Бесы, умные, жестокие, двуличные, пытаются нас рассечь. Натравливают друг на друга. Присваивают себе то монаршью порфиру, то буденовку, то петровский кивер. Хотели зазвать нас в Петропавловский храм, чтобы мы, одураченные, признали их власть над собой, поклялись над святыми останками в своей преданности, раболепствии, отказались навек от борьбы.
Не случилось. Пронесшийся над Петербургом буран наклонил до земли деревья, расколыхал кресты и шпили, сорвал с беса золоченую маску, и народ увидел страшную, в кровавой пене, личину.
Говорят, ночами, в тусклом свете луны, является над Барвихой видение — парит в небесах Ипатьевский дом.
И тогда по окрестным лесам, пугая охрану, раздастся нечеловеческий вой, словно кто‑то мучится страшной мукой, предчувствуя ад.
Бутон революции, цветок катастрофы
Воистину, Борис Николаевич Рельсен! Вывести весь народ и уложить на шпалы от Тихого океана до Черного моря — это вам не на барабане играть! Конечно, и чеченская война — это подвиг. Послать зеленых юнцов под гранатометы Дудаева, а потом бомбить фугасами русский город — за это и Пол Пот похвалит. Или, скажем, в центре Москвы раздолбать из танков белоснежный парламент, набить московские морги русскими трупами — это поступок, достойный Кальтенбруннера.
А Беловежье — какой уж там Брестский мир! Аттила, разрушающий Рим, Герострат, сжигающий храм Артемиды, — все это жалкие предтечи уральского чудища, которое начало репетировать еще с разрушения дома Ипатьевых. Но чтобы за каждым гражданином закрепить свою отдельную шпалу и добиться, не выплачивая ему по полгода зарплату, чтобы этот гражданин отыскал свою шпалу, уложенную где‑то между Ростовом и Владивостоком, — это уже нечеловеческое!
Это ноосфера!
Русская революция 98‑го года пахнет креозотом, ржавой колеей, мочегонными речами Немцова и угрюмым молчанием кремлевской деревяшки, выточенной из комля КПСС, отшлифованной шкурками ЦРУ, размалеванной аспидами демократии и изъеденной до трухи пороками и преступлениями, за которые горят в самом центре ада.
Впервые народ вышел из своих опозоренных и оскверненных жилищ и показал Кремлю черные кулаки, нечищенные ногти, набухшие жилы и гаечные ключи, которыми можно развинтить болты на всех двутаврах, мостах и атомных станциях, а также, подобрав ключ «девять на двенадцать», аккуратненько свинтить умную маковку Кириенко. И Кремль молчит. Маршал Сергеев считает свои несуществующие полки. «Пожарник» Степашин спит в шлеме ОМОНа. И только трещит, как цикада, Ястржембский.
Это восстание без вождей, без профсоюзов, без партий. Это восстание обворованных, потерявших терпение русских против воров и разбойников, вскормленных Ельциным. Это восстание рабочего люда против индустрии, которую социализм построил для народа, а ельцинизм превратил в орудие смерти.
Это восстание обнищавших, озверевших регионов против жирующей златопузой Москвы с шелестящими, как тараканы, банкирами.
Этим бесхозным восстанием пытается запоздало воспользоваться оппозиция, проморгавшая в Думе нарастание русской революции. Ущербные демократы, как и в 91‑м, засылающие в ряды шахтеров своих криворотых лазутчиков. Сытые, откормленные правительством профсоюзы с их кабанчиком‑лидером. Губернаторы самозваных республик и президенты сепаратистских окраин, пускающие под откос опостылевший безобразный Центр. И, конечно, все те же банкиры, поджигающие своими телепрограммами тлеющие регионы, взрывающие, вслед за Чечней, Дагестан, сделавшие Лебедя сибирским царем. Ельцин молчит, потому что в Кремле идет невидимый миру торг — с ним торгуются банкиры. Не за Роснефть, не за «Связьинвест», не за Газпром или РАО ЕЭС. Выторговывают конфедерацию, превращение Центра в дырку от бублика. Добивают то, что осталось от СССР. Неделю, пока длятся шахтерские бунты и разорваны железные дороги, связывающие страну в единое целое, Россия живет, как конфедерация, отдельными кусками, с несуществующим Центром, и это репетиция распада России.
Банкиры и демократы в феврале 17‑го года, оседлав революцию, уничтожили Центр, распороли на лоскутья империю, превратили Россию в ветошь. Большевики прошлись по этим лоскутьям и снова сшили империю, нового фасона в красном галифе. На этой портняжной работе русский народ потерял несколько миллионов жизней.
