принялась писать наставление для молодоженов, основанное частично на том, что узнала из учебников биологии, частично на ее собственных романтических переживаниях.
Стоупс писала, что сексуальное удовлетворение необходимо для физического, душевного и эмоционального здоровья женщины. Поэтому критически важно, чтобы мужья научились ловко соблазнять жен и понимали их месячный цикл возбуждения. Ответственность падает на мужчин, объясняла Стоупс, потому что женщине не пристало самой инициировать секс или подавать мужу знаки.
За «Любовью в браке» последовало еще более скандальное сочинение – «Разумное родительство: Книга для супругов» (1918), где речь шла о контрацепции. Интимная близость между супругами ценна, но зачастую оборачивается тем, что женщина большую часть своей взрослой жизни ежегодно беременеет и рожает, хочет ли она того или нет. Большинство женщин воспринимает это как форму рабства, физического и эмоционального. Решением, которое теперь кажется очевидным, стало предохранение. Но в те времена оно вызвало ожесточенные споры. Если «Любовь в браке» осуждали за то, что она может развратить читателя, в браке не состоящего, то на вторую книгу Стоупс нападали просто со всех сторон.
Формально никаких британских законов пропаганда контрацепции не нарушала, однако существовали и законы о непристойности. В те дни единственной страной в мире, где контроль рождаемости одобрило государство, были Нидерланды. Первая клиника планирования семьи открылась там в 1882 году. В США первую клинику такого профиля медсестра Маргарет Сэнгер открыла в Нью-Йорке в 1916 году – и очень скоро угодила за решетку. Ее обвинили в распространении контрацептивов и «создании общественного неудобства».
В 1911 году среднее число детей в британских семьях составляло 2,8. Для сравнения: в 2011-м это число равнялось 1,7. Многодетными семьями принято было восхищаться. В XXI веке желтая пресса привычно бранит большие рабочие семьи, но в 1921 году газета Daily Express объявляла конкурс на самую многодетную семью страны. Победителю назначили приз – 25 фунтов стерлингов. Политики, врачи и простая публика – преимущественно женщины – громко выступали против контроля рождаемости. Врачи неплохо зарабатывали на наблюдении беременности, и широкое распространение контрацепции угрожало этим доходам. Надежнее было придерживаться общепринятых воззрений, а именно: секс допустим лишь для продолжения рода и в браке, а иначе аморален. Человек, отступивший от этого сценария, рисковал прослыть одним из тех, кто получает от половой близости удовольствие, то есть в известном смысле извращенцем.
Сопротивление общества, с которым столкнулись Мэри Стоупс и другие пионеры регулирования рождаемости, напоминает нам, насколько иначе человек стал понимать свое место в мире в начале XX столетия. В эпоху индивидуализма идея о том, что женщина имеет право распоряжаться своим телом, кажется самоочевидной, но в мире империй все диктует общественная иерархия. И поскольку государственная религия есть зеркало существующей общественной системы, неудивительно, что самым яростным оппонентом Мэри стала христианская церковь.
Большинство христианских конфессий проклинало контрацепцию. В 1920 году очередная Ламбетская конференция англиканских епископов объявила необходимым искоренение «таких путей к разврату, как непристойная литература, двусмысленные пьесы и фильмы, явная и тайная продажа контрацептивов и по-прежнему существующие дома терпимости». Яростнее прочих оказались католики. В 1821 году П. Дж. Хейс, римско-католический архиепископ Нью-Йорка, объявил, что контрацепция хуже аборта. «Погубить жизнь после ее зачатия – страшное преступление, – говорил он. – Но перехватить жизнь, которую Творец собирается послать в мир, – это дело Сатаны».
Пиком противостояния стал судебный иск Стоупс против Халлидэя Сазерленда, которого писательница обвинила в клевете после выхода его книги «Контроль рождаемости: выступление христианской доктрины против неомальтузианцев» [57] (1922). Защиту Сазерленда финансово обеспечивала епархия, так что эта тяжба для многих выглядела как схватка одной женщины с католической церковью.
Здесь Стоупс помогла консервативная натура. Ее поведение в суде ясно показывало, что образ разрушительницы общественной морали, нарисованный ее оппонентами, никак не отвечает действительности. Мэри осуждала аборты и внебрачные связи. Она была мила и обаятельна, а ее манеру одеваться вновь и вновь обсуждали газеты в весьма одобрительном ключе. Ее никто не мог упрекнуть ни в радикальных взглядах, ни в дурных манерах, и, значит, оставалось всерьез вникать в ее доводы за то, что женщина имеет право регулировать собственное репродуктивное поведение. Некий рабочий-железнодорожник, организовавший выступление Стоупс в зале ливерпульской филармонии, писал ей после лекции: «Не хотелось бы видеться с вами слишком часто – иначе я влюблюсь в вас, пусть даже вы консервативны, потому что я восхищен вашим голосом, и вашей дерзостью, и тем, как вы обращаетесь с аудиторией… Позвольте мне выразить восхищение вашим красноречием и тембром голоса, то есть его мягкостью: в нем все, что должно означать слово „женственный“».
Именно суд и газетная шумиха помогли Стоупс добиться того, что у нее не получалось прежде. Ее борьбой за контроль рождаемости заинтересовалась рабочая аудитория. Книги Стоупс расходились неплохо, но покупать их могли только люди из среднего и высшего классов. Первая клиника планирования семьи, открытая Мэри Стоупс в 1921 году, не случайно располагалась в Холоуэе, рабочем районе на севере Лондона, и Мэри стала писать брошюрки специально для бедных, считая, что контрацепция в первую очередь необходима именно этой части общества. Стоупс подчеркивала, что ее оппоненты из обеспеченных врачей, медиков и журналистов лицемерят: у среднего класса уровень рождаемости ниже, чем в рабочей среде, а это значит, что средний класс знает о методах предохранения, но бедным в доступе к ним отказывает. Благодаря суду и прессе имя Мэри Стоупс и ее миссия стали широко известны и бедным британцам. Она даже попала в детскую считалку:
Пузо Джини не тревожит,
Книга Стоупс ей поможет.
Но растет ее живот —
Видно, том взяла не тот.
Jeanie, Jeanie, full of hopes /
Read a book by Marie Stopes /
Now, to judge by her condition /
She must have read the wrong edition
Вердикт был неоднозначным. Судья признал правым Сазерленда – видимо, вопреки мнению присяжных. Его решение отменил апелляционный суд, а решение апелляционного в свою очередь отменила палата лордов. Троим из пяти лордов-судей, рассматривавших дело, перевалило за восемьдесят, и их решение, по мнению Бернарда Шоу, было «позорищем». Тем не менее, если говорить о настроениях в обществе, дело Стоупс восторжествовало. Широкая публика познакомилась с методами контрацепции и усвоила их.
Суд останется наивысшим моментом славы Мэри Стоупс. Впоследствии она станет все громче оглашать не столь прогрессивные взгляды. Стоупс твердо верила, что контрацепция имеет расовое значение. Низшие типы размножаются быстрее, и ситуацию нужно перевернуть ради выживания белой расы. Детей от смешанных браков нужно стерилизовать при рождении, как
