У индейцев Северной Америки существовал традиционный праздник под названием потлач, во время которого было принято уничтожать большое количество материальных ценностей. Так вот у нас этот потлач уже который год не прекращается. Целым пока остаётся то, что сейчас приносит прибыль.
Если вспомнить, то Маркс хотя и несколько самонадеянно, но другое утверждал: не развитие частной собственности призвано уничтожить промышленность, а наоборот, уничтожение частной собственности должно произойти вследствие развития промышленности. Наши олигархи насчёт распределения благ твёрдыми марксистами оказались, а кулу с потлачом перепутали маленько…
Не мешает также вспомнить ещё и о том, что сейчас индейцы Северной Америки живут в резервациях.
Иван ИВАНЮК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 12 чел. 12345
Комментарии:
Дискуссия
В ожидании «иного»
ПРОШЛО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ
Леонтий БЫЗОВ, социолог, старший научный сотрудник Института социологии РАН
Двадцать лет назад – в 1991 году – произошли важнейшие события отечественной новейшей истории, связанные с распадом государства и сменой общественного строя. Надежды тех лет сменились разочарованием, произошло привыкание, приспособление к жизни в «новой России».
Однако и сейчас вопрос о том, что же произошло на самом деле двадцать лет назад, было ли это неизбежным, не снят с повестки дня. Тем более что призрак государственного коллапса то более, то менее явно витает и над самой нынешней Россией. Извлечены ли все уроки из тех, уже отдалённых по мерке человеческой жизни событий?
РАСПАД И ЕГО ВИНОВНИКИ
Сегодня, впрочем, как и всё это время, распад СССР воспринимается обществом однозначно негативно. Исследование, проведённое нынешней весной Институтом социологии РАН, подтвердило это. Негативное отношение к распаду СССР носит фактически консенсусный характер (14% – за, против – 73%), не сильно зависящий от взглядов и социальной принадлежности опрашиваемого. Больше всего сторонников распада имеется среди либералов – 26%, а меньше всего среди коммунистов – 4%.
Впрочем, с течением времени многие из тех, кто сожалеет о распаде СССР, имеют в виду уже не столько социалистический строй, сколько великое и могущественное государство, после гибели которого вряд ли большинству жителей новых государств стало жить лучше.
Одновременно с распадом страны произошла и смена общественного строя. Переставший работать в условиях кризиса социализм сменил капитализм с диким, малопривлекательным лицом. Сегодня эти рыночные реформы также воспринимаются с глубоким «минусом». Менялись власти, официальная риторика, настроение людей, однако во многом и сегодня, несмотря на прошедшие годы, экономика и политика остаются «заложниками» процессов, начатых двадцать лет назад. Основные противоречия – неэффективное государственное управление, коррупция, расслоение граждан, неработающие законы, отсталая социальная сфера, – всё это продолжает оставаться серьёзнейшими проблемами, пока не поддающимися решению.
В ряде вопросов произошёл откат назад – практически исчезли ростки политической демократии, пробивавшие себе дорогу в 90-е, огромные проблемы испытывает бизнес, особенно мелкий и средний, снижена вертикальная мобильность граждан, что свидетельствует об элементах социально-политического застоя.
Итак, из плохого, переставшего работать социализма советского типа мы попали в не менее плохой, отсталый капитализм. Были ли варианты? На вопрос, какой социально-политический строй в наибольшей степени подходит для России, были получены следующие ответы. За рыночный капитализм с минимальным государственным вмешательством высказались лишь 20% опрошенных, за социализм, который был во времена СССР, – 16%, а большинство опрошенных – чуть более 50% – выступают за строй, который бы совмещал бы в себе и социалистические, и рыночные отношения. Его можно назвать «иным социализмом», под словом «иной» понимая, что не такой, какой был в СССР.
