Но Колчак оставался твердым патриотом, отказывался заключать какие бы то ни было соглашения в ущерб интересам России. Для западных держав такой правитель совершенно не подходил. Политики и спецслужбы Антанты сделали все возможное, чтобы он не сумел победить. А когда его армии были разбиты и красные приближались к белогвардейской столице, Омску, к адмиралу явились в полном составе главы военных и дипломатических миссий Антанты, потребовали передать «на хранение» золотой запас. Колчак отказался. Ответил, что золото принадлежит России и не может быть передано чужеземцам. Хотя тем самым он подписал себе смертный приговор.
Адмирал решил перенести столицу в Иркутск. 12 ноября 1919 г. отправил туда золото и выехал сам. Но чешские части, подчиненные французскому генералу Жанену, неожиданно вышли из повиновения. Они захватили Транссибирскую магистраль, отказывались пускать колчаковцев на железную дорогу. Остаткам белой армии пришлось отступать по Старому сибирскому тракту — пешком и на санях, через всю Сибирь, через тайгу, замерзая и вымирая от тифа. А командующий Чехословацкой армией генерал Сыровой провозгласил: «Наши интересы превыше всего». Распорядился вообще не пропускать русские поезда, пока из Сибири не выедут все чехи и не вывезут все свое имущество. Причем имущества оказалось ого-го сколько! В гражданской войне «союзники» себя не обижали, эвакуировать «трофейные» и награбленные ценности было совсем не просто.
Чехи решали проблему самым прямолинейным образом. Останавливали все поезда, отцепляли паровозы. Вдоль Транссибирской магистрали замерли обездвиженные поезда — 121 эшелон, и все битком набитые людьми. У тех, кто застрял на крупных станциях, были шансы выжить. А на глухих полустанках и разъездах посреди тайги люди замерзали, вагоны превращались в братские могилы. У поезда Колчака и золотого эшелона паровозы отцепили в Верхнеудинске. Колчак оказался оторванным от связи с внешним миром и от своих войск. Приближенные предлагали ему погрузить часть золота на повозки и бежать в Монголию, до границы было 300 км. Но адмирал счел это несовместимым со званием Верховного правителя. Решил нести возложенный на него крест до конца, хотя конвою предоставил свободу действий. Почти все солдаты и офицеры покинули его, с адмиралом остались лишь любимая женщина, Анна Тимирева, премьер-министр Пепеляев и еще несколько человек. А чехи тут же воспользовались, выставили у золотого эшелона своих часовых.
Впрочем, задержка Колчака в Верхнеудинске требовалась не только чехам. Глава союзных миссий генерал Жанен взялся в это время организовывать в Иркутске заговор. Провел переговоры с местными «демократами», эсерами, большевиками, и было создано подобие нового правительства, Политцентр. Он развернул агитацию среди гарнизона, призвал партизан из тайги и захватил власть в городе. Дальнейшая дорога на восток Колчаку была перерезана. Но союзники предложили ему отречься от поста Верховного правителя, а взамен пообещали взять его под международную охрану и вывезти за рубеж.
5 января адмирал подписал отречение. Но гарантии западных «друзей» оказались заведомой ложью. Жанен и чехи уже договорились с Политцентром пожертвовать Колчаком. Его и впрямь взяли под международную охрану, 15 января довезли до Иркутска — и выдали. 7 февраля Колчак и Пепеляев были расстреляны. За такую цену чехов и миссии Антанты пропустили во Владивосток со всем их барахлом. В этом городе уже была установлена советская власть, но Троцкий направил начальнику таможни Ковалевскому приказ: «В награду за службу России чехам разрешается пройти границу без таможенного досмотра и взять с собой все имеющееся у них в наличии и безо всякого ограничения. Они имеют право взять с собой все, что они захотят». Да уж, набрали, что хотели! Для эвакуации чехов потребовалось 35 пароходов! Впрочем, им хотелось прихватить еще и побольше — золотой запас. Но этот эшелон большевики отслеживали, и протащить его под шумок через Иркутск не получилось. Партизаны были начеку и отобрали его. Наверное, гордились — спасли национальное достояние! Позже даже фильм сняли о героическом перехвате золотого эшелона…
Однако действительная подоплека этой партизанской операции была совсем не героической. Чтобы увидеть это, стоит обратить внимание: с драмой, разыгравшейся в Иркутске, совпало по времени еще несколько событий. Казалось бы, не имевших никакого отношения ни к Сибири, ни к партизанам, ни к золоту. Троцкий в дополнение к должности наркома по военным делам был назначен наркомом путей сообщения. А в феврале 1920 г. был подписан Тартусский мирный договор с буржуазной Эстонией. В общем-то, Красная армия очень легко могла бы раздавить ее, точно таким же образом, как она давила петлюровцев, занимала Азербайджан, Армению, Грузию. Но для эстонцев почему-то было сделано исключение. Советские войска на подступах к их границах остановились, начались переговоры. Не только заключили мир, а даже подарили Эстонии сопредельные русские районы. С какой стати?
