Но Громыко не проявил к этим радикальным мерам никакого интереса. Брежнев и его ближайшее окружение были уже неспособны к каким-либо решительным шагам. Сомневаюсь, что ему даже докладывали такой замысел. Андропов загадочно ушел в тень, хотя по отдельным косвенным сигналам можно было судить, что он бы и не прочь… Только Громыко занял твердую линию:
— Нам не следует акцентировать внимание на этом эпизоде, — сказал он. — Просто направить по дипломатическим каналам протест. А в пропаганде заострить внимание на том, что в Бейруте творится геноцид, текут реки крови, убивают людей — женщин и детей — только потому, что они палестинцы. Нужно подготовить Заявление ТАСС по этому поводу и послания Брежнева Рейгану и Арафату.
Пока писали эти документы, из Бейрута поступило сообщение, что наш консул вступил в контакт с израильским офицером. При нем было еще трое солдат. Все они говорили по-русски. Один из солдат полтора года назад выехал из Молдавии.
Это сообщение вызвало новый взрыв страстей. Рассказывают, что Андропов так отреагировал на него:
— Что же получается? Мы живем с этими людьми бок о бок, наши дети вместе ходят в школу, играют, дружат, а потом они уезжают и врываются в наш дом с автоматом наперевес.
Масла в огонь подлил неуклюжий ответ израильского правительства на советский протест. В нем приносились извинения за вторжение в советское посольство, но говорилось, что израильские солдаты пробыли там всего полчаса, укрываясь от обстрела.
— На войне, конечно, все случается. Но зачем же врать? — ворчали в Москве.
После этого последовали меры по ужесточению эмиграции евреев из Советского Союза.
Глава четырнадцатая
Брежнев соревнуется с Рейганом
Еще шли бои в Бейруте, а в столицах уже стали подводить итоги: — кто выиграл, кто проиграл и что делать?
30 августа Громыко вызвал заведующего ОБВ и дал указание разобраться и подготовить предложения. Накануне сирийцы поставили вопрос о проведении срочных консультаций. Они не без основания ожидали теперь как политического, так и военного давления на Сирию, с тем чтобы выдавить ее вон из Ливана. В этой накалившейся обстановке они хотели знать позицию Советского Союза.
Но ответов на эти вопросы у Громыко не было. Поэтому он сказал:
— Асаду не спешить давать ответ. Может быть, более широко взглянуть на обстановку. Выводить или не выводить сирийские войска из Ливана, — это только один из вопросов.
Важный вопрос о палестинцах: как сами арабы будут к ним относиться? Держать на положении беженцев? Но это будет означать гибель ООП как политического движения. Пока арабам никак не удается найти между собой общий язык, и, скорее всего, они похоронят палестинский вопрос. Тогда влияние ООП упадет.
Может быть, пригласить Асада в Москву. Но тогда надо будет Леонида Ильича подключать. Это можно попытаться в середине октября. Но тут еще Менгисту просится. Дела там у него плохи. Мне импонирует, чтобы Асада принял Брежнев. Однако четыре визита в октябре — это для него невозможно. Надо найти окно.
Пока в Москве искали окно и думали, в Вашингтоне тоже не спали. 1 сентября 1982 года заместитель госсекретаря США Иглбергер пригласил советника — посланника советского посольства А.А. Бессмертных и вручил текст речи, которую президент намерен произнести через несколько часов. В ней будет провозглашена новая политика США на Ближнем Востоке.
В тот же вечер Рейган появился на телевидении и его выступление выглядело хорошо отрепетированной театральной постановкой. 1 сентября 1982 года он назвал днем, которым нужно гордиться, — он «знаменует уход палестинцев из Бейрута». Теперь, благодаря «героической работе», проделанной «великим американским дипломатом Филиппом Хабибом», настало время, как говорится в священном писании, «добиваться дел, созидающих мир».
Тут нужно заметить, что познания Рейгана в международных делах вызывали в Москве большое любопытство. Судя по всему, он симпатизировал Израилю, но в обстановке на Ближнем Востоке совсем не разбирался. Один из сотрудников Белого дома, естественно, не называя себя, рассказывал, что американский президент, изучая карту Ближнего Востока, приложил к ней палец, отмерил расстояние между двумя пунктами в Израиле и Ливане, приложил палец к шкале в милях и воскликнул:
— Бог мой, они действительно находятся совсем рядом!
