30 августа радисты полярных станций Карского моря услышали драматическое сообщение, переданное открытым текстом: «Всем, всем, я «Норд», обстрелян подводной лодкой», после чего связь прекратилась. После войны стало известно, что «Норд» потопила артогнем подводная лодка «U-957»[283].
Та же подводная лодка «U-711» совершила 26 сентября нападение на полярную станцию мыса Стерлегова, захватив ее вместе с зимовщиками (избежали плена лишь два человека) и разрушив артиллерийским огнем все постройки. В сентябре три подводные лодки из группы «Грейф» («U-711», «U-739» и «U-957») несколько дней преследовали конвой, направлявшийся из пролива Вилькицкого на Диксон. Четыре транспорта благополучно дошли до места назначения, а сторожевой корабль «СКР-29» («Бриллиант») из состава охранения был 23 сентября потоплен подводной лодкой «U-957». Из экипажа сторожевика не спасся ни один человек.
Для поиска и уничтожения вражеской лодки командование оставило тральщик «Т-120». Но и его постигла такая же печальная участь — корабль поразила электроторпеда с подводной лодки «U-739». Он стал последним кораблем, погибшим в полярных водах от гитлеровских подводников.
Даже этот неполный перечень пиратских, в основном против безоружных объектов, действий противника должен дать представление о «боевой деятельности» гитлеровских подводников в полярных водах, о которых неоднократно писали некоторые западные, в том числе и заокеанские, авторы. Нет, не ледовые и подледные плавания характеризуют эти «подвиги», а бессмысленная жестокость, изощренные методы уничтожения своих жертв.
Естествен вопрос: сказались ли действия гитлеровских подводных сил в Карском море на нашем судоходстве? Ответ может быть только однозначным: несомненно. Они усиливали напряженность движения на западном участке Северного морского пути, требовали значительного отвлечения на борьбу с подводным противником сил Северного флота и особенно входившей в его состав Беломорской военной флотилии.
Положение осложнилось тем, что с 1943 г. германские подводные лодки стали применять бесследные электрические, а затем и самонаводящиеся торпеды с акустической головкой. Это лишило наши корабли возможности обнаруживать их след и своевременно уклоняться, как это делалось, когда враг использовал обычные парогазовые торпеды.
И все же германскому флоту ни в коей мере не удалось решить своей главной задачи в этом регионе — прервать наши арктические коммуникации.
В 1943 г. в Арктике было проведено 110 конвоев (170 транспортов). Потери составили 4 транспорта (3 из них от атак подводных лодок), 3 тральщика и вспомогательное судно[284]. В 1944 г., когда немецкие подводники действовали особенно активно, по внутренним коммуникациям в Карском, Баренцевом и Белом морях было проведено 407 конвоев, насчитывавших 707 транспортов. А потери составили всего 3 транспорта — чуть более 0,4% от общего числа проведенных судов[285].
Усиление нашей противолодочной обороны в арктических районах вынудили германское военно-морское командование на Севере отказаться от посылки в 1945 г. своих подводных лодок в Карское море, хотя численность их в норвежских базах значительно возросла.
После окончания Второй мировой войны западные военные историки взялись за внимательное изучение «арктического опыта» гитлеровцев.
Упомянутый уже нами Баллиган недвусмысленно подчеркивал: «Опыт действия немецких подводных лодок в период Второй мировой войны дает широкое поле для исследований, которые должны дать положительные результаты»[286].
Для каких же целей нужен был этот опыт? Какие именно и кому он мог дать «положительные результаты»?
Весьма откровенно высказался на этот счет Р.-Д. Макуэтти: «Наши подводные лодки смогли бы в летнее время вести разведку и действовать против кораблей противника на трассе Северного морского пути, как это делали немцы во Вторую мировую войну»[287].
Подобный ответ можно найти и в высказываниях американских подводников. Джеймс Калверт, командир «Скейта», атомной подводной лодки США, совершившей подледные арктические походы в 1958 и 1959 гг., отмечал: «В американском флоте начали проявлять интерес к плаванию подводных лодок в полярных условиях еще в 1946—1947 гг...»[288]
Наши бывшие союзники по Второй мировой войне и не думали скрывать, какова истинная направленность походов атомных подводных лодок США, а за ними и Англии, под паковыми льдами Центральной Арктики, какова истинная цель подобных подледных рейдов.
