С чего начинается теория сверхчеловека Платона-Калликла? Прежде всего, с изложения «теории естественного права». По его мнению, сама Природа «провозглашает, что это справедливо — когда лучший выше худшего и сильный выше слабого» (483с-d). Если для большинства справедливость — это равенство, то для элиты справедливостью является превосходство(489а). Лучшими или элитой Платон называет самых достойных (489с). Поэтому «один разумный сильнее многих тысяч безрассудных, и ему надлежит править, а им повиноваться, и властитель должен стоять выше своих подвластных… я считаю справедливым по природе — когда лучший и наисильнейший властвует и возвышается над худшим» (490а).
Знакомясь с теорией сверхчеловека Платона-Калликла, невольно ловишь себя на мысли, что ты это где-то уже читал. И если бы мы не знали, что Калликл существовал в уме Платона еще в IV в. до н. э., то точно бы решили, что он все это списал у Ф.Ницше. В принципе, мы можем цитировать этих двух авторов вперемежку, и никто никогда не поймет, где и кто из них что говорит. Если Ницше и Платона-Калликла роднит элитаристкое пренебрежение к толпе (492а),[319] схожесть позиций по вопросу задач, которые стоят перед их сверхчеловеком (быть «законодателем»), а также опыт в «переоценке всех существующих до них ценностей», то между Ницше и Платоном-Сократом лежит самая настоящая пропасть, которая не может быть этически преодолена.
Философия права Платона утверждает, что производить переоценку ценностей и есть способность и возможность устанавливать новые законы. Платон уверяет и Ф.Ницше с ним здесь полностью соглашается, что если когда-нибудь «появится человек, достаточно одаренный природою, чтобы разбить и стряхнуть с себя все оковы, я уверен: он освободится, он втопчет в грязь наши писания, и волшебство, и чародейство, и все противные природе законы и, воспрянув, явится перед нами владыкою бывший наш раб…» (484а-b).
Возможно, что именно из этого программного для всей элитологии Платона места «Горгия», Ф.Ницше и выводит три метаморфозы динамики генезиса своего сверхчеловека: «Три превращения духа называю я вам: как дух стал верблюдом, львом — верблюд и, наконец, лев — ребенком».[320] Владимир же Соловьев увидел в «рабе, ставшим владыкою» Того, Кто своею смертью попрал саму смерть.[321]
Возможно так же, что именно эта платоновская идея оказала решающее влияние и на формирование элитологических представлений Аристотеля. Его заявление в самом начале «Политики» (I,9) достойно того, чтобы его еще раз процетировать рядом с высказываниями этих великих элитологов: «Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек».
Реальными прообразами сверхчеловека Платона можно считать носителей элитарного сознания, поднявшихся в своем духовном развитии на высшие ступени персоналистической иерархии. Именно они и пересматривают все ценности массового общества, устанавливая для него свои новые образцы. Именно в этом видели главную задачу элиты многие мыслители прошлого, в их числе и апостол Павел, и И.Кант, и Ф.В.Й.Шеллинг, и Н.А.Бердяев и многие другие.
Критические замечания. В адрес платоновской концепции сверхчеловека было высказано немало критических замечаний. Большинство из них сводилось к тому, что Платон «приносит в жертву своему государству человека, его счастье, его свободу и даже его моральное совершенство… это государство существует ради самого себя, ради своего внешнего великолепия; что касается гражданина, то его назначение — только в том, чтобы способствовать красоте его построения в роли служебного члена» (Ф.Ю.Шталя). В.Ф.Асмус полностью соглашается с этой позицией, указывая на то, что «в государстве Платона не только «рабочие» напоминают рабов, но и члены двух высших классов не знают полной и истинной свободы. Субъектом свободы и высшего совершенства у Платона оказывается не личность и даже не класс, а только все общество, все государство в целом».[322]
Если бы все это было так на самом деле, точнее, если бы Платон считал так, как его поняли Шталь и Асмус, то тогда вряд ли он (Платон) уделил столько много внимания системе «народного» образования в своем идеальном государстве (См.: «Государство», Кн. III; VII). Его элитопедагогика совершенно выпадает из поля зрения этих исследователей: его теория познания и связанные с нею проблемы духовного совершенства человека рассматриваются почему-то в отрыве от его социальной философии. А ведь именно подобные совершенные люди должны и быть гражданами такого идеального государства. И связующим звеном в этом, по мысли Платона, должна стать элитарная система образования.
