темных недр СВОЕГО естества. Стоит ли удивляться, что «и большевики, и националисты очень любили Шевченко, с одинаковым рвением создавали его культ и числили в своих пророках». [80]
Характерно письмо к «кобзарю» Юлии Тимошенко, опубликованное на сайте Батькивщины — этакий призыв прилетевшей праздновать на Лысую Гору ведьмачки к Вию. Оно адресовано словно «вечно живому» современнику. В нём есть такие слова.
«…Сегодня — мы празднуем! Празднуем освобождение нашей родной Украины от нечисти и скверны, что хотела погубить нашу землю. Сегодня ты можешь гордиться нами, так же как и мы гордимся тобой!
Казко. Рис. Шевченко.
…Тарас Григорьевич, в твоем бессмертном «Заповіті» есть и такие слова: «І вражою злою кров’ю волю окропіте!»…
Первая глава «Писем» Гоголя также называется «Завещание». Но его завещание звучит иначе: «Всякий писатель должен оставить после себя какую-нибудь благую мысль в наследство читателям…»
Иногда складывается ощущение, что, пленённый грехами, Шевченко становится исполнителем чужой воли. Поёт с чужого голоса. [81] Там, где очевидно кощунство, конечно, бесы постарались; что же касается обличений России вообще и царизма в частности, — тут были наставники во плоти. Да не просто наставники — «ретушёры», толкователи, переводчики. Оценив необработанный, но податливый талант, целая команда начала лепить из него национального гения.
«Есть много оснований думать, что Шевченко при сочинении тенденциозных произведений жил в значительной степени чужим умом. Так, малорусский писатель Гребенка выправлял для печати первое издание «Кобзаря» (1840 г.) и особенно много потрудился над «Тарасовой могилой». Позднее П.Кулиш, по его собственному признанию, переделал такие крупные пьесы Шевченко, как «Наймычка», «Назар Стодоля» и «Неофиты»; в произведениях этих Кулиш «доделывал недоделанное»; ещё более важному (тенденциозному) искажению подверг Кулиш «Послание Шевченко к Основьяненку», ставшее ныне боевым лозунгом украинской партии; отдавая в печать в 1860 году автобиографию Шевченко, Кулиш вставил чуть ли не целые страницы отсебятины. Кулиш старался развивать и облагораживать Шевченко, приучал его любить малороссийские думы, им же, Кулишом, фальсифицированные… В настоящее время, конечно, не представляется возможным вылущивать Шевченко хотя бы из-под ку-лишовских наслоений, но характерна уже самая уступчивость беспомощного поэта, который позднее («в ссылке») жаловался «що дався пиддуриты и писав за чужою намовою вирши поганые». [49, с. 325].
И тут мы начинаем приближаться к самому главному. К теме, которую можно назвать «Проект «Шевченко»».
Кулишовка как пища для души
Профессор И.А.Сикорский писал: «XVIII век был периодом пробуждения русского народа. Независимо от крупных политических успехов, совершён огромный культурно-этнический шаг — создание общего литературного языка как органа уже достаточно назревшей этнической психологии. В первоначальный момент, когда и великорусская, и южнорусская письменность носила печать, близкую к древнему церковно-славянскому или книжному языку, т. е. в XVI–XVII вв., обе русские письменности обладали примерно равными шансами на первенство, но в течение XVIII и начале XIX в. совершилось обычное в этнической истории событие — выбор ОДНОГО из племенных наречий и возведение его в ранг общего языка всех племён…» [49, с. 347].
Да, когда-то в древности владимиро-суздальский говор, например, не имел никакого особого достоинства относительно галицкого. Можно сказать, история сложилась так, что именно московское наречие стало основой литературного русского языка. Но что значит «история сложилась»? Почему это произошло? Мы не знаем Промысла Божиего, но Господь именно в Московскую землю послал своего праведника Сергия со учениками. Комплекс политико-экономических причин возвышения Московского княжества — следствие. А потом в это укрепившееся государство Господь послал Ломоносова, Державина, Пушкина и многих других. Соглашусь: Поэт — дар Божий языку. [66, с. 167].
Именно НАШ язык стал, несомненно, первенствующим по своему богатству не только среди восточных славян, но и во всём мире. До сих пор у него самый большой словарный запас. Сформировался язык, способный, в отличие от многих других, передавать сложнейшие богословские понятия, тончайшие движения души и новейшие открытия науки. Попытки сделать равными ему южнорусские диалекты приводили лишь к смешным пародиям. Впрочем, зная теперь о результатах этих опытов, становится не смешно, а грустно. И возникает риторический вопрос: неужели и эти лингвистические вивисекторы были посланы Богом?!
Итак, в XIX веке была предпринята попытка создать литературный украинский язык. Его назвали кулишовкой (по имени издателя и сподвижника Шевченко Пантелеймона Кулиша). Что это такое? — спросите вы. Отвечу: в советское время мы шутили, что перевод пушкинского «Паду ли я стрелой пронзённый…» звучит так: «Паду ли я дрючком припэртый». Не знаю, может, это была и не шутка. Во всяком случае, кулишовка смело замахивалась на высокий стиль. Шекспировское «Укрощение строптивой» на самом деле (!) было переведено так: «Як пурявых уговкують»… Не будем уж цитировать Гёте и прочих классиков, которых также вываривали в одном горшке с кулишовкой. (4).
Изобретатель «кулишовки».
Не останавливался Кулиш и перед священными текстами. Например, перевод слов «Да уповает Израиль на Господа» звучал так: «Хай дуфае Сруль на Пана»… [82]
Да, это вам не галилейское вино! Кулеш он и есть кулеш (при всём уважении к простонародному блюду).
За год до смерти Тараса Шевченко Кулиш издал его знаменитый «Кобзарь». Передо мной — «Вестник Юго-Западной и Западной России». Вышел он в Вильне в 1868 году. Читаем статью «Австрийцы в Галиции»: «В 1861 году из петербургского украинского комитета было прислано много сочинений на малорусском языке, напечатанных с особым правописанием, известным под именем кулишовки…
Сочинения Шевченка привлекали много читателей, а само правописание приобрело почитателей, которых и назвали кулешовцами. Этим разделением сил и без того немногочисленной еще русской интеллигенции в Галиции, поляки воспользовались, ухватились за кулишовку, как за якорь спасения, и поощряли планы о малороссийской самостоятельности. Предупреждения, что подобные планы только споспешествуют польским замыслам к оторванию малороссов от России, для подведения их потом под польское владычество, были бесполезны, и только неурядица 1863 г. в польских сборищах в Галиции вылечила от болезни, начиная с тех, которые за идею национальности даже дрались под знаменем Гарибальди в Италии.
Поляки, однако, держатся за кулишовку, и рассчитывают тем более на её успех, что она сочинена не поляками, а потому удобнее может служить приманкою для молодежи, отражая перед ними призрак малороссийской самостоятельности».
Вот это да! Получается, что под «проект Шевченко» была придумана целая грамота. Удивительно и то, что проект запускался «с ноля».
Смотритель могилы поэта Василий Гнилосыров рассказывал в своё время, что Шевченко украинцы, в общем-то, не знали: «На вопрос: «Чья это могила?» всякий ответит Вам: «Тарасова!» — «Хто ж такий був той Тарас?» — «А хто
