тепло. – Я повидал немало воровок, и у нее совсем не такое лицо.
Я взглянула на него с благодарностью и подавила порыв подать ему знак, чтобы пробудить воспоминание о том, что он уже встречал меня под видом безумной девушки и отправил в лечебницу на острове Блэкуэлл.
Он спросил:
– Где женщина, которая выдвинула обвинение?
– Она обещала явиться, но так и не пришла, – ответил детектив.
Освобождена судьей Даффи
– Полагаю, она нашла свои деньги. Эта леди их не крала, я знаю. Она может быть свободна.
Я не сказала «спасибо», однако была очень благодарна одному из добрейших людей Нью-Йорка за хорошее мнение обо мне. Я последовала за детективом в другое место, где тот сказал человеку (частенько видевшему меня в прошлом), что мисс Смит, арестованная по обвинению в крупной краже, освобождена. Затем мы покинули зал судебных заседаний, по дороге несколько человек остановили детектива, расспрашивая его о моем деле.
– Куда вы направитесь теперь? – спросил детектив, когда мы дошли до угла.
– В Гидни-хаус, чтобы заплатить по счету, – ответила я. – Я пришлю за саквояжем.
Он спросил:
– Я увижу вас снова?
– Надеюсь, что нет! – ответила я, намеренно превратно истолковав его вопрос. – Не хотелось бы мне снова попасть в такую передрягу.
Что вы на это скажете, мистер Хейс?
– Я не так хотел вас увидеть, но, знаете, если вы дадите мне знать, где вы остановитесь…
– Не понимаю, зачем вы хотите увидеть меня снова. Надеюсь никогда больше вас не встречать.
– Скажите мне, как вас зовут или где вы живете, – настаивал он.
– Ни за что на свете.
– Ну а что, если я и сам знаю? Ваша фамилия Кент, и вы живете в Олбани.
– Думаю, вы захотите задержаться в городе и отдохнуть, – сказал он, когда мы сели в конку на Седьмой авеню. Он сообщил мне, что я не смогу послать за саквояжем – мне нужно явиться за ним лично и расписаться в получении. Поэтому мы отправились обратно в полицейский участок. Он добавил: – Я могу отвезти вас в гостиницу, где никто вас никогда не отыщет.
– Я немедленно уеду из города, – упорствовала я.
Он спросил:
– А как же моя награда?
– Что вы имеете в виду?
– Я был к вам добр. Я мог бы попросить судью не отпускать вас, а задержать, пока мы ищем новые улики, но позволил вам выйти на свободу. Я вовсе не рад, что у вас были неприятности, но рад, что встретил вас, и хотел бы увидеть вас снова. Сдается мне, я был к вам добр.
Я ответила:
– О да, так и есть. Все были очень добры ко мне. Я-то думала, меня забьют дубинками до смерти.
– Не такие уж мы негодяи, мы никогда не беремся за дубинки без крайней необходимости.
– Дженни Смит освобождена, пришла за своим саквояжем, – сказал он приятному человеку, сидевшему за стойкой в полицейском участке. – Она думала, полицейские изобьют ее дубинками!
Полицейский рассмеялся:
– Уж скорее приголубят!
– Охотно верю, – ответила я, и детектив придержал для меня дверь.
– Вы пришлете мне весточку? – спросил он, снимая шляпу.
– Возможно, – я засмеялась. – Я знаю ваше имя, и вы, возможно, еще услышите обо мне.
Необходимость преобразований
Я прошла немного по Седьмой авеню, позвонила в дверь многоквартирного дома, поднялась на несколько пролетов, справилась о некоем никогда не существовавшем семействе и наконец вышла удовлетворенная: если кто-нибудь шел за мной по пятам, мне удалось сбить его со следа.
Я пришла к нескольким выводам.
Первый – что полицейским участкам следует нанимать для обыска профессиональных служащих-женщин.
Второй – что нельзя предоставлять мужчинам-полицейским возможность подглядывать в глазок за женщинами во время обыска.
Третий – что ни в чем не повинная женщина, попавшая в руки полиции, не обязательно столкнется со скверным обращением.
Четвертый – что заключенные мужчины и женщины не должны содержаться в пределах слышимости друг от друга.
Пятый – что, если все надзиратели так добры, как те, что повстречались мне, их отнюдь не следует заменять женщинами, потому что женщины никогда не бывают так добры к своим обездоленным сестрам, как мужчины.
Инспектор Бёрнс рассказал Нелли Блай незаурядные вещи
По его словам, за каждым преступлением стоит женщина
Она – лучшая мишень на спине преступника
The New York World, 28 июня 1889 года
За редкими исключениями, все живущие на этом свете убеждены, что просто созданы для одного из трех поприщ. Тот, кто не хочет быть актером, мечтает стать писателем, а если кто не стремится стать и писателем – жаждет быть детективом. Наверняка вы вспомните нескольких своих знакомых, уверенных в том, что они наделены огромным драматическим даром, которому аплодировал бы весь свет, доведись им только попасть на сцену. А несколько других ваших знакомых знают, что их гений поразил бы литературный мир, если бы злонамеренные издатели не отказывались публиковать их произведения. И конечно, иные ваши знакомые за сутки разгадали бы тайну убийств в Уайтчепеле [43] и раскрыли дело Кронина [44], представься им только такая возможность.
Я знавала множество таких людей и полагаю, что чем слабее их шансы попробовать свои силы, тем счастливее их звезда. Одна моя знакомая – тучная, уродливая, черная сорокапятилетняя седоволосая коротышка – воображает себя второй Шарлоттой Кушман [45]. Каждое лето она помещает в газетах объявление следующего содержания: «Молодая привлекательная звезда блестящего драматического дарования ищет импресарио, готового вложить 5000 долларов; принесет ему 20000 за полгода». Другая женщина, о чем бы она ни прочитала – от ограбления банка или убийства до пропажи мопса, – непременно думает, что раскрыла бы загадку, если бы только кто-нибудь порекомендовал ее какому-нибудь сыскному бюро.
Инспектор Бёрнс [46] искушен в общении с самозваными детективами, как никто другой в Нью-Йорке: я решила спросить его, какие шансы имела бы в его ведомстве женщина.
– Скажите, – спросила я, – много ли вы получаете заявлений от женщин, желающих стать детективами?
– В среднем два-три в неделю, – ответил он, облокотившись на стол и играя со вставочкой для пера. – Как я получаю их? И лично, и по почте. Удивительно то, что на пятьдесят женщин не приходится и одной жительницы Нью-Йорка.
– К какому классу принадлежат эти женщины?
– Не могу сказать вам с уверенностью, но с представительницами двух классов я никогда не сталкивался – с очень богатыми и очень бедными. Эти дамы всегда хорошо одеты и выглядят образованными. Думаю, в большинстве своем живут они вдали от Нью-Йорка, на досуге
