкист проковылял обратно в дом.
Летом 1958 года Евгения и её муж Анатолий, партийный работник среднего звена, отдыхали в Мисхоре, вблизи Ялты, в санатории «Днепр». Это было время, когда магазинные полки отнюдь не ломились от продуктов, некоторые из которых, в частности шоколадные конфеты, были мечтой многих и считались большим дефицитом. Но однажды горничная, что убирала их номер, по секрету сообщила Евгении, что в буфете соседнего санатория, который обслуживает исключительно иностранцев, появились шоколадные конфеты. Сейчас там живёт группа немцев из ГДР.
– Толя, пойдём купим конфет! – позвала она мужа.
Помимо пары иностранцев, моложавой дамы с модной причёской и её слегка седовласого спутника, опирающегося на палку, в буфете никого не было.
– Взвесьте мне, пожалуйста, полкило конфет «Кара-Кум»! – обратилась Евгения к упитанной буфетчице и принялась искать в сумочке кошелёк с деньгами.
– Женщина! Вы что, не знаете? Здесь обслуживаются только иностранцы! Вы же к ним явно не относитесь! – лицо буфетчицы приняло слегка пренебрежительное выражение.
Краска залила лицо Евгении.
Вдруг немец, услышавший их разговор, прихрамывая, подошёл к стойке:
– Отпустите, пожалуйста, конфеты этой фрау! – произнёс он с лёгким акцентом.
Евгения получила, наконец, кулёк, руки у неё дрожали, потому несколько конфет упало на пол.
Мужчина, опираясь на палку, наклонился, затем протянул ей поднятые с пола конфеты.
– Спасибо! – тихо промолвила Евгения.
Захромав, немец развернулся и не спеша вышел вместе со своей спутницей.
– Пауль! – вдруг крикнула Евгения.
Мужчина стремительно обернулся.
– Пауль! – Женя была уже рядом с ним. – Помните: война, 1944 год, маленький крымский городок? Вы ранены, я вас ещё водой поила!
Немец молча пристально глядел на неё.
«Неужто он не узнаёт меня?» – думала Женя.
– Wer dieser, Paul? Wer dieser?13 – спрашивала своего спутника немка.
– Женя, кто этот немец? Кто он? – с лёгким удивлением посмотрел на жену Анатолий.
Но ответа ни с той, ни с другой стороны не последовало.
СИМФЕРОПОЛЬ – КИЕВ
________________
1 Я Николас!
2 Это мои боевые друзья!
3 Это эдельвейс!
4 Стрелять русский танк!
5 Больной!
6 Кушать!