«Отец» атомного подводного флота США адмирал X. Риковер еще в одном из своих ранних выступлений подчеркнул, что плавания лодок подо льдом будут предприняты для изучения возможности ракетных атак против Советского Союза[289]. Напомним, что это было время «холодной войны», взаимного недоверия и противостояния двух великих держав...
Приборы с воркованьем голубиным
Произвели очередной расчет.
Над нами многотонные глубины,
Торосистый, многометровый лед.
Сплелись, как осьминоги, изобаты.
Динамик приказанье пробасил:
Кипит реактор, расщепляя атом
На сотни тысяч лошадиных сил.
А наверху наверняка — бураны.
Идут стальные тучи на таран.
Морским узлом связал меридианы
Над нами Ледовитый океан.
Валерий Белозеров
Август — благодатное время на Севере. Лето уже подошло к концу. Осень вовсю желтит деревья. Северяне торопятся запастись на зиму «дарами природы». Но корабелам Молотовска (с сентября 1957 г. Северодвинск) не до этих земных радостей. У них торжественный день — 9 августа 1957 г. на заводе № 402 спускается на воду первый атомный подводный корабль. Его уже вывезли из цеха на тележках на слип. Освобожденный от лесов, он предстал во всей красе своего обтекаемого, китообразного корпуса, с округлым носом, плоскими обводами кормы (их строители назвали «штанами»), ставшими «визитной карточкой» всех атомных лодок, спроектированных СКБ-143.
Атомоход спускали лагом, то есть бортом. Ушло на это немало часов. Традиция требовала перед началом торжественной, а точнее сложной, операции разбить бутылку шампанского. Обычно она летела в форштевень. На этот раз все оказалось не так-то просто. Единственным приемлемым для этого местом было ограждение горизонтальных рулей. Молодая сотрудница конструкторского бюро завода, взяв на себя обязанности «крестной матери», с силой метнула бутылку. Брызнула пена, грохнули аплодисменты.
Продули балласт (экипаж находился по боевой тревоге в полном составе внутри прочного корпуса). Лодка всплыла, оставив тележки на дне бассейна, и закачалась на водной глади. Впереди у атомохода были достройка, швартовные и ходовые испытания, подъем Военно-морского флага, опытная эксплуатация, поход на Северный полюс и долгая, с серьезными испытаниями, корабельная жизнь...
Атомная субмарина: от идеи к реальности
Решение о строительстве атомного подводного флота в Советском Союзе созрело под влиянием многих факторов. Одним из них стал наметившийся коренной перелом в военном деле, который был связан с появлением ядерного оружия и атомной энергетики.
Вторым и, пожалуй, решающим фактором явилось наше отставание в условиях начавшейся вскоре после окончания Второй мировой войны «холодной войны» в области военно-морского вооружения, особенно когда США начали строительство своей первой атомной подводной лодки «Наутилус», а затем ввели ее в строй. Отставание, которое напрямую было связано с обеспечением безопасности страны с морских и океанских направлений. Его требовалось во что бы то ни стало преодолеть, и причем в самые сжатые сроки.
Как же рождались первые атомные лодки, которым предстояло стать подлинно подводными кораблями, первыми проложить нелегкие орбиты в «подледном космосе» и покорить Северный полюс из-под воды?
В США мысль о практическом применении для энергетической установки подводной лодки атомного реактора возникла еще в 1939 г. Именно тогда начальник электромеханического отдела Военно-морской исследовательской лаборатории Р. Ганн представил начальнику Управления паросиловой техники ВМС Г. Боуэну доклад, в котором доказывал, что атомная энергетическая установка «обеспечит громадные преимущества и во много раз увеличит дальность плавания и боевую эффективность подводных лодок».
Прошло семь лет. В 1946 г., уже после того как прогремели чудовищные атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки, министерству ВМС США было предложено принять участие в строительстве атомного реактора в Ок-Ридже (штат Теннесси), куда откомандировали пять флотских офицеров, среди них находился капитан 1 ранга Хьюмен Риковер, будущий «отец» американского атомного подводного флота[290]. В руки Риковера попал тогда доклад Филиппа Абельсона, ученого-физика, принимавшего участие в получении изотопов урана для атомной бомбы. В докладе содержались чертежи высокоскоростной немецкой подводной лодки с «единым» (вальтеровским) двигателем[291], но замененным ученым атомной силовой установкой собственной конструкции.