Такие истории были весьма популярны при докладах высокому начальству. Это был так называемый «оживляж», за которым следовали уже серьезные выводы.
20 сентября в ЦК КПСС была представлена Записка, в которой давалась оценка ситуации на Ближнем Востоке и новых предложений американского президента по ее урегулированию. Ее главный вывод: в результате израильской агрессии «обстановка на Ближнем Востоке еще больше осложнилась и претерпела ряд существенных изменений».
Во-первых, нанесен сильный удар по прогрессивному крылу арабского мира — Сирии и ООП. В результате «палестинское военное присутствие в Ливане в значительной мере ликвидировано… В сложном положении оказалась Сирия» — ее вооруженные силы понесли ощутимый урон. А в самом Ливане — баланс сил переместился в пользу правых сил.
Во-вторых, углубился раскол внутри арабского мира — его единство становится все более иллюзорным.
В-третьих, нанесен ущерб позициям Советского Союза в регионе. В арабском мире, даже среди дружественных стран, нарастает критика советской политики и выражаются сомнения в эффективности оказываемой им военной помощи арабским странам.
В то же время парадокс, и это можно отнести в позитив, состоит в том, что осада Бейрута и трагедия, разыгравшаяся в палестинских лагерях, выдвинули палестинскую проблему на передний план международной жизни. Признание прав палестинцев на самоопределение и создание собственного государства пользуется сейчас растущей поддержкой в мире. Получилось так что, одержав военную победу, Израиль крупно проиграл в политическом плане. Сегодня уже мало кто сомневается, что ближневосточный кризис можно решить без учета этих законных прав палестинцев. В повестке дня стоят переговоры по палестинской проблеме, и Израилю от них уже не уйти.
Заявление Рейгана пытается учитывать эти новые реалии на Ближнем Востоке. Его смысл в том, чтобы нейтрализовать негативную реакцию арабского мира на резню в Бейруте и перевести события в мирное русло по испытанной кэмп-дэвидской схеме, но с привлечением к ней короля Иордании Хусейна — он должен-де выступать от имени палестинцев.
Для этого США вносят некоторые коррективы в свою ближневосточную политику. Они заявляют, в частности, о расширении понятия «ограниченного самоуправления» для палестинцев, которое сводится теперь к предоставлению им права «со временем взять на себя ответственность за внутреннюю безопасность».
Речь идет об административной автономии для Западного берега реки Иордан и Газы при какой-то форме ассоциации с Иорданией. Создание самостоятельного палестинского государства американцы отвергают, но требуют признания Израиля. На территории палестинской автономии сохранятся израильские поселения, но дальнейшее их создание будет «заморожено». Что касается Иерусалима, то он должен оставаться единым и неделимым, а его окончательный статус будет определен позже путем переговоров.[74]
Однако даже такую урезанную автономию Израиль встретил тогда в штыки. Бегин публично резко отреагировал против. А в приватной беседе с министром обороны США Уайнбергером с горечью заявил:
— Мы подарили США чистый, свободный, ориентирующийся на Запад Ливан: и вот американцы хотят отобрать у нас Западный берег реки Иордан и Газу.
Чтобы подчеркнуть негативное отношение к плану Рейгана, правительство Израиля демонстративно объявило о решении создать семь новых поселений на Западном берегу.[75]
В общем, все свидетельствовало, что фокус политической борьбы сконцентрировался теперь на палестинской проблеме. Поэтому МИД СССР рекомендовал выступить с яркой программой ближневосточного урегулирования, в центр которой поставить создание независимого палестинского государства без всяких условий. А в практическом плане сконцентрировать дипломатические усилия на том, чтобы удержать Иорданию от участия в предлагаемой Рейганом сделке по образцу Кэмп-Дэвида.
Громыко эти предложения одобрил, а план Рейгана обозвал «довеском к Кэмп Дэвиду». Ничего у американцев не получится, сказал он. Но велел строго следить за королем Хусейном — от него де всякой пакости ожидать можно.
Теперь главное внимание было обращено на выработку новой советской программы. Посовещавшись с Андроповым, Громыко сказал, что в пику Рейгану ее выдвинет сам Брежнев. Поэтому она должна быть краткой, но впечатляющей.