Главные упущения современных исследователей, на наш взгляд, кроются в том, что они пытаются рассуждать и оценивать утопию Платона именно как утопию, с точки зрения «нормального человека», не произведя переоценку всех своих ценностей. Само идеальное государство может возникнуть только при одном условии — при появлении нового типа человека. «Нормальный», «рядовой человек» (т. е. человек старого типа) будет неизбежно вносить свое «извращенное» (неправильное) понимание идеи идеального государства. От чего эта идея будет казаться им только как утопия. Но великая «Утопия» превращается в реальность, когда homo sapiens превращается в homo super sapiens. И идея совершенства — тот самый мостик над пропастью, который соединяет сверхчеловека со всем остальным человечеством, живущим в рамках идеи homo sapiens.
Подобного рода критические замечания, существующие вне элитологической концепции, не могут дать нам полной картины антропологической избранности, поскольку оставляют в стороне главную ее проблему — проблему сверхчеловека. На наш взгляд, продолжение горгиевской теории сверхчеловека необходимо искать в описании идеального человека в «Государстве». Ведь «Государство» Платона есть проект идеальной аристократии (Государство,544d), но самое главное — этот проект содержит в себе конспект создания идеального аристократического человека, без которого это государство не может существовать.
Основная масса проблем антропологической элитологии Платона передается через разрабатываемые им концепции элитопедагогики, элитарного сознания и элитоперсонализма. Идея сверхчеловека, по мнению Платона, может быть развита только через специальное воспитание, даваемое по определенной технологической схеме.
Поэтому дальнейшее развитие платоновской теории сверхчеловека не может быть рассмотрено нами в отрыве от его элитарной педагогике, а так же и персоналистических воззрений, которые напрямую вытекают из этой его проповеди и теоретически подкрепляют ее. На наш взгляд именно элитопедагогика и элитоперсонализм являются самыми сильными сторонами платоновской элитологической философии и заслуживают более детального изучения и серьезного к себе отношения. Во всяком случае так заставляет нас думать сам Платон, посвятивший этим проблемам самые яркие страницы своей философии.
Глава 7. Элитопедагогика Платона: воспитание идеального человека
Во вступлении к этой главе хотелось бы сказать несколько слов по поводу того, что в дальнейшем автором будет пониматься под вводимым им здесь термином «элитопедагогика».
По нашему мнению, всякое воспитание есть объяснение шкалы ценностей между добром и злом. «Шкала ценностей» (иерархия знаний) есть «лестница Иакова»[323] — т. е. этика духовного совершенства. Элитопедагогика является поэтому путем духовного совершенствования человека, механизмом становления высокопродуктивной персонализации.
Под педагогикой мы будем далее понимать не ее традиционное и довольно-таки чуждое для нас «обыденное» значение, а «самоделание человека», его духовный рост, самообразование, как самовоспитание и, в конечном итоге, самосовершенство. В этом смысле монашеская аскетика, как философская практика, будет являться как раз именно такой педагогикой, — педагогикой нравственного и духовного совершенства. Очень близка к этому была позиция Сократа. Будучи уже в тюрьме, Сократ вспоминал, что в молодости с величайшим рвением принялся за книги Анаксагора, чтобы «поскорее их прочесть и поскорее узнать, что же всего лучше и что хуже» (Апология Сократа.26с-27е). Эти книги, как он надеялся, откроют ему порядок вещей, шкалу человеческих ценностей и первопричину бытия. Такой первопричиной, учил Анаксагор, служит ум (Нус). Все мы, продолжает далее эту мысль Аристотель, стремимся к расширению своего сознания. Первичным оказывается не воспитание, а самовоспитание, которое выражается в качественном, продуктивно расширяющемся сознании субъекта, посредством получения и синтеза новых значимых для индивида знаний, в познании окружающего.