Впрочем, этот строй также в известном смысле может быть назван и «иным капитализмом». Ведь речь идёт о строе, который бы совместил в себе преимущества и социализма, и рыночной экономики. И если ностальгия по социализму «советского образца» присуща преимущественно не приспособившимся слоям населения, то мечта об «ином социализме» характерна для средних слоёв населения, городской интеллигенции, большей части трудящихся.
Не добились за минувшие двадцать лет мы значимых успехов и на ниве политической демократии, которая, по мнению опрошенных, оказалась в целом несостоятельной.
ПЕЧАЛЬНАЯ СУДЬБА ДЕМОКРАТИИ
Почему же судьба российской демократии оказалась столь печальной? Простые люди в «демократической» России остаются безгласными и бессильными повлиять на власть, их мнение никак не влияет на принятие решений. То есть дело не в самой демократии, а в том, что её исполнение в России оказалось выхолощенным, неполноценным.
В последнее время неудачи демократического развития признаются и влиятельными идеологами российского либерализма, для которых в неудаче российского опыта политической демократии виноваты сама Россия, российские народы, отсталый менталитет, традиции – всё, что угодно, кроме ошибок самих «демократов». Между тем на ещё более прямой вопрос об особенностях российской демократии большинство опрошенных выражает в целом негативное к ней отношение, заключающееся в том, что «эта демократия мало влияет на нашу повседневную жизнь, всё равно нами правят те, у кого больше денег и связей».
По сути, речь идёт о том, что в России создана не столько демократия, сколько её фасад, с такими формальными атрибутами, как избираемые населением президент, Государственная Дума, органы представительной власти на местах, многопартийность, но этот фасад никак или в малой степени влияет на повседневную жизнь граждан, не видящих путей защиты своих реальных интересов. Фасадная демократия является лишь ширмой, за которой скрывается весьма антидемократическая реальность нашей жизни. Более того, с точки зрения национального представления о демократии за пятнадцать лет «демократических реформ» произошёл значительный откат даже от той весьма ограниченной демократии, которая имела место в позднесоветский период.
Ненамного лучше обстоят дела и с реализацией национальных интересов. По мнению 52% россиян, политика России во времена «демократии» стала в меньшей степени соответствовать её национальным интересам, чем в додемократические времена.
Подобная демократия не является для граждан России «сверхценностью», которой нельзя пожертвовать ни при каких обстоятельствах. Неслучайно почти половина россиян считают, что «необходимо сплочение общества вокруг национальных интересов, жёсткое наведение порядка, а с демократией можно и подождать».
Конкретная модель демократии, подходящая для нынешней России, пока никем предложена не была, однако население воспринимает её как форму, способную аккумулировать активность общества, его наиболее дееспособных членов. Именно такая «низовая» демократия, включающая механизмы самоуправления и самоорганизации граждан, и должна стать со временем основой национальной демократической модели.
Угроза демократии, по мнению большинства, проявляется отнюдь не в сосредоточении власти в руках президента страны (7%), не в отсутствии реальной думской оппозиции (14%), не в потере независимости СМИ (6%), а совершенно в ином. Так, на первое место выходят такие угрозы, как большой разрыв между богатством и бедностью (45%), отсутствие равенства всех граждан перед законом (28%), сращивание власти и капитала (25%).
Эти угрозы невозможно преодолеть в рамках той социально-политической модели, которая существует в стране. Самыми важными атрибутами реальной, а не фасадной демократии общественное мнение признаёт равенство всех граждан перед законом (44%) и равные для всех граждан права в социальной и экономической сферах (33%).
ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАЦИЯ
Представители либеральных кругов в большей степени озабочены сворачиванием «демократического фасада», отменой и деградацией выборов, использованием административного ресурса, потерей у оппозиции, особенно либеральной, представительства в законодательной власти, «зажимом» электронных СМИ, судьбой отдельных правозащитников.
Представители националистического крыла, говоря о недостаточности демократии, имеют в виду положение русского большинства, не имеющего возможностей ни для осознания, ни для реализации своих долгосрочных стратегических интересов.
