Платон был действительно первым из мыслителей прошлого, кто на столь высоком теоретическом уровне поднял вопрос о власти и о ее идеологическом оправдании. По его мнению, обладание властью дает большие преимущества, поэтому править должны самые достойные. Признав это, Платон, однако, тут же оговаривался, что это все должно быть в идеале. На практике же наблюдается совершенно обратное. В его диалогах «Государство» и «Политик» красной нитью проходит мысль о том, что государственная власть может оказаться в руках правителя только в результате какой-то несправедливости, которая, как правило, всегда бывает гораздо сильнее самой справедливости. Последнее определялось им как нечто, что всегда бывает «пригодно существующей власти», а точнее то, что пригодно для сильнейшего, поскольку власть есть сила. Платон высказывал также мысль о том, что наивернейшим приемом в несправедливых делах правителя является его скрытность, поскольку политик должен всегда уметь скрывать свои ошибки, которые возникают у него в результате нехватки знания, т. е. от недостатка мастерства управлять государством. Поэтому пока в государствах не будут царствовать философы, государствам не избавиться от зла, царящего в них. Платон выражал надежду, что среди потомков царей и властителей рано или поздно должны встретиться философские натуры, которые и возьмут на себя модернизацию общественного порядка.
Главная формула платоновской политической элитологии была сформулирована им в диалоге «Политик»: «никогда многие, кто бы они ни были, не смогут, овладев <специальным> знанием, разумно управлять государством; единственно правильное государственное устройство следует искать в малом — среди немногих или у одного» (287b-c). В последствии эта формула будет неоднократно повторяться многими идеологами теории элит и элитологами, как аксиома политической элитологии. Именно на этой основе и будет развито учение, которое мы могли бы назвать «элитократией».
«Элитократия». В своей «элитократической концепции» Платон исходит из того, что идеология эгалитаризма в его демократических Афинах никогда не была реальностью, а представляла собой лишь некую политическую фикцию, некую условность, за которой скрывались ее создатели, маскируя этой идеологией свою истинную политическую сущность. Платон понимал, что носителями эгалитарной теории был не афинский демос, а афинская продемократически настроенная политическая элита (практически все лидеры демократической партии Афин были выходцами из аристократических родов, как, например, Фемистокл или Перикл!). Сам «народ» никогда в полном объеме не обладал да и не мог обладать этой идеологией. Он лишь воспринимал и одобрял ту идеологическую схему, которую ему предлагала эта продемократическая элита. Платон видел и понимал эту фикцию. Поэтому его протест против этой политики вылился в формировании принципов политического аристократизма.
Так как вся политика в этом полисе строилась через ораторское искусство, то анализ политической риторики показывает, насколько господствующие в обществе стереотипы были внедрены в структуру общественного сознания. «Красноречие — говорит Платон, — есть искусство управлять умами».[312] В идеале истинное красноречие основано на подлинном знании и потому доступно только философу. Познав сущность вещей, философ придет к правильному о них мнению, а, познав природу человеческих душ, он правильно внушит свое мнение слушателям.
В свободных Афинах принципы красноречия приобрели совершенно извращенный характер. Риторика стала лживой наукой, умением вводить массы или в заблуждение, или угождать их низменным инстинктам. Платон выделяет два типа ораторов: 1) те ораторы, которые постоянно держат в уме высшее благо и стремятся, чтобы граждане, внимая их речам, сделались как можно лучше и 2) те, кто гонятся за благоволением сограждан и ради собственной выгоды пренебрегают общей, обращаясь с народом как с ребенком — только бы ему угодить и вовсе не задумываются о том, станет ли он от этого лучше или хуже (Горгий,502е).
Сам платоновский Сократ с горечью здесь восклицает: «Но ведь такого красноречия (т. е. красноречия первого типа) ты никогда и не видел! Если же ты все-таки можешь назвать подобного человека среди ораторов, скорее говори, чтобы и мне знать, кто это такой» (Там же,503b). Оказывается, что и выдающиеся афинские политики — Фемистокл, Кимон, Мильтиад и даже Перикл — не отвечает этим высоким требованиям (Там же, 503с-d). «Речи достойного человека всегда направлены к высшему благу, он никогда не станет говорить наобум, но всегда держит в уме какой-то образец» (Там же, 503е).
