далеки от окончания; но даже если б они и были достроены, то все же германский флот составлял бы не более трети британского. В моем распоряжении было всего лишь 42 подводные лодки, годные к действию»
803.
По словам Р. Картье, документы «Нюрнберга категорически подтверждают, что в 1939 году Германия была не в состоянии вести войну на два фронта. Но Гитлер строил свои планы на психологическом расчете… Он говорил: «Я знаю Чемберлена и Даладье. Я их оценил в Мюнхене. Это — трусы. Они не посмеют выступить»»804. Действительно англичане и французы, дав гарантии Польше… не собирались воевать. 2 сентября Чемберлен выступил в палате общин, но не с объявлением войны, а с предложением о дальнейших переговорах. Это вызвало шок среди депутатов, которые подумали, что Чемберлен решил «повторить Мюнхен»805. Известный лейбористский деятель X. Дальтон 2 сентября записал в своем дневнике: «Казалось, что политика умиротворения снова достигла полного расцвета и наше слово чести, данное полякам, умышленно нарушалось»806. На Западе началось то, что назвали Странной войной.
На линии фронта французы вывесили огромные плакаты: «Мы не произведем первого выстрела в этой войне!» Отмечались многочисленные случаи братания французских и немецких солдат, которые наведывались друг к другу в гости, обмениваясь продовольствием и спиртными напитками807. Когда же не в меру инициативный командир французского артиллерийского полка, занимавшего позиции в районе Бельфора, начал предварительную пристрелку возможных целей, то за это его чуть не предали военно-полевому суду. «Понимаете, что вы сделали? — распекал своего подчиненного командир корпуса. — Вы чуть-чуть не начали войну!»808. В дальнейшем во избежание подобных инцидентов, чтобы какие-нибудь горячие головы сдуру не начали воевать всерьез, передовым частям французских войск было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами809. «Pas de conneries — не вести себя по-дурацки — было распространенным мнением среди французов, или нам придется за это расплачиваться»810. По словам Д. Фуллера: «Сильнейшая армия в мире, перед которой находилось не больше 26 дивизий противника, бездействовала, укрывшись за сталью и бетоном, в то время как враг стирал с земли мужественного до донкихотства союзника»811.
Как отмечал посетивший линию фронта французский писатель Р. Доржелес, бывший в то время военным корреспондентом: «По возвращении на фронт я был удивлен царившей там тишиной. Артиллеристы, расположившиеся у Рейна, смотрели, сложа руки, на немецкие колонны с военным снаряжением, передвигавшиеся на другом берегу реки, наши летчики пролетали над огнедышащими печами заводов Саара, не сбрасывая бомб. Очевидно, главной заботой высшего командования было не провоцировать противника»812. Единственный боевой эпизод имел место 4 сентября, когда английские ВВС атаковали германские военные корабли, находившиеся в районе Киля, в результате чего легкий крейсер «Эмден» получил незначительные повреждения813. В остальное время английские и французские самолеты ог-раничивалиеь разведывательными полетами, а также, говоря словами Черчилля, «разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев»814.
Всего с 3 по 27 сентября только английские ВВС обрушили на головы немецких обывателей 18 млн. листовок815. Как самокритично заметил маршал авиации А. Харрис, позднее прославившийся ковровыми бомбардировками немецких городов: «Я лично считаю, что единственное, чего мы добились, — это обеспечили потребности Европейского континента в туалетной бумаге на пять долгих лет войны. Многие из этих листовок были столь глупо и по-ребячески написаны, что, пожалуй, хорошо, что их скрывали от английской общественности, даже если нам приходилось рисковать и терять напрасно экипажи и самолеты, сбрасывая эти листовки на врага»816.
В первых числах сентября один из лидеров лейбористов, X. Дальтон, имевший много близких друзей среди поляков, предложил поджечь зажигательными бомбами Шварцвальд, чтобы лишить немцев строевого леса: «Дым и чад немецких лесов научат немцев, весьма сентиментально относящихся к своим лесам, что война не всегда приятна и выгодна и что ее нельзя вести исключительно на территории других народов». Однако сэр Кингсли категорически отказался, сославшись на то, что подобные действия противоречат Гаагской конвенции817.8 сентября польский военный атташе во Франции докладывал в Варшаву: «на западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно так же нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше»818.
Французское наступление началось 7 сентября, не встречая сопротивления германских войск, которым было приказано уклоняться от боя. Спустя пять дней французские войска получили приказ генерала Гамелена прекратить наступление и начать окапываться8'9. Но главное, было не в успехах, а в его факте, остальное дело рекламы. Агентство «Ассошиэйтед Пресс» поспешило сообщить, будто «в ночь с 6 на 7 сентября французские войска захватили первую линию бетонных пулеметных гнезд линии Зигфрида»820. Официальное коммюнике французского Генерального штаба было скромнее: «Невозможно, впрочем, точно перечислить уже занятые местности и позиции»821. На деле реальное продвижение французских войск составило всего 7–8 км на фронте протяженностью около 25 км822.
Однако 10 сентября М. Гамелен уверял польское руководство, что «больше половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперед. Но мы завязли в позиционной войне, имея против себя приготовившегося к обороне противника, и я еще не располагаю всей необходимой артиллерией. С самого начала брошены Военно-воздушные силы для участия в позиционных операциях. Мы полагаем, что имеем против себя значительную часть немецкой авиации. Поэтому я раньше срока выполнил свое обещание начать наступление мощными главными силами на 15-й день после объявления французской мобилизации»823.
В тот же день парижский корреспондент «Юнайтед Пресс», ссылаясь на сведения, «полученные из надежных источников», утверждал, что Германия перебросилас Восточного фронта как минимум 6 дивизий, чтобы противодействовать французскому наступлению824. На самом деле с польского фронта не было переброшено ни одного немецкого солдата, ни одного орудия или танка825. Несмотря на то что 12 сентября французское наступление прекратилось, пресса продолжала распространять байки об «успехах» союзных войск.
Так, 14 сентября сообщалось, что «военные операции на Западном фронте между Рейном и Мозелем продолжаются. Французы окружают Саарбрюккен с востока и запада». 19 сентября последовало сообщение, что «бои, которые ранее ограничивались районом Саарбрюккена, охватили теперь весь фронт протяженностью 160 км»826.
Наконец, 3–4 октября французские войска покинули территорию Германии. 16 октября вернулись на исходные позиции и передовые части вермахта827. В целом результаты этого «героического» похода оказались следующими: «В сводке германского Верховного командования от 18 октября были объявлены общие потери немцев на Западном фронте: 196 человек убитыми, 356 ранеными