Разгадка не так уж сложна. В это же время в наркомате путей сообщения у Троцкого раскручивался другой сценарий. В начале 1920 г. ко Льву Давидовичу прикатил из США Юрий Ломоносов. Мы уже упоминали о нем. Очень опытный специалист, при царе служил товарищем министра путей сообщения — и именно он в дни Февральской революции загнал поезд Николая II вместо Петрограда в Псков, к заговорщикам. Потом Ломоносов поехал в Америку представителем Временного правительства. А потом перешел в неофициальное советское представительство в США, «Совбюро». Ну а теперь Троцкий и Ломоносов принялись вдруг бить тревогу в правительстве. Объявили, что стране грозит «паровозный голод» — и он приведет к полному параличу всего транспорта и хозяйства. Чтобы избежать беды, они протащили постановление оформить три заказа за рубежом. Два из них, на покупку паровозов, размещались в Германии и Швеции, третий, на ремонт паровозов, — в Эстонии.
Русские специалисты пребывали в абсолютном недоумении. В нашей стране имелись собственные солидные мощности по производству паровозов! К 1917 г. их выпуск достигал 2 тыс. в год. Их продолжали строить даже в гражданскую войну. А сейчас отечественные заводы простаивали, но их не брали в расчет, закупали паровозы за рубежом! За золото! По бешеным ценам. Причем самый крупный заказ, в Швеции, не лез ни в какие ворота. Там вообще не было заводов по производству паровозов! Предполагалось, что Советская Россия отправит предоплатой золото, шведы построят заводы, а потом будут поставлять паровозы! Нет, невзирая на все эти явные нестыковки, «паровозные заказы» были оформлены. А Эстония, с которой очень своевременно замирились, превратилась в великолепное «окно» для контактов с западными державами.
Понадобилось несколько месяцев, чтобы доставить из Сибири национальные сокровища России. А потом, под маркой оплаты фиктивных паровозов, золото потекло за рубеж. 3 августа 1920 г. Бюро расследований США (будущее ФБР) перехватило письмо от советского курьера Боброва секретарю «Совбюро» в Нью-Йорке Кеннету Дюрану: «Я надеюсь, что предложение продавать золото в Америке, о чем мы недавно телеграфировали, будет вскоре сочтено осуществимым. Вчера мы телеграфировали запрос, могли бы вы продать 5 млн руб. минимум по 45 центов при теперешнем рыночном курсе 51,44 цента?»
Тогда же, в августе, партия русских золотых монет и золотых слитков на 39 млн долл. была через посредство банка «Ден Норске Хандельсбанк» передана компании «Роберт Доллар». Промелькнуло и сообщение, что из Таллина вышли три судна с золотом, предназначенным для США. Пароход «Гаутод» вез 216 ящиков — сопровождающим был Юрий Ломоносов. Еще 216 ящиков везло судно «Карл Лайн» и 108 — «Рухелева». В каждом ящике находилось по 3 пуда золота. Следом была отправлена еще одна партия на пароходе «Вилинг Моулд». Золото вывозилось из России якобы для оплаты «паровозного заказа», но основным адресатом стала… фирма Якова Шиффа «Кун и Лоеб».
По этому поводу велась обширная переписка. Компания «Кун и Лоеб» обратилась в Госдепартамент, предлагая механизм реализации — переплавлять золото в пробирной палате США. Госдепартамент в ответ заверил, что ограничений на ввоз золота не будет. А вскоре суперинтендант Нью-Йоркской пробирной палаты доложил в министерство финансов, что поступившее золото на 7 млн долларов не имело идентифицирующих клейм и было переплавлено в слитки монетного двора США.
Правда, у другого ведущего банкира Америки, Моргана, в ноябре возникли некоторые проблемы. Его банк «Гаранти Траст» указал, что золото куплено во Франции и Голландии. А министерство финансов стало возражать, что оно не имеет права покупать золото советского происхождения. Ссылалось на поступившие сведения о крупных продажах в Голландии советского золота, поэтому ценности «Гаранти Траст» министерство финансов сочло сомнительными и предложило забрать их из пробирной палаты. Однако вмешался Госдепартамент, продиктовав простенькую уловку — допускалась возможность «незнания американскими фирмами советского происхождения ввозимых ценностей». Это сразу же сняло все формальные препятствия.