Платон, несомненно, выступает здесь как социолог и политолог, критически анализирующий социальную действительность своего времени. Он исходил из того, что все формы государственного устройства от олигархии до демократии отличаются лишь качеством властвующей в обществе элиты («элитократии»), которая выполняет свои функции даже и при охлократии.
Таким образом, аристократия, демократия, монархия, тирания и т. д. — все это не что иное, как разные виды элитократии. Поэтому, например, речь не может идти о борьбе аристократии с демократией, поскольку за власть в полисах борются элиты, одна из которых в своей идеологии исповедует принципы аристократизма, другая — ценности демократизма.
Критика демократии. Апология аристократии и критика демократии является одной из основных политологических и философских тем всей социальной элитологии Платона, которой он в своих произведениях уделял достаточно пристальное внимание. Указанные только что категории, представляют собой весьма стабильный тандем, что невольно наводит на мысль о том, что Платон свою апологию аристократии и саму «элитарную теорию» противопоставлял демократии и массовой психологии этого типа. [313]
Данная проблема неоднократно уже подымалась и рассматривалась как в отечественной, так и в зарубежной литературе и у нас нет сейчас возможности более детально ее анализировать.[314] Нам предстоит лишь выяснить, насколько эта критика может быть соотнесена с самой элитологией Платона.
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что К.Поппер, защищая ценности своего «открытого демократического общества», в качестве своего основного оппонента достаточно активно использует именно платоновскую элитологию.[315] «Элитологические чары Платона» оказываются настолько внушительными, что он счел за благо развенчать этот некий, по его мнению, «миф» о Платоне и его элитарной политической философии. Согласно этой точки зрения, главная вина Платона заключалась в его активной критике принципа равенства. Основная же ошибка самого К.Поппера, на мой взгляд, заключалась в том, что он допустил отождествление Платона с идеей тоталитаризма, лишь на основе его критики демократии. Впрочем, проблема взаимоотношения Платона и Поппера еще ждет часа своего разрешения.
То, чего не мог увидеть Поппер в философии Платона, был его элитоперсонализм, предельно выраженный им в знаменитом «мифе о пещере» (на это одним из первых указал еще в свое время В.Ф.Эрн!). Акцент именно на эту сторону платоновской философии меняет все прежние представления о нем, как о популяном политическом мыслителе. Более того, теряет всякий смысл так называемый «тоталитаризм» Платона, о котором столь много говорит К.Поппер. Идеальное государство есть наивысшее продолжение аристократического режима; это то общество, где господствует не сила политических партий, а разум, обладающий истинным знанием о политике.
«Политологическая» традиция того времени, в частности, утверждает, что афинская демократия придерживалась трех основных принципов: 1) «исономия» (равенство граждан перед законом — Демосфен,XXIV,59 и XXIII,86), 2) «исегория» (свобода слова — Эсхин, III,220; Демосфен,IХ,3) и 3) неприкосновенность личности (Динарх,I,23; Исократ, ХХ,1–3).[316]
Признавая эти качества демократии, Платон вместе с тем высказывает и ряд критических замечаний. Так в «Политике» (291d-292а; 302с) Платон, проводя классификацию типов государств, впервые сформулировал схему, ставшую впоследствии классической: трем правильным формам государственных устройств — монархии, аристократии и демократии, он противопоставил три извращенные их формы, соответственно — тиранию, олигархию и «насильственную власть народа» (или толпы). Отличие всех этих правильных и неправильных форм заключается в единственном — «из государственных устройств то необходимо будет единственно правильным, в котором можно будет обнаружить истинно знающих правителей, а не правителей, которые лишь кажутся таковыми» (Там же,293с). Платон еще не нашел название для негативной демократии, т. е. власти большинства основанной не на действии существующего закона (302d). Из представленных им характеристик такой «негативной демократии» видно, что он описывает именно то, что Аристотель определит потом в качестве «охлократии» (ochlokratos) — «власти толпы».