Оппозиция, если ты состоишь из «державников», если борешься за власть — иди в бараки, гарнизоны, забои! Не пускай в революцию банкиров! Не укрепляй своим соглашательством сгнивший центр Ельцина и Кириенко! Выстраивай новый Центр — не в Красноярске, а в Москве, привлекая в союзники всех централистов! Лужкова, если он централист! Вяхирева, если он намерен биться за целостность Газпрома! Патриарха Всея Руси, если Господь распечатает ему, наконец, уста, и он выступит за целостность государства!
Блокада дорог снимается. Шахтеры мусолят у касс тощие получки. От экономики остались подштанники Ясина. От Центра осталась ночная туфля Березовского. Ельцин, бросивший страну в камнедробилку истории, сам превратился в пудру. А что, батюшка, может, на третий срок?
Психиатр президента сошел с ума
В последнее время поведение Ельцина претерпело новые изменения, которые не описываются прежними диагнозами периода «калинки‑малинки», «тридцати снайперов» и «отвинченных боеголовок». Теперь, делая внутриполитические высказывания, он непременно ставит рядом с собой негров, видимо, ассоциируя их с фамилией Черномырдина. Так, Кофи Анан и Сэм Нуема стали неожиданными атрибутами разгона российского правительства, выдвижения Кириенко и зловещих угроз Думе. Именно после этого ведомство Примакова получило заказ на доставку следующей пары негров, без чего, видимо, не обойдется «круглый стол» и голосование премьера в парламенте. Жестикуляция президента стала энергичней, на всю длину вытянутой, со стиснутым кулаком, руки, а мимика включает одновременно два неразделимых выражения: плутоватого трехлетнего шалунишки и быка, которому показали прежний советский флаг.
Потеря памяти компенсируется быстротой принимаемых решений. Несколько раз называя Степашина Куликовым, а Наину Иосифовну Анатолием Борисовичем, он не забывал, однако, следить за выборами мэра в Нижнем Новгороде и, используя «ядерный чемоданчик» как обычный междугородный телефон, аннулировал результаты выборов. Это аннулирование в политологических кругах расценили как знак особого расположения к Климентьеву, которого, как утверждают, Ельцин назначил своим преемником, после чего из поселков, близких к Барвихе, поползли слухи о скором аресте Черномырдина. Вертолетчик, пролетавший в районе Завидова, утверждает, что видел двух женщин, похожих на дочерей президента, которые, пользуясь весенним теплом, сидели па балконе пансионата «Русь» и пришивали к мужской ночной рубахе длинные, по два метра, рукава, связывая их узлом. Охране даны строжайшие указания избавить президента от колющих и режущих предметов, для чего на нос Жака Ширака надевался специальный войлочный наконечник.
Четыре банкира, которых специально подбирали так, чтобы их фамилии оканчивались на «‑ский», страшно поссорились в спальне президента, споря, как пишется слово «неплатежи» — вместе или раздельно. Их встречи, связанные с переизбранием Ельцина на третий и пятый срок, часто заканчиваются катаниями на снегоходах в обнаженном виде, после чего то одному, то другому делают операцию по удалению яичка, что, в свою очередь, скверно сказывается на качестве кинофильмов Невзорова и передовиц «Независимой газеты».
Между тем, реформы в армии по темпу догоняют разрастание городских свалок, эпидемий брюшного тифа и популярности передачи «Про это». Личный состав, наблюдая, как исчезает снежный покров, предвкушает скорую возможность полакомиться ягелем, свежей травой и другими витаминами, приготовленными по рецепту маршала Сергеева, который утверждает, что таяние снегов взято под личный контроль президента.
Рост производства, наконец‑то, сравнялся с ростом волос на лысине Ясина, а валютный коридор, если по нему пройти до конца, кончается камерой предварительного заключения, куда могут посадить председателя Центробанка. Приход весны также с облегчением воспринят кладбищенскими служащими и могильщиками, ибо оттаявший грунт, несомненно, облегчит захоронение очередного миллиона россиян, спускаемых в землю под музыку Глинки и ужимки Жванецкого.
Русский народ, очнись от сонной одури, в которую повергли тебя колдуны и чародеи кремлевских подвалов! Выходи на улицу 9 апреля с поднятыми кулаками! Плюнь в размалеванную маску смерти, которую подбросил тебе американский доктор де‑Бейки!
Укажи на аэропорт «Шереметьево‑2» гражданину Израиля Кириенко! Возьми обратно заводы, нефтяные поля и банки! Крутани плечом, чтоб слетели с него нетопыри и бесы «реформ», цэрэушники и предатели! Все — на демонстрацию протеста и гнева!
