полки использовались красными в Сибири в качестве штрафных частей для прорыва белой обороны и расходовались полностью в одном–двух боестолкновениях. После разгрома колчаковщины Россомахина освободили от военной службы по болезни, и он возвратился в Тюмень. Здесь в мае 1920-го его избрали в уездный ревком, где он заведовал одновременно отделами народного образования, здравоохранения, финансов, разрабатывал новые школьные программы и редактировал местную газету «Известия». За публикацию статей о пьянстве и мздоимстве партийных работников и чекистов Россомахина арестовали, предъявив обвинение в «контрреволюции путем печати». «Трое суток, – вспоминал он, – просидел в подвале Тюменской ЧК, пилил дрова и ел селедку».
Стычки с тупым местным начальством наскучили Россомахину: в августе 1920-го он уехал на Всероссийский съезд учителей в Москву и там уже добровольно вступил в Красную армию.
Ему поручили сформировать из воронежских крестьян 1-й образцовый полк, который гонял по Украине разрозненные отряды Махно. Предреввоенсовета Республики Троцкий, инспектируя этот полк, не сдержал восторга: «С начала революции не видел таких дисциплинированных, сознательных и непьющих бойцов».
Главным делом для анархиста–коммуниста Нестора Ивановича Махно (родился в 1889 году в Екатеринославской губернии, в деревне Шагаровой, недалеко от села Гуляйполе) стала Гражданская война. Он воевал против Временного правительства Керенского, немцев, петлюровцев, деникинцев, большевиков. С последними трижды заключал союз и всякий раз его расторгал. Под началом «батьки Махно» собиралось до 50 тысяч повстанцев. Он контролировал значительные территории Украины. Смелый, умелый, хитрый командир получил 14 ранений. Советская власть наградила его орденом Красного Знамени за большой вклад в разгром Деникина.
В ноябре 1919 года махновские отряды заняли Екатеринослав и сделали его столицей «вольной территории». В основе этой идеи имелась некоторая социальная база: украинские крестьяне во время Гражданской войны утратили экономические связи с городом и перешли к натуральному хозяйству. Любую власть они связывали с налогами, мобилизациями в армию и реквизициями скота.
Но создать «безвластное государство» в соответствии с принципом «моя хата с краю» было нереально. Промышленные предприятия не работали. Денежные средства банков разграблены. Вместо «вольных Советов без коммунистов и продразверстки» возникла атаманщина и военная диктатура Махно.
В начале 1920-го Махно отказался выступить против белополяков и доставил немало неприятностей частям Красной армии и советским органам на территории Екатеринославской, Таврической, Донецкой и Харьковской губерний. В октябре с ним удалось договориться о совместной борьбе против Врангеля и освобождении Крыма. «Батьке Махно» предложили слить повстанческие отряды с регулярными красными частями – план создания «безвластного государства» оказался под угрозой. Махно отказался от предложения Реввоенсовета Южного фронта, поэтому 26 ноября 1920 года махновцев в очередной раз объявили врагами Советской Республики.
Погоня за Махно с использованием конницы, автомобилей, самолетов продолжалась более полугода. 28 августа 1921 года атаман с несколькими десятками человек переправился через Днестр и сдался румынским властям. 24 сентября 1934 года в Париже Махно умер от туберкулеза (в отличие от лидеров украинских националистов Петлюры, Бандеры, Шухевича и других власти «незалежной» Украины не спешат реабилитировать Нестора Махно – бунтаря и противника любого государства).
Для большевиков, мечтавших о «мировой революции», границы возникших на развалинах Российской империи «суверенных государств», таких как Азербайджан, Армения и Грузия, не являлись неодолимым препятствием.
Направленный полпредом Советской России в Тифлис (Тбилиси), С.М. Киров устроил там «народное восстание», создал «правительство», которое сразу же обратилось за помощью к революционному северному соседу. По перевалам через Кавказский хребет в Грузию был направлен 272-й стрелковый полк 91 -й бригады 31-й дивизии. Командовать этим полком назначили Россомахина. За разгром отрядов грузинских националистов и взятие Нового Афона его наградили орденом Красного Знамени (знак ордена 8189).
Сегодня довольно сложно судить о более чем 14900 награждений этим первым орденом за годы Гражданской войны. Но если взять количество всех мобилизованных и призванных в добровольном порядке в Красную армию с 1918 по 1920 год, – а это 6 707 588 человек, – то 14900 кавалеров ордена Красного Знамени составят всего лишь 0,2 % от этого числа. При этом были и исключения. Только в одном Автобронеотряде ВЦИК имени Свердлова – целых 99 награждений за период Гражданской войны. Численность отряда едва превышала 50 человек, а трое бойцов стали кавалерами трех орденов. Но в целом можно говорить о высокой цене ордена революции.
Перечитывая наградной лист Россомахина, лично я убедился в том, что орденом Красного Знамени, как правило, награждали за конкретные боевые подвиги и отличия.
За несомненные военные способности – при штурме хорошо укрепленной Новоафонской крепости полк Россомахина потерял 7 человек убитыми и 19 ранеными – командиру полка выдали путевку для учебы в академий Генштаба. Но скучавший по мирной жизни и сибирским морозам Россомахин упросил Реввоенсовет фронта отправить его в распоряжение помглавкома по Сибири В.И. Шорина – хотелось быть поближе к дому.
Его очередное возвращение в Тюмень совпало с Западно-Сибирским крестьянским восстанием против продразверстки. Бывший народный учитель возглавил части особого назначения Тюменской губернии. Протесты Россомахина против массовых бессудных расстрелов повстанцев не понравились губкомовской верхушке, и после подавления восстания командующего ЧОП «вычистили» из коммунистической партии как «выходца из мелкобуржуазной среды» и гоняли с должности на должность одно время он выполнял до 33 обязанностей! Наконец в 1924 году Павла Афанасьевича назначили директором Тюменского педагогического техникума. Он много читал, вел археологические раскопки в окрестностях Тюмени, собирал архивные документы, составлял музейные коллекции. Тогда же узнал о дневнике штабс-капитана колчаковской армии Киселева, сопровождавшего вывезенные в сентябре 1919-го из Тобольска по Иртышу и Оби на северо-восток ценности сибирского Белого движения, и карте подходов к этому кладу. Но тайник с сокровищами искали и органы ОГПУ–НКВД. Краеведа Россомахина снова арестовали. Повод для ареста – «хранение в музее старинного оружия» быстро перерос в 1937-м в обвинение: «подготовка вооруженного восстания с целью свержения Советской власти».
Россомахина продержали в тюрьме почти два года – требовали выдать тайну колчаковского клада. Он не проговорился понимал: в этой тайне – его жизнь. А следователей НКВД убедил: о дневнике штабс-капитана Киселева слыхал и обязался эти записи найти. В 1939 году Россомахина отпустили на свободу, восстановили в партии и назначили директором Тюменского краеведческого музея. Но держали под постоянным наблюдением: как бы не скрылся.
И вновь «выручила» война с Германией: 55-летний майор запаса Россомахин возглавил 1276-й стрелковый полк сформированной в Ишиме 384-й стрелковой дивизии, которая вошла в состав 11-й армии Северо-Западного фронта. Дивизия истекла кровью в тяжелых оборонительных боях под Старой Руссой на реке
