не так, как совсем недавно во время бесконечных дуэлей с самолётами на Таллиннском рейде.
Самолёты ушли.
Снова построившись в кильватерную колонну за тральщиком «Гак», «Ленинград» и «Минск» продолжали движение на восток, увеличив скорость до двенадцати узлов.
Мины перестали попадаться, и адмирал Пантелеев чувствовал, что они давно форсировали и оставили за кормой минные заграждения. Его подмывало отдать приказ убрать параваны, увеличить скорость узлов до двадцати и быстро проскочить в Кронштадт, пока какая-нибудь роковая авиабомба не прервёт или навсегда закончит их поход. Но осторожность брала верх и Пантелеев решил подождать по меньшей мере до прохода острова Гогланд.
Капитан плавмастерской «Серп и Молот» Андрей Тихонов приказа встать ночью на якорь просто не принял, а потому продолжал всю ночь двигаться на восток со скоростью восемь узлов, потеряв в темноте суда, оставшиеся от 1-го конвоя. На удивление, ночь прошла без всяких приключений. Справа и слева слышались взрывы. Горизонт озарялся багровыми вспышками, но огромная плавмастерская продолжала уверенно идти вперёд. Сигнальщики и дополнительные наблюдатели видели несколько плавающих мин, прошедших в опасной близости от бортов, но удача сопутствовала им — всё обошлось. Затем мины вообще перестали попадаться. Около полуночи они уже форсировали минное поле, хотя и не знали этого.
На рассвете на мостик поднялся второй механик Борис Криневич, усталый и осунувшийся.
— В носовых трюмах вода, — доложил он капитану. — Всё обследовали, пробоин нет...
— Где-то разошлись швы, — предположил капитан. — До Гогланда дотянем?
— Дотянем, конечно, — ответил Криневич. — Я послал целую команду во главе с Никитиным обследовать трюмы. Найдут, где течёт.
По расчётам, вскоре на горизонте должен был уже открыться Гогланд, где можно было надеяться снова получить какое-нибудь прикрытие.
— «Юнкерсы»! — услышал капитан Тихонов крик своего старпома Абросимова.
Четыре бомбардировщика приближались к плавмастерской со стороны правого борта.
Тихонов включил сирену.
Спавшие вповалку на палубе солдаты и пассажиры стали подниматься, испуганно оглядываясь и посматривая в небо.
Загрохотали зенитки и пулемёты «Серпа и молота». Огромное судно стало медленно разворачиваться влево.
Визг и свист, и огромный столб воды взметнулся у правой носовой скулы. Вперёдсмотрящий Николай Головченко взрывной волной был сброшен с полубака и сломал ногу. С помощью фельдшера его отправили в лазарет, а вперёдсмотрящим был поставлен машинист Павел Орлов. Бомбы упали по бортам, сильно тряхнув старое судно.
Самолёты ушли, а вскоре впереди по курсу показался чёрный, по форме похожий на спину гигантского верблюда, остров Гогланд. В такую хорошую погоду как сегодня, остров открывался на горизонте на расстоянии тридцати миль.
Это означало ещё минимум три часа полного хода. Механики и машинисты, обследовавшие судно, сообщили на мостик, что после атаки бомбардировщиков от близких разрывов авиабомб швы разошлись по всему днищу судна. Вода затопляет трюмы, особенно носовой. Насосы не успевают откачивать поступающую воду.
Нос плавмастерской заметно погружался в воду, но «Серп и молот» продолжал идти полным ходом, надеясь добраться до Гогланда и там выброситься на отмель. Теперь все зависело от скорости судна.
На помощь кочегарам были посланы свободные от вахты машинисты. В кочегарке то и дело слышался лязг шуровок. Кочегары прилагали все силы, чтобы удержать пар на мерке.
Видя, как заметно увеличивается дифферент плавмастерской на нос, заволновались пассажиры. Кто-то завопил: «Тонем!» и этого было достаточно, чтобы началась паника. Огромная толпа народа собралась именно на полубаке, ещё более увеличивая нагрузку на погружающийся нос.
Старшему помощнику Георгию Абросимову пришлось приложить немало усилий, чтобы перегнать паникующую толпу с носа на корму. Несколько человек в страхе выкинулись за борт. Об остановке судна для их спасения уже не могло быть и речи. Им вслед выбросили несколько брусков дерева и спасательный круг, продолжая идти полным ходом.
Дифферент продолжал увеличиваться, а до Гогланда ещё было очень далеко.
Капитан Александр Демидов облегчённо вздохнул. С мостика находящегося под его командованием санитарного транспорта «Балхаш» была видна открывшаяся на горизонте береговая черта — остров Гогланд.
«Балхаш», входивший в состав 3-го конвоя, также продолжал движение всю ночь, потеряв в темноте связь с остальными судами каравана.
Транспорт был переполнен. Кроме 600 раненых и медперсонала военно-морского госпиталя в Палдиски, на нём эвакуировался 52-й инженерно-строительный батальон.
Ночь прошла без всяких происшествий.
Многочисленный медперсонал во главе с начальником медицинской службы береговой обороны Заборским и его женой, молодым хирургом Галиной Польской, занимались ранеными. Все тяжелораненые находились в одном помещении, где в течение ночи их оперировали. Военные строители вперемежку с легкоранеными спали на палубе.
С рассвета «Балхаш» шёл один. Далеко за кормой виднелись дымки каких-то судов, впереди до самого горизонта рябились на солнце штилевые воды Финского залива.
В 08:00 стоявший на вахте 3-й штурман Велихов был заменён вторым штурманом Клименовым, переведённым накануне с «Луги».
На мостике слышали вдали глухие взрывы, но над ними небо было чистым — ни одного самолёта.
Капитан Демидов взглянул на часы. Если всё пойдет также хорошо, часам к 14-ти подойдём к Гогланду. А там уже рукой подать до Кронштадта.
— Мина с правого борта! — внезапно закричал сигнальщик.
Метрах в пятнадцати от судна, искрясь на солнце мокрыми чёрными боками, проплывал рогатый шар.
— Лево — пять, — скомандовал Демидов, желая увеличить расстояние между транспортом и нежданной гостьей.
Врач Заборский, только что закончивший обход раненых, поднялся в этот момент на верхнюю палубу глотнуть свежего воздуха. В отсеках, где лежали раненые, дышать было тяжело. Пахло гнилью плохо обработанных ран, свернувшейся кровью, человеческими испарениями и испражнениями.
Переступая через спавших солдат, Заборский подошёл к фальшборту, где встретил штурмана Велихова, сменившегося с вахты на мостике.
— Посмотрите, что плывёт! — крикнул Велихов, показывая рукой за борт.
Заборский увидел в нескольких метрах от борта рогатую мину. Она была, однако, достаточно далеко, чтобы особенно волноваться.
Неожиданно страшный взрыв встряхнул судно. В носовой части поднялся огромный столб воды. Почти мгновенно за первым взрывом грохнул второй и третий.
«Балхаш» наскочил на минную банку из четырёх мин, которые обычно выставлялись немецкими бомбардировщиками. Видимо, одну из мин этой банки сорвало с якоря, и она проплыла мимо правого борта транспорта.
Вся носовая часть судна оказалась разрушенной, вплоть до надстройки, и отломилась и затонула прежде, чем осели водяные столбы минных взрывов. В образовавшемся водовороте закружились сотни человеческих тел.
Кормовая часть «Балхаша» также стала быстро тонуть, задирая корму и валясь на левый борт. Находящиеся в кормовой части судна люди посыпались за борт.
Капитан Демидов, увидев, что
