едва ли не против собственной воли, ждешь колебаний – и весь путь Рейнеса действительно можно описать как путь, исполненный внутренних противоречий. Как уже отмечалось, «Мизрахи» он учредил в большой степени в качестве контрмеры после включения вопросов, относящихся к сфере культуры, в повестку дня ВСО. Как и многие религиозные евреи, он с опаской относился к секуляризации движения сионизма. Однако подобная точка зрения плохо сочетается с его решением попросить Зеева Явица (Явеца) написать манифест, ставший первым программным документом нового движения. Явиц был активистом, настаивавшим на необходимости развития собственной культурно-религиозной деятельности, которая стала бы альтернативой светским культурным программам сионистского движения. В тот момент лидеры «Мизрахи» поддерживали культурную деятельность. Рейнес добавил к манифесту письмо, призывавшее к участию в культурной деятельности, однако после критических отзывов пошел на попятную и призвал сторонников движения ограничиться деятельностью политической. На Минской конференции Рейнес, впрочем, вернулся на исходную позицию и призвал к созданию культурно-религиозного («традиционного») служившего бы дополнением к светскому («прогрессивному») комитету, в котором, помимо прочих, состояли Хаим-Нахман Бялик и Ахад-ха-Ам. Получается, что Рейнес, по большому счету, был заинтересован в том, чтобы сионистское движение сформировало культурную программу, однако, основав «Мизрахи», он как бы поднял знамя оппозиции этой самой программе. В этом, безусловно, просматриваются внутренние противоречия.
Кроме того, Рейнес неоднозначно высказывался по поводу связи между сионизмом и избавлением. В своих апологетических трудах он, как уже было отмечено, заявлял, что это две отдельные сущности. Однако в других работах он утверждал, что сионизм тесным образом связан с избавлением. Получается, что Рейнес видел в национальном возрождении один из шагов к избавлению, будь то коридор или порог на пути к конечной цели.
Не исключено, что эти противоречия просто отражают отличие его осознанного политического мировоззрения от его же глубинных внутренних взглядов. На ту же мысль наводит и подход Рейнеса к политике, прослеживающийся по его письмам и из его отношения к Теодору Герцлю, который, тоже из политических соображений, не высказывался публично об отношении сионистов к культуре. У самого Герцля теплилась надежда, что ультраортодоксы присоединятся к сионистскому движению. Рейнес говорил о необходимости использования эзотерического стиля письма, скрывающего истинные намерения автора, так что расшифровать послания могут лишь члены близкого к нему избранного круга. Рассмотрим отрывок из энциклопедического труда Рейнеса, опубликованного посмертно:
Чем дальше заходит прогресс человечества, чем более совершенно оно действует, тем более скрытой становится цель и задача этих действий <…> поскольку пока нечто остается мыслью, оно не проявлено и непознаваемо. Что касается речи, некоторые говорят так, что их понимают все, поскольку они не в состоянии скрыть своих намерений, другие же знают, как донести важную мысль в нескольких словах – немногочисленных, но верных. Это есть сокрытие намерения. В тех случаях, когда действия строятся на мысли, человек в состоянии скрыть мысль, которая и есть цель, поскольку, не видя итога и смысла своих действий, он никогда к ним не приступит. Важнейшей составляющей его мысли в самом начале действия является цель, хотя ему и хватает мудрости это скрыть [Reines 1926: 205].
Для Рейнеса эзотерика – синоним мудрости, и это слово он применяет напрямую к мессианской идее в частности и к созданию нового религиозного типажа в целом. Судя по всему, на всю его деятельность наложила сильный отпечаток средневековая эзотерическая философская традиция [33]. Например, Рейнес наверняка был знаком с утверждением, сделанным Маймонидом в предисловии к «Путеводителю растерянных»: последний утверждает, что порой автор вынужден намеренно создавать противоречия, дабы скрыть свою истинную точку зрения, и правильно его намерение поймет лишь один из десяти тысяч читателей. Ранее во введении к «Комментарию к Мишне» Маймонид также охарактеризовал мудреца как человека, который скрывает свои намерения и говорит загадками. Не хуже Рейнес знал и средневековую политическую традицию, в которой часто обсуждалась эзотерическая область религиозного закона, и применял ее к идеям религиозного сионизма. Собственно, только в 1940-е годы Лео Штраус превратит эзотерику в полноправный политический подход, который получит широкое признание, в основном в США. Однако Рейнес, подлинный ученый, говорил о значении этого метода для его собственных замыслов за несколько десятилетий до Штрауса – это видно из приведенного выше отрывка.
С ультраортодоксами Рейнес говорил только об открытом экзотерическом аспекте, а именно о выживании и о своих надеждах на то, чтобы склонить ВСО на свою позицию. Однако тем, кто слушал его проповеди и читал его труды, он обрисовывал облик нового религиозного типажа, «человека, обретшего избавление», активного представителя поколения, которому это избавление уже дано. Таким было его эзотерическое лицо. Да, о поведении Рейнеса действительно можно сказать, что для него характерны вспышки и крутые изменения – об этом в принципе говорит и Эхуд Луз. Однако, судя по всему, именно консерватизм заставлял его скрывать тайные намерения и воздерживаться от вызывающих высказываний. Рейнес, безусловно, был визионером, он постоянно вынашивал масштабные планы и рассчитывал на их осуществление. В то же время он был по сути своей человеком консервативным, его смущали гиперболы, являвшиеся неотъемлемой частью сионистской идеи, такие как создание нового еврея. Он стремился к обновлению, но боялся новаторства. Он хотел быть лидером, но опасался последствий своих действий. Тем не менее Рейнес все-таки основал «Мизрахи» и, соответственно, в начале XX века зажег искру самой важной революции в истории ортодоксального еврейства. Многим другим представителям того же лагеря не хватило мужества решиться на подобный шаг. Например, раввин Авраам Ицхак Кук решил выдвинуть идею создания альтернативной федерации только пятнадцать лет спустя после основания «Мизрахи». Рейнес стал его предшественником. Впрочем, по причине отсутствия личной харизмы, а также из-за склонности к умеренности и апологетическому тону, через много лет после основания религиозного сионизма Рейнес полностью исчез из памяти участников движения. Его заслуги как зачинателя революции были забыты, он оказался в тени более дерзновенных идеологов и философов, равно как и более харизматичных лидеров, притом что их конкретные достижения бледнеют в сравнении с его. Такого обладавшего литературно-историческим чутьем лидера, как Иегуда-Лейб Маймон, огорчала эта историческая несправедливость. Однако коллективная память религиозного сионизма функционирует по собственным законам и порой плохо соотносится с рациональным порядком.
Взгляды Рейнеса на религиозный сионизм особенно ярко проявились в связи с Угандийским проектом. Идея создать автономное еврейское поселение в Восточной Африке занимала умы представителей сионистского движения в 1903–1905 годах. Несмотря на колебания, Рейнес относился к этому начинанию с явным одобрением. Большинство представителей «Мизрахи», которая стала крупнейшей фракцией на Шестом сионистском конгрессе, проголосовало за это решение,
